Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем: Кафа в мировой торговле XIII–XV вв.

По тем же путям распространялась, по-видимому, и технология бумажного производства. В самой Кафе не было возможности создавать бумажные мельницы из-за отсутствия большого количества проточной воды. Зато в других городах, лежавших по «татарской дороге» на многоводных реках, такие мельницы возникали, и в XVI в. они начали работать в Москве[624 - Там же.].

Иногда в Кафу привозились для продажи книги. По одному из актов 1467 г., магистр Джакомо Траверсаньи продал книг на сумму 1000 аспров[625 - Genova. Mediterraneo. Mar Nero (sec. XIII–XV) / A cura di L. Ballett o. – Genova; Bordighera, 1976. – P. 288–289.], что позволяет говорить о существовании оптовой книготорговли, вызванной расширением круга светского образования и чтения.

Еще в XVI в., в условиях турецкого господства, в Кафу отправлялись латинские буквари и учебники по грамматике, а также разнообразные книги духовного содержания на латинском и итальянском языках для остававшихся там итальянцев и униатов из числа греков и армян[626 - Россия и Италия: сборник исторических материалов и исследований. – С.-Пб., 1913. – Т.II. – Вып. П. – С. 278–279, 283.]. Среди книг упоминались, в частности, труды Иоанна Златоуста и Василия Великого.

С этой же линией обмена следует связывать появление в городах на «татарском пути» итальянского бревиария XIV в., латинских и итальянских трактатов XIV–XV вв. по праву, геральдике, теологии. Определенно, по южным торговым путям поступали в Крым и иудейские книги «Торы», «Талмуда» XIII–XV вв. с пометками первоначальных иерусалимских владельцев[627 - Corpus inscriptionum hebraicarum / Ed. D. Chwolson. – St.-Pb., 1882. – N126, 135, 138.], которые хранились в общинах крымских евреев и караимов.

3. 4. Стекло и керамика

Среди ремесленной продукции Юга, ввозившейся в Кафу, историки, опирающиеся только на письменные источники[628 - Musso G. G. Navigazione e commercio genovese con il Levante nei documenti dell’ Archivio di Genova (sec. XIV–XV). – Roma, 1975; Villain-Gandossi C. La Mediterranеe aux XII–XV si?cles: relations maritimes, diplomatiques et commerciales. – L.: Variorum, 1983; Airaldi G. Genova e la Liguria nel Medioevo. – Torino, 1986; Balard M. La Mer Noire et la Romanie Gеnoise. – L.: Variorum, 1989; Pistarino G. Genovesi d’Oriente. – Genova, 1990; Basso E. Genova: un impero sul mare. – Cagliari, 1994.], всегда забывают о стекле и керамике. В то время как археологам хорошо известна импортная тарная керамика для перевозки масла и вин, имевшая соответствие в латинской терминологии. Достаточно привести наиболее распространенные названия сосудов – «ярра», «бариль», «мецароло», ставших измерительными стандартами для жидкостей. По археологическим раскопкам известны генуэзская майолика и египетская глазурь, византийское сграффито и персидский кобальт. Равно знакомо историкам материальной культуры и стекло итальянских и сирийских центров[629 - АИИМК. Ф.1. On.l. – 1894. – Д.№ 157. – Л.11-13об.; Штерн Э.Р. Феодосия и ее керамика. – Одесса, 1906; Айбабин А.И. Работы на территории средневековой Каффы // АО. 1972. – М., 1973. – С.251; Петерс Б.Г., Айбабин А.ИАйбабина Е.А. и др. Феодосийская экспедиция // АО. 1976. – М., 1977.– С. 353–354; Петерс Б.Г., Айбабина Е.А., Катюшин Е.А. Раскопки Феодосийской экспедиции // АО. 1975. – М., 1976. – С. 377–379; Яровая Е. А. Фрагмент стеклянного сосуда 1322 г. с гербом из Херсонеса: к вопросу о геральдике // АДСВ. – Екатеринбург, 2005. – Вып.36. – С. 244–250.].

Очень немногие из перечисленных вещей находят аналогии в письменных источниках. Так, в актах Кафы 1381–1382 гг. упоминались дамасские пиалы, флаконы для розовой воды, аптечные сосуды, графины и прочая посуда из фаянса и стекла[630 - Studi e documenti su Genova е Г Oltremare / A cura di G. Airaldi. – Genova; Bordighera, 1974. – N22 (fiala damaschina; ampoleta damaschina pro aqua rosa).]. В арабских текстах в качестве дипломатических даров назывались посуда и ламповые плафоны из Сирии и Египта[631 - Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды: извлечения из сочинений арабских/ Пер. с араб. В.Г. Тизенгаузена.—М., 1884. – T.I. – С.61.].

