Камбала. Роман в двух книгах. Книга вторая

– Алло!

– Здравствуйте! Иру можно к телефону?

– Кто её спрашивает?

– Скажите, что Саша.

Я с волнением ожидал, когда подойдёт Ирина, а в трубке слышались приглушенные разговоры, видимо мать говорила с дочкой в соседней комнате.

– Да, я слушаю. Саша, это ты?

– Привет, Ириш! Ты чем занята?

– Да так, ничем, в общем. А, что, ты не в самоволке?

– Вот, как раз и наоборот. Я на службе, но, не поверишь, совсем рядом от тебя нахожусь.

– Не поняла.

– Если у тебя есть желание встретиться на полчаса, то мы можем это сделать. Ты как?

– Я только за. А где и когда? – на удивление с восторгом поинтересовалась Ира.

– Будь на площади у входа в Домской собор в 21—30. Сможешь?

– Да, конечно. Ещё больше двух часов, буду. А ты в самоволке? Скажи честно. А-то я волнуюсь, чтобы тебе не влетело.

– Не волнуйся, дорогая, я на службе, в карауле. Всё хорошо. Я буду чуть позже, может быть через 5—10 минут после указанного времени. Ты, главное, будь. Поцелую при встрече. Пока!

Вот это дело. Настроение приподнялось. Я обдумал, что и как всё будет происходить. Боже мой, целых полчаса с Иришкой наедине. Что может быть лучше? Даже не знаю, ничего лучше я и придумать не мог.

За несколько минут до выхода караула, предупредил караульных, которые должны идти со мной на смену, что они должны делать, когда мы дойдём до Домского собора. Оба заулыбались, а один спросил:

– А, если…

– Никаких если, – не дал я ему даже досказать, понимая, что он опасается, что ему за это влетит, – кто разводящий? Правильно, я. Вот мне, если что и влетит.

Мы шли по привычному мне маршруту, я уже пару раз заступал в караул, но в те разы я шёл по этому же маршруту, изначально замыкающий, как караульный дальнего поста. Сейчас все было иначе и не только из-за того, что я сказал. Я был разводящим и вел, шагая первым в строю своих караульных, которые должны были сменить тех, которые уже отстояли свою вахту. Всё было так, как быть должно, за исключением того, чего быть никогда и ни при каких условиях не должно. Но есть поговорка: «Если нельзя, но сильно хочется, значит можно», по этому сюжету и развивались события.

Привычно я повёл караульных по центру бульвара Кронвальда, затем свернули направо на улицу Комьянантес и вышли на Домскую площадь. Я умышленно шёл скорым шагом, чтобы по пути нагнать пару минут, которые мне ох как нужны скоро будут. У Домского собора в это время суток было пустынно, только одна фигурка маячила у пока ещё не засаженного газона перед собором.

У меня сердце забилось чаще. Конечно, не узнать Иру я не мог. Это она ждала меня и постоянно вращала головой, не зная откуда меня ожидать. Не доходя до Ирины метров пятьдесят, я остановился, повернулся к караульным и спросил:

– Мужики, вы все поняли? Сменитесь сами, я караульных первой смены по телефону предупредил и разбудил, кто спал. Поэтому заминки не будет со сменой, там без этих штучек «караульный такой-то пост сдал», а сменились и неспеша уже назад, чтобы те орёлики шли сюда. Поняли? Неспеша. Они должны быть здесь где-то в 22—15. Всё, вперед. Не останавливаться, кто быто не был, если будет останавливать. Вперёд, за вами будущее флота.

Караульные продолжили путь по маршруту, я свернул влево и подошёл в Ире. Та стояла с растопыренными глазами, не ожидая увидеть меня таким здесь.

– Ты меня в плен будешь брать, морячок? Я согласна на плен, если ты будешь всегда со мной рядом.

– Ну, конечно, буду рядом, пока смерть не разлучит нас.

– Ну, зачем о грустном, какие наши годы, милый?!

– Ты права, дорогая. Пошли вот туда, обойдём немного собор справа, там есть скамья и с площади нас не видно. А тут на виду, как-то не очень, тем более что я на службе и с оружием.

Мы прошли за собор, где на скамью, под ещё пока не ожившем после зимы деревом, падала тень от фонарей, расположенных на площади. Присели. Я снял автомат с плеча и перебросив через спинку, прислонил к скамье, подсумок с рожками патронов к автомату и планшет с образцами печатей повесил на угол спинки скамьи, выполненный из чугунного литья с орнаментом.

– Иди ко мне! Я так по тебе соскучился, – растопырив объятья, подсунулся ближе к своей девушке.

– И я…, – только и успела ответить Иришка, как наши уста надолго замкнулись в нежном и следом за ним уже страстном поцелуе, вызывающем душевные волнения и потаённые желания.

Шкодливые руки нашли быстро лазейку между пуговицами весеннего укороченного пальтишка, после чего полы его приподнялись и оголили красивые колени и аппетитные бедра. Кровь, в избытке выталкиваемая сердцем не просто поступала в первую очередь но и питала кору головного мозга, она пробуждала желания, которые необходимо было контролировать и вовремя пресекать, хоть это и было очень трудно сделать.

