Камбала. Роман в двух книгах. Книга вторая

Это, видимо пошло оттуда, где даже существуют гаремы и причем законные. Одно только должно железно выполняться, муж должен обеспечивать всех жён, и они не должны испытывать ни в чём нужды. Ну я уж точно не персидских шах.

На сегодняшний день, как бы это сложно не было, но нужно было определиться с теми, с кем я ещё недавно встречался и обнадёживал их, а может быть и они сильно не напрягались в том, чтобы копнуть себя изнутри и пощупать там почву какая она рыхлая, плотная, сухая или плодородная.

Во всем в нашей жизни есть «плюсы», даже в «минусах». Вы же помните, что произведение «минуса» на «минус» даёт «плюс», главное не перепутать со сложением. Вот так же и мое заторможенное состояние, анабиоз привел к тому, что из-за более медленного, непоспешного мышления, я стал делать меньше ошибок, как мне показалось и делать осмысленные выводы и принимать взвешенные решения.

***

Так, что же я хотел ещё решить, где нужно расставить точки над «и»? Господи, прости меня грешного. Как я мог забыть о Наташе Корольковой? Вот кого-кого, а её вот так просто бросать нельзя. Эта одна из всех названных мной сейчас девушек, которая этого точно не заслуживает. А зачем же я её обидел? Она же по моей вине сейчас болеет.

Я вспомнил сколько всего нас связывало, мы сутки даже проводили вместе, когда у неё были выходные. Спасало то, что её подруга и коллега одновременно жила в Цесисе. Наташа звонила домой и говорила, что заночует у неё, а на самом деле приезжала ко мне или я приезжал и встречал её, а потом решали, чем сегодня займёмся вечером, ночь, а с ночью более-менее всё понятно и выбор был небольшой.

Я вспомнил, как мы неделю назад ездили в г. Валмиера, что от Цесиса на расстоянии чуть больше, чем 30 км. Но решение пришло спонтанно, вышли вечером на трассу и начали ловить попутки. Меня, если бросить там, где-нибудь в лесах, то я скорее бы нашел где-нибудь «лесных братьев», которые, как в анекдоте с самой войны поезда продолжают пускать под откос, чем найти, где и как доехать до г. Вальмиера. Хотя немного заврался, смог же ночью доехать до Риги и благополучно к обеду возвернуться.

Остановился автомобиль «Москвич-2715», так называемый «пирожок». Водитель предложил: «Если желаете в будке ехать, там уже двое есть, садитесь». В кабине, кроме водителя было два пассажира. Недолго думая, запрыгнули. Конечно, 30 км в железной будке, без сидений – это что-то. Но не это главное, главное то, что мы вместе и едем на объявленный на всю округу «Рождественский бал», что-то наподобие наших новогодних празднований под ёлкой, проще говоря «ёлка для взрослых». Молодая парочка, как и мы ехали туда же и с той же целью.

Там Наташа меня познакомила с одним, знакомым ей парнем, толи одноклассником, толи ещё откуда-то они хорошо друг друга знали. Там она призналась, что мы проезжали её посёлок, он расположен между Цесисом и Вальмиера, только ближе к Цесису.

– А я думаю, что за красивый городок мы проезжали, такая архитектура, какие замки, дворцы, а какие там люди замечательные…

– Стоп, стоп, как ты мог видеть? В это маленькое грязное окошко?

– А, что не так?

– Приедешь, посмотришь. Приедешь?

– Может как-нибудь пожалую с визитом, – прикалывался я.

Андрис, так звали друга Наташи и моего нового знакомого, познакомил меня с кучей его друзей. Они сообразили, и мы за знакомство выпили. Потом ещё и ещё. В клубе, а вернее дворце культуры, он был внушительных размеров, судя по размерам зала, где была установлена большая ель, а зрительские кресла раздвинуты по периметру. Свет включали редко, больше горели огоньки и гирлянды на ёлке. От этих постоянных миганий рябило в глазах.

Я пару раз терял Наталью из виду. Не знаю, где она была в это время, но минуты для меня казались часами, и я откровенно начинал её ревновать, не зная к кому, ну хотя бы к этому её другу. «А может это и не друг, а бывший парень?» – подумал я и предпринимал попытки разыскать. Когда попытки были безуспешны, я выходил на улицу, на морозе голова приходила в себя, я, покурив, заходил в зал и быстро находил ту, которую искал. Но всё же подозрение, у Наташи есть какая-то тайна, может быть и не связанная с этим Андрисом.

Далеко после полуночи праздник завершился. Я ломал голову, как мы сможем ночью добраться обратно, как Наталья подбежала и дернув за рукав с одышкой заговорила:

– Куда ты делся? Пошли быстрей, нас автобус ждёт. Там целая банда на арендованном автобусе приехала, сейчас отъезжать будут.

Я не стал даже шутить и спорить по поводу «банды», главное, что мы поедем, а не пойдём зимней ночью все тридцать с лишним километров. Автобус «РАФ» был полон, мы были как селёдки в консервной банке, но главное, что это даже лучше, чем в «пирожке», где приходилось сидеть на корточках, а здесь стоишь, не держишься и при тряске, и на виражах не падаешь, не дают упасть.