Из Кафы эта продукция подлежала дистрибуции в пределах Крыма и по торговым путям на Север. Не случайно, в тех же самых пунктах, отмеченных находками кафских и крымских монет, в тех же археологических слоях встречаются находки итальянского, египетского и сирийского стекла[632 - Якобсон А.Л. Средневековый Херсонес (XII–XIV вв.). – М.: АН СССР, 1950. – С.38; Мерперт Н.Я., Смирнов А.П. Куйбышевская археологическая экспедиция // КСИИМК. – М.; Л., 1956. – Bbin.LXV; Кравченко АЛ. Исследования Белгород-Тирской экспедиции // АО. 1977. – М., 1978. – С. 329–331; Романчук А.И. Очерки истории и археологии византийского Херсона. – Екатеринбург: УрГУ, 2000. – С. 192.]. Помимо удовлетворения практических и культурно-эстетических запросов, импортные изделия, в особенности, наиболее высоко художественные из них, стали образцами для кафских гончаров и стеклодувов, известных по частно- и публично-правовым актам[633 - Genova. Mediterraneo. Mar Nero (sec. XIII–XV) / A cura di L. Ballett o. – Genova; Bordighera, 1976. – P. 275–276; Codice diplomatico delle colonie Tauro – Liguri durante la signoria dell’ Ufficcio di S. Giorgio / A cura di A. Vigna // ASLSP. – Genova, 1868. – Vol.VI. – N638 (magistri vitrorum).], повлияв на формирование особой местной ремесленной традиции[634 - Залесская В.H., Крамаровский М.Г. Изображение человека в керамике Северного Причерноморья XII–XIV вв. – Л.: ГЭ, 1990; Айбабина Е.А. Кашинная керамика из Каффы // МАИЭТ. – Симферополь, 1991. – Вып.1. – С. 92–96.].

3. 5. Сельскохозяйственная продукция

Пытаясь отыскать соотношение между сырьем и готовой продукцией в общей структуре южного импорта, предпочтение, может быть, придется отдать даже не предметам ремесленного производства, а многочисленным и разнообразным товарам аграрной сферы. Север явно нуждался в южных продуктах, необходимых для восстановления жизненных сил и поддержания здоровья.

Уже торговые книги называли оливковое масло, различные виды орехов, миндаль и шафран, каштаны и фрукты в качестве товаров, особо предпочитаемых в Кафе и других городах Севера[635 - Points de vue sur relations еconomiques des occidentaux avec les pays d’Orient au Moyen ?ge / Pub. par R.H. Bautier // Travaux du VI colloque internationale d’histoire maritime. – P.: S.E.V.P., 1970. – P. 314–316.]. Они отличались не только высокими питательными качествами, но и особыми целительными свойствами, известными средневековым культурам как Запада, так и Востока. Миндаль, считалось, избавлял от язвы и закупорок в печени и почках. Шафран, полагали, «придает и отраду, и бодрость; в члены вливает он силу и печень у нас обновляет»[636 - Валафрид Страбон. Садик. Одо из Мёна. О свойствах трав. Арнольд из Вилла-новы. Салернский кодекс здоровья / Пер. с лат. – М.: Интербук, 1992. – С. 182.]. Кроме того, и тот, и другой входили в рецептуры многих лекарств, например, от моровой лихорадки[637 - Абу Али ибн Сина (Авиценна). Канон врачебной науки. – Ташкент: Фан, 1985. – С. 223–224,591.].

В XIII–XIV вв. в Кафе был уже известен и сахар, получавшийся из сирийского и кипрского тростника[638 - Points de vue sur relations еconomiques des occidentaux avec les pays d’Orient au Moyen ?ge / Pub. par R.H. Bautier / / Travaux du VI colloque internationale d’histoire maritime. – P.: S.E.V.P., 1970. – P.315; La pratica della mercatura di Francesco Balducci Pegolotti / Ed. by A. Evans. – Cambridge Mass.: The Medieval Academy of America, 1936. – P.363.] и познанный европейцами с эпохи крестовых походов. Тогда он не был лакомством, и его не поглощали в чрезмерных количествах, как в более поздние времена. Сахар был фармакологическим средством, назначавшимся расслабленным больным[639 - Абу Али ибн Сина (Авиценна). Канон врачебной науки. – Ташкент: Фан, 1985.].

