Жизнь волшебника

Автор

Александр Гордеев

Жанр

Современная русская литература

Год написания книги

1985

<< 1 ... 156 157 158 159 160 161 162 163 164 ... 172 >>

На страницу:

Перейти

160 из 172

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

ещё?

Растроганный, он медленно, тепло и уютно обнимает Нину. Как ему повезло, что она способна

на такие нелёгкие для неё душевные повороты! Женщину, способную откликаться на больные

струны души, можно любить уже только за это.

Возможность видеться с детьми, не огорчая Смугляну, сразу закрывает самый мучительный

душевный провал. Умная Ирэн вряд ли запретит ему такие встречи. В этом смысле ему с

Голубикой тоже, можно сказать, повезло. С ней всегда можно договориться. Прохладность и

ровность её чувств теперь очень даже кстати. Понятно, что в момент его ухода Ирэн психанула, но

127

её раздражение не бывает долгим. Теперь она уже наверняка разложила всё по полочкам и ей,

такой благоразумной, не нужно будет объяснять, что отец у детей должен оставаться в любом

случае. Реакция Голубики на его появления легко предсказуема. Она продемонстрирует

предельную холодность и презрение. Ирэн знает, что её предали, и поступить иначе просто не

сможет. Так что, всё нормально.

Произойди это лаконичное объяснение с Ниной хотя бы час назад, и Роман не удержался бы

тут же не навестить детей. Но сейчас уже поздно. А почему, кстати, он не сделал этого сам, без

всякого позволения? Да потому что тогда это выглядело бы обманом Смугляны. Сегодня к детям

уже не пойдёшь, зато вечер у них выдаётся особенно ласковым и тёплым. Приятно обсуждать это

замечательное решение, чувствуя, как вибрации проникновенной беседы благотворно укрепляют

их союз.

На другой день после работы Роман выходит из троллейбуса на привычной остановке и по мере

приближения к своему бывшему дому вдруг снова ловит себя на ощущении невольного

восстановления прежней эпохи. Только сейчас это ощущение горчит. Тут же чувствует он и другое:

в ушах нарастает какой-то нервный гул, пальцы мелко подрагивают от напряжения изнутри.

Вот знакомое невысокое крылечко из белого силикатного кирпича, опавшая штукатурка с левой

стороны от дверей подъезда, узкая лестница с деревянными перилами, крашенными стандартной

тёмно-зелёной краской. Перила на изгибах межлестничных площадок до блеска начищены

локтями и лацканами, а в остальных местах затянуты плёнкой грязи. Все эти обыденные детали

сегодня почему-то яркие, чёткие, словно прорезанные и почему-то беспокоят.

Голубика открывает дверь и, держась за ручку, на несколько секунд словно зависает внутри

своей паузы. Она в знакомом домашнем мягком халате с узором из каких-то изысканных цветов.

Странно, что в дверях она возникает с уже готовым, будто постоянным выражением задумчивого,

терпеливого ожидания. Кажется, она живёт сейчас вне всех прочих состояний, находясь лишь в

одном – в ожидании. Роман делает в квартиру какой-то непроизвольный, нерешительный шажок.

Ирэн отступает в прихожей и вдруг порывом и сразу льнёт к груди: широкая, мягкая, очень ладно

подогнанная к нему. Это так необычно! Встреча объятиями никогда не входила в строгие правила

жены. И сердце Романа весомо обрывается в полноводное ласковое озеро чувств.

– Ну наконец-то… – устало и освобождённо шепчет Голубика.

И, уже не владея своими душевными струнами и движениями, Роман невольно сдаётся

атмосфере привычной жизни: неизменным, трезвящим запахом хвои, лёгким ароматом

постиранного белья, запахом именно этих льняных волос. Разлука с массивом всех странных

событий отлетает катапультой: кусок времени выстрижен острыми ножницами, время подтянуто и

склеено, как плёнка киномеханика дяди Володи – Серёгиного отца. А в памяти на месте наложения

обрывков лишь некая запинка, некая фантазия, непрошеный сон, о котором благоразумно не

следует рассказывать жене…

– Как я намучилась, сколько передумала всего, – тихо произносит Ирэн. – Но ты не виноват. И

не кори себя ничем. Я сама наказала себя этой разлукой. Прости меня, за всю мою глупость,

нечуткость, холодность. Ну, проходи же, разувайся и давай, проходи. Как хорошо, что ты снова

дома…

Роман распят и расплющен. Ирэн ещё и оправдывается перед ним! Но за что он должен