К чему я именно сейчас вспомнил этот эпизод, не знаю. Только хочу сказать, что ни до этого, ни после, Наташа, не подавала никакого повода для ревности. А, если и делала что-то умышленно, то лишь, чтобы заставить меня ревновать, тем самым проверить, насколько я к ней неравнодушен. Думаю, что вот именно тогда во мне и играло чувство, которое коротко можно назвать – «моё!» Но ведь человек – не вещь. Почему мы говорим «моя», «мой». Когда мать говорит, «мой ребёнок» – это понятно, она его родила. Я так же могу сказать, «мой табурет!», если его смастерил самостоятельно. Когда добавляется определяющее слово, тогда всё становится на места своя. Например, «моя невеста», «моя любимая», «моя красотка», «жизнь моя» – говоря о той же девушке.

А сейчас я поступал бесчеловечно, девушка болела, а я ни разу за три дня ей не позвонил. Жду, что это сделает она сама. Сегодня вечером позвоню, а завтра, если она захочет этого, может быть и навещу её, завтра 24 декабря – канун Рождества, прибалты отмечают его именно 25 декабря.

– Алло, Наташа! Ты, как там? Я узнал на твоей работе, что ты болеешь, это так? Я виноват, что столько времени думал звонить или нет, а может, между нами, всё кончено? Мы же так расстались…

– Привет! Проехали. Прощаю! Да, ангина. Сейчас уже лучше себя чувствую, но до Нового года точно на больничном проваляюсь. А, ты, что?

– А. что я? Всё хорошо. Я вот что хотел сказать. Говорят, что в Новый год лучше входить без долгов, без камня на душе, без недосказанности, с чистой совестью и добрыми помыслами.

– Говори проще. Я тебя не пойму, к чему всё это говоришь?

– Хочу не по телефону поговорить.

– Ну, я же сейчас не могу приехать. Если бы ты…

– Я приеду! Скажи, как мне лучше к тебе попасть.

– Ушам своим не верю – ты приедешь сюда ко мне? Тогда запоминай.

Наташа рассказала, где лучше всего сесть на автобус. Не обязательно ехать в Цесис, можно было сесть на развилке, с того места, откуда мы в Вальмиера на Новогоднюю ёлку ехали. Спросила, в какое время думал ехать и назвала время отправления автобуса. Ну вот, полдела сделано. Главное, что она на меня не злится. В крайнем случае, не высказала это в телефонном разговоре.

– Я приеду, вечерю привезу, у нас кутья называется. Жди!

– Я знаю, что такое кутья. У меня же только мама латышка, а папа с Волги, из Горького. Привози, буду ждать очень.

Морозное солнечное утро выдалось накануне Рождества. Я предупредил Серёгу Тарасевича, что до позднего вечера меня точно не будет. Но, если что-то сверхсрочное, то звони по телефону и дал ему листок с телефоном Наташи в Лиепе. Часов в 10 вышел к автобусу, который в скорости должен был идти из Цесиса и минут через двадцать уже наслаждался красотой заснеженным полей.

Четырёхэтажный дом располагался, как и объясняла мне Наташа ровно напротив конечной остановки автобуса. Я вошёл в нужный подъезд и поднялся на третий этаж. Позвонил в дверь. Она незамедлительно отворилась и из двери выскочила Наташка с теплом свитере с высоким воротником, в тапочках и короткой юбчонке. Моментально я ощутил все недостающие за время болезни килограммы у себя на шее. Конечно, её держать даже на шее было не тяжело, наоборот, приятно. Значит, она, действительно не держит на меня зла.

Быстрые и частые взаимные поцелуи и открывая дверь в квартиру, с улыбкой произнесла:

– Так и будешь стоять? Не за этим же приехал? Входи, входи!

Я вошёл, разделся, где указала Наташа. Из дверей кухни выглянула женщина в фартуке и поздоровалась.

– Здравствуйте! – ответил я.

Как я не подумал, что дома будут родители. Сегодня же суббота, суббота перед Рождеством.

– Пойдём я тебя с родителями познакомлю. Па! Ты где?

Из зала вышел мужчина лет сорока с газетой в руках.

– Сейчас, оденусь только.

– Да, ладно тебе. Ты же не из ванны вышел, сойдёт и так, – сказала в ответ Наташа.

– Виталий Иванович, – представился отец Наташи.

– Зови меня просто, тётя Анна, у меня отчество сложное, хорошо?!

– Хорошо! Саша. Очень приятно.

– Молодежь, вы идите в Наташину спальню, а я вас на обед через полчасика позову.

– Хорошо, мама, – ответила Наташа, завела меня в свою спальню и закрыла за нами двери.

Комната ничем не отличалась от тех девичьих «горниц», которые я видел у тех же сестёр. Стены завешены красивыми картинками актёров и певцов. Диван, туалетный столик с различной косметикой, комнатные цветы на декоративной подставке и небольшой столик со стулом, на столе книги, кукла посередине, прислонённая к стене и ещё что-то.

– Присаживайся. Отдохни.