Весьма показательный коммерческий интерес, связанный с прогнозированием прибылей от поставок продукции заморских плантаций, отражает письмо 1433 г. некоего Империале Тонсо своему брату на Кипре, в котором подчеркивается явный недостаток в Кафе масла, резко вздорожавшего, и полное отсутствие сахара как кускового, так и измельченного; цены на него ожидались просто фантастические: 60 кипрских иперпиров за пару кусков[640 - Prima serie di documenti riguardanti la colonia di Pera / A cura di L.T. Belgrano // ASLSP. – Genova, 1877–1884. – Vol.XIII. – N99 (sucari cotis et pulveris).], в то время как за один иперпир можно было купить 8 килограммов осетровой икры.

Кроме того, статуты Кафы называли фрукты, отправлявшиеся итальянцами на базары Солката[641 - Imposicio Officii Gazariae / A cura di L. Sauli // HPM. – Torino, 1838. – Т.II. – Col.409.]. В нотариальных актах фигурировали изюм и сушеные фиги[642 - G?nes et l’ Outre-Mer. T.I. Les actes de Caffa du notaire Lamberto di Sambuceto 1289–1290 / Ed. par M. Balard. – P.; La Haye: Mouton & C°, 1973. – N534, 892, 899.], полезные, по словам Арнольда из Виллановы, для почек и помогающие от кашля[643 - Валафрид Страбон. Садик. Одо из Мёна. О свойствах трав. Арнольд из Виллановы. Салернский кодекс здоровья / Пер. с лат. – М.: Интербук, 1992. – С. 176.].

Масло в бочках, упакованные в керамические сосуды орехи, в частности, грецкие, а также шафран, включая лучший – тосканский, сушеный виноград и сахар отправлялись из Кафы в Орду и Литву, по всем путям «в варяги», вплоть до Москвы[644 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот. Г. Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С.12, 24; Украiнскi грамоти XV ст. – Kh?b, 1965. – № 55; Akta grodzkie i ziemskie z czasоw Rzeczypospolitej Polskiej z Archivum tak zwanego bernardynskiego w Lwоwie / Ed. A. Stadnicki. – Lwоw, 1878. – T.IX. – N58; Notai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Caffa e a Licostomo (sec. XIV) / A cura di G.P. Balbi e S. Raiteri. – Genova; Bordighera, 1973. – N80; Documentele lui ?tefan cel Mare / Ed. /. Bogdan. – Bucure?ti, 1913. – Vol.I. – N128; Notes et extraits pour servir ? l’ histoire des croisades au XV si?cle / Pub. par N. Jorga // ROL. – P., 1899. – T.IV. – P.35, 38, 49, 97; Pomniki dziejowe Lwоwa z archivum miasta / Ed. Czolowski. – Lwоw, 1894. – ТЛИ. – P.60, 161, 253,297, 305,375,416, 432.].

3. 6. Вино

Концентрированным воплощением всех полезных и омолаживающих свойств южных плодов была, конечно же, винодельческая продукция. Как утверждал «Салернский кодекс здоровья» начала XIV в.: «лучшие вина у нас вызывают и лучшие соки»[645 - Валафрид Страбон. Садик. Одо из Мёна. О свойствах трав. Арнольд из Виллановы. Салернский кодекс здоровья / Пер. с лат. – М.: Интербук, 1992. – С.172.]. И это авторитетное мнение разделялось тогда многими.

Затаренное в двуручные амфоры от 50 до 90 литров, а с XIV в. в бочки, вино, в отличие от прочих вкусопищевых товаров, было наиболее удобным для транспортировки. Вдобавок, от длительности хранения оно не только не утрачивало качеств, но, напротив, становилось лучше и ценнее. Поэтому не удивительны масштабы импорта заморских вин в Кафу, в порту которой, кажется, никогда не убывали суда, доверха загруженные бочками с вином.