Какое счастье, я вам скажу, что в те годы девушки практически не носили брюки даже зимой. Всё-таки имеется большое отличие и особое удовольствие ласкать девичьи бедра через чулки, даже тёплые, чем через брюки или, тем более джинсы. И ещё оставалась «догнать» упущенной, проверив, на всякий случай, колени и опуститься ниже, вплоть до высоких сапог. А обратное движение вверх, высота «подъёма» зависела от строгости и расположения хозяйки того, в чему вы стремились, были нацелены и позволяла ваша распущенность.

В этом плане, у меня, хоть и не с первого раза, но «тормоза срабатывали» неплохо. Пять раз повторять одно и тоже мне не нужно было, я со второго понимал, так как третий мог оказаться последним, на сегодня, как минимум, пока хозяйка недоступных «вершин» не станет менее строгой и ей вновь захочется ласки, а этого добра и в душе моей и в моих, не успевших загрубеть от работы с высокими температурами или другими вредными факторами.

Даже при слабом освещении я видел, как пылают румянцем щеки красотки, которая каким-то образом уже сидела не рядом на скамье, а у меня на коленях. Так было в разы удобнее и приятнее, я вам хочу сказать. Да вы и сами знаете не меньше моего. «Кого учить, вся грудь в ракушках», как говорится.

Мы говорили совсем мало, да и о чём можно говорить, когда время очень ограничено, а хочется получить по максимуму удовольствия от общения. Не с товарищем же встретился за полмесяца первый раз, а с девушкой, которая мне очень нравилась и по которой я, честно признаюсь, скучал. Как хорошо, что часы на башне Домского собора располагались у нас за спиной, иначе, глядя, как быстро убегает время, можно было бы себя до белого каления довести.

А так, ещё издали я увидел приближавшихся после смены караульных, они шли медленно по центру площади Гердера по направлению к Домской площади мимо собора и мимо нас с Ирой, конечно.

– Пора! – я поспешил обцеловать всё и много раз за считанные секунды, чтобы Иринке мои поцелуи дольше напоминали обо мне и, надеюсь, что доставляли при этом моменты душевной теплоты и добрые трогательные чувства, если не говорить больше. А больше и не нужно было. Этого и так, с головой достаточно.

Сблизившись со своими караульными и заняв место ведущего, повернул голову в ту сторону, где мы только что расстались и увидел стоявшую в том же положении девушку, со сложенными на груди руками. Ну прям Ассоль, не иначе, подумал я, а внутри что-то ёкнуло, защемило и не хотело долго отпускать.

***

После отпуска и все, что произошло за этим, я не то, чтобы сложил руки, не то, что устал физически добиваться чего-то, доказывать кому-то и в первую очередь, конечно себе – нет, что-то внутри надломилось. Появилась некая апатия ко всему происходящему.

Я не психолог, но вполне возможно, что у меня происходил возрастной кризис или ещё что-то, на что отложили отпечаток события, произошедшие за последние полмесяца. Как долго он продлится, не знаю. Я знаю одно, мне нужно как-то и чем-то отвлечься от мыслей. «Губа», конечно, «губой», от нее не уйдёшь, но я говорю о перспективе.

Одно я уже сейчас решил для себя, приду с «губы», сразу запишусь в библиотеку, хочется что-то почитать, даже то, что ещё в школе отталкивало, не хотелось, а теперь я ощутил необходимость в этом. Мне нужна была подпитка, не физическая, я был физически силён и тренирован, во многом от того, что нас гоняли и очень даже, мне нужна была духовная пища, книги.

Я смотрел равнодушно на то, как Витя Туров активизировался по поводу того, что мне не место быть командиром отделения: «Где это видано, чтобы старшинами матрос командовал?» – не унимался старшина второй статьи. К механику он больше с этим вопросом не подходил и искал удобного момента, чтобы обратиться прямо к командиру.

Когда подвернулся более-менее подходящий момент, по мнению самого Турова, он подошёл к «кэпу» и прямо спросил:

– Товарищ командир, скажите, когда у нас в команде беспредел закончится? До каких пор мной и другими в отделении мотористами будет командовать матрос Иващенко? Разве так должно быть?

– Витя, благодари Бога, что тебя на береговую базу не списали. Известно, какой ты специалист. Знаешь, мне служить осталось всего год и ухожу на пенсию с вашим призывом. Если тебя поставить командиром отделения, ты же нас всех утопишь при первом же погружении. Не зли, хоть ты меня. Что-то не нравится – пиши рапОрт.

Уже после отсидки на «губе» меня позвал к себе командир. Я и предположить не мог о чём пойдёт речь.

– Ты знаешь, что за всё совершённое нужно отвечать. За хорошее и героическое полагается награда, за плохое – наказание?

– Товарищ командир, а разве я ещё не искупил вину, отсидев семь суток, что вы объявили, да ещё трое суток «ДП», что заработал уже там? Званий всех лишили, из комсомола исключили, в увольнение просился на субботу – механик отказал, говорит, что рано. Ещё подумай, полезно.