Документы Кафы дают широкий ассортимент вин, который составляли лучшие марки винодельческой продукции того времени. Это, в первую очередь, прославленная мальвазия, подобная нектару богов. Затем, это – красное неаполитанское вино, часто метафорически называвшееся «кровь Христа», поскольку оно предназначалось для евхаристии. Ценились греческие вина Крита и Кандии, Трильи и Турпии, Котора и Гаэты [646 - Джовио, Паоло. Книга о московитском посольстве / Пер. со староит. А.И. Малеина // Все народы едины суть. – М., 1987. – С.498; Acte si fragmente eu privire la istoria Romanilor / Ed. N. Jorga. – Bucure?ti, 1897. – Vol.III. – P.46; Notes et extraits pour servir ? l’ histoire des croisades au XV si?cle / Pub. par N. Jorga // ROL. – P., 1899. – T.IV. – P.39; Dubrovnik (Raguse) et le Levant au Moyen ?ge / Pub. par B. Krekic. – P.; La Haye: Mouton & C°, 1961. – N357; Points de vue sur relations еconomiques des occidentaux avec les pays d’Orient au Moyen ?ge / Pub. par R.H. Bautier / / Travaux du VI colloque internationale d’histoire maritime. – P.: S.E.V.P., 1970. – P.315; Les italiens ? Byzance: еdition et prеsentation de documents / Pub. par M. Balard,A.E. Laiou et C. Otten-Froux. – P.: Pub. de la Sorbonne, 1987. – P. 188–190.].

Акты Ламберто ди Самбучето 1289–1290 гг. называли миланское, неаполитанское и греческое вино[647 - G?nes et l’ Outre-Mer. T.I. Les actes de Caffa du notaire Lamberto di Sambuceto 1289–1290 / Ed. par M. Balard. – P.; La Haye: Mouton & C°, 1973. – N18,293,299,880,883.]. Кроме этого, кафиотам были знакомы хмельные напитки из Паролиме (Индирлиман на Босфоре), из Лимний и Керасунта (современный Гиресун в Турции) [648 - Ibid. – N1,254, 768.]. В целом, по данным названного нотария, объем импортных вин составил 1650 гектолитров стоимостью свыше 72000 аспров.

Представление о данной отрасли торговли расширяют некоторые документы Генуи. К примеру, акт 1291 г. фиксировал соглашение о фрахте навы, на которую следовало погрузить 3500 мецаролиев (3300 гектолитров) марсельского вина и доставить в порт Кафы[649 - Canale M.G. Della Crimea, del suo commercio e dei suoi dominatori dalle origini fino ai nostri. – Genova, 1855. – Vol.I. – P.317.]. Другой акт 1293 г. отражал условия коменды, налагавшей обязательства отправить 1000 мецаролиев (950 гектолитров) провансальского вина для торговли в Пере и Кафе[650 - Balard M. La Romanie Gеnoise (XII – dеbut du XV si?cle). – G?nes; Rome, 1978. – P.843.]. Согласно еще одному торговому договору 1304 г., предполагалось отвезти из Неаполя в Перу и Кафу 150 вегет (910 гектолитров) вина; по нотариальной записи 1306 г., по тому же маршруту должны были отправить 200 вегет (1200 гектолитров) неаполитанского вина.

По двум актам 1344 и 1348 гг., в Кафу вывезено 320 вегет (1950 гектолитров) греческого вина из Неаполя[651 - Ibid. – Loc.cit.]. По коммерческой сделке 1379 г., на кокку Энрико Гаттилузи было погружено в порту Неаполя 400 вегет (2400 гектолитров) вина с последующей отправкой в Кафу[652 - Ibid.]. В 1382 г. трюмы рагузанской кокки были заполнены винодельческой продукцией Далмации, Турпии, Котора, предназначенной для реализации в Кафе[653 - Dubrovnik (Raguse) et le Levant au Moyen ?ge / Pub. par B. Krekic. – P.; La Haye: Mouton & C°, 1961. – N357.].

Последние данные приходятся на период острейшего кризиса, охватившего международную торговлю со второй половины XIV в., когда объемы товарооборота упали в три и более раз[654 - Kedar B.Z. Mercanti in crisi a Venezia пеГ 300. – Roma: Juvence, 1981.], и можно только строить предположения, каким был импорт виноизделий в предшествующий, более благоприятный период.

Из Кафы продукция итальянских и греческих виноделов вывозилась в Тану, Матрегу, Воспоро (ныне Керчь), Чембало (сегодня Балаклава)[655 - Еманов А.Г. Система торговых связей Кафы в XIII–XV вв.: дисс….к.и.н. – Л.: ЛГУ, 1986. – С.29, сл.], где размещались генуэзские гарнизоны, являвшиеся, как думается, основными потребителями импортных вин. Согласно записям массариев Кафы, греческие и итальянские вина везли ко двору крымских и ордынских ханов в качестве почетного приношения, молдавским и валашским господарям, литовским и русским князьям [656 - Cinque documenti genovesi-orientali / A cura di L.T. Belgrano // ASLSP. – Genova, 1885. – Vol.XVII. – P.249; Prima serie di documenti riguardanti la colonia di Pera / A cura di L.T. Belgrano // ASLSP. – Genova, 1877–1884. – Vol.XIII. – N33; Nuova serie di documenti sulle relazioni di Genova coli’ Impero Bizantino / A cura di G. Bertolotto // ASLSP. – Genova, 1896. – Vol. XXVIII. – Fasc.I. – P.513; Acte si fragmente eu privire la istoria Romanilor / Ed. N. Jorga. – Bucure?ti, 1897. – Vol.III. – P.46; Notes et extraits pour servir ? l’ histoire des croisades au XV si?cle / Pub. par N. Jorga // ROL. – P., 1899. – T.IV. – P. 33–34, 37–39, 43.]. В 1381 г. красным греческим вином Трильи (ныне город Зейтинбагы в Турции на побережье Мраморного моря) кафские власти угощали русского митрополита и его свиту, когда он отправлялся морем из Кафы в Копу[657 - Notes et extraits pour servir ? l’ histoire des croisades au XV si?cle / Pub. par N. Jorga // ROL. – P., 1896. – T.IV. – P.39 (vinum trillie).].

Пожалуй, круг потребителей заморских крепких напитков имел тенденцию к расширению за счет горожан крупных и портовых городов, как Кафа.

Если же говорить об отдаленной периферии, то объемы виноторговли были явно недостаточны, чтобы приобщить ее к цивилизации. Красное греческое вино могло использоваться в ограниченных количествах церковью в богослужении, служа мистической «кровью Христа» в таинствах причащения. Прочие вина оставались атрибутом социального дистанцирования высших сословий. По словам Джовио, их употребляли «только при торжественных пиршествах…, или с целью хвастовства особой княжеской роскошью»[658 - Джовио, Паоло. Книга о московитском посольстве / Пер. со староит. А.И. Малеина // Все народы едины суть. – М., 1987. – С.498.]. В остальном, импортные вина предписывались как врачевательный эликсир. С вином, зачастую подогретым, тогда принимались все лекарства. Не случайно, иностранные авторы констатировали, что в Татарии и на Руси вина почти не пьют[659 - Галонифонтибус, Иоанн, де. [Сведения о народах Кавказа (1404)]: из сочинения «Книга познания мира» / Пер. с англ. 3.714. Буниятова. – Баку: Элм, 1980. – С. 16; Контарини, Амброджо. Путешествие в Персию // Барбаро и Контарини о России: к истории итало-русских связей в XV в. / Пер. со староит., ввод, статьи, коммент. Е. Ч. Скржинской. – Л.: Наука, 1971. – С.228.].

3. 7. Редкие южные товары

Подходя к завершению обзора южных товаров, остается добавить, что в Кафу ввозились морем некоторые редкие виды специй средиземноморской зоны. Таков, к примеру, цератоний[660 - G?nes et l’ Outre-Mer. T.I. Les actes de Caffa du notaire Lamberto di Sambuceto 1289–1290 / Ed. par M. Balard. – P.; La Haye: Mouton & C°, 1973. – N399, 403 (carobis).], происходивший из Африки и Кипра и использовавшийся в приготовлении сладостей. Невозможно не упомянуть ладан[661 - Ibid. – N22.], лучшие сорта которого происходили из Адена и с Кипра; он был необходим в богослужениях, считался спасительным от самых страшных эпидемий и даже от чумы[662 - Абу Али ибн Сина (Авиценна). Канон врачебной науки. – Ташкент: Фан, 1985. – С.220.].

Стоит еще назвать амбру, воскообразные выделения из кишечника кашалота; амбра собиралась на побережье Аравии, она служила общеукрепляющим и стимулирующим средством. Именно на ее основе испанцы в конце средневековья создали новую парфюмерию, отличавшуюся особой стойкостью. Эта самая амбра продавалась на кафском рынке, по словам одного из авторов «руководств по коммерции», шлифованной, наподобие четок[663 - Points de vue sur relations еconomiques des occidentaux avec les pays d’ Orient au Moyen ?ge / Pub. par R.H. Bautier // Travaux du VI colloque internationale d’histoire maritime. – P.: S.E.V.P., 1970. – P.315 (anbra chonca a modo di paternostri).].

Ввозились также египетская кассия, полезная при опухолях и ангине; сирийские фисташки, снимающие боли в печени; хиосская мастика, бесценная в тогдашней парфюмерии и ароматических воскурениях. Привозились как шлифованные, так и нешлифованные кораллы[664 - Ibid.; о целительных свойствах названных специй, см.: Абу Али ибн Сина (Авиценна). Канон врачебной науки. – Ташкент: Фан, 1985. – С. 154–155, 220.], которые в те времена пили с водой при опухоли селезенки, кровохаркании и слабеющем зрении.

Наконец, через Кафу импортировалось на Север содовое мыло в брусках, упакованное в ткань и ящики. В итальянских коммерческих письмах называлось кипрское мыло[665 - Prima serie di documenti riguardanti la colonia di Pera / A cura di L.T. Belgrano // ASLSP. – Genova, 1877–1884. – Vol.XIII. – N99.]. По русским источникам конца XV в.[666 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) /Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С.12, 26, 29–31.] известны «грецкое» и «халяпское» мыло. В первом случае речь шла о моющем средстве, происходившем с греческих островов Восточного Средиземноморья; во втором случае дело касалось мыла из Алеппо (современный Халеб в Сирии). Почти каждый из русских купцов вез с собой из Заморья в Московию в среднем 20 брусков мыла. Этот объем способен был разве что удовлетворить запросы элиты, оставив основную массу населения северных стран довольствоваться местным жидким моющим средством на поташной основе.

Оценивая общий характер южного импорта, нельзя не заметить его гораздо большего ассортимента, который только отчасти предопределялся индустриальным ростом Запада с его потребностями в рынках сырья и сбыта. В основном же широта предложенного импорта продолжала оставаться следствием большей благоприятности естественно-географической среды южных стран, более легкой доступности ископаемых недр и богатства агрокультуры Юга.

I. 4. Фигура купца

Кем же были те люди, которые проделывали столь долгий и сложный «путь из варяг в греки» и обратно, доставляя эти многочисленные товары? Какими устремлениями они были движимы? Здесь едва ли возможен какой-то универсальный коллективный портрет купца того времени. Не совсем подходят утвердившиеся представления, скажем, о русском купце как о некоем курьере, почти «челночном», на свой страх и риск отвозившем отечественный товар в Заморье, там его реализовывавшем и закупавшем иностранный товар[667 - Сыроечковский В.Е. Гости-сурожане. – М.;Л.: Огиз, 1935; Старокадомская М.К. Русское торговое население генуэзской Каффы // История и археология средневекового Крыма. – М.: Наука, 1958. – С. 147–154; Хачикян Л.С. «Гости-сурожане» в русских летописях и сказании о мамаевом побоище: (к вопросу об их национальной принадлежности) // Русская и армянская средневековые литературы. – Л., 1982. – С. 333–358.]. Как не очень-то убеждает образ итальянского негоцианта, действовавшего всеми приемами, включая вооруженное насилие, ради достижения высоких прибылей[668 - Зевакин Е.С., Пенчко Н.А. Из истории социальных отношениях в генуэзских колониях XV в. // ИЗ. – М., 1940. – T.VII. – С. 3–33; Старокадомская М.К. Очерки истории социально-экономических отношений в итальянских колониях XIII–XV в.: автореф. дисс….к.и.н. – М.: МГПИ им. В.И.Ленина, 1950; Гольдшмидт И.А. Каффа – генуэзская колония в Крыму в конце XIII – первой половине XV вв.: автореф. дисс….к.и.н. – М.: МГУ, 1952; Чиперис А.М. О характере и роли генуэзской феодальной работорговли в Северном Причерноморье в конце XIII – 70-х годах XV вв. // XV науч. конф. Ин-та археологии АН УССР: тез. – Одесса, 1972. – С. 397–400; Кация Р.Н. Экономическая экспансия средневековой Генуи на Западном Кавказе // Изв. Абхазского ин-та яз., лит. и ист. – Тбилиси, 1989. – T.XV. – С. 38–65.]. Еще одиозней облик татарского торговца, не признававшего никаких правил и условий, всегда склонного к разбою[669 - Depping G.В. Histoire du commerce entre le Levant et Г Europe depuis les croisades jusqu ? la fondation des colonies d’Amеrique. – P., 1830. – T.I–II; Hue M. Le christianisme en Chine, en Tartarie et au Thibet. – P., 1857. – T.I.].

Этот образ будет слишком отличаться при движении с Севера на Юг. К примеру, едва ли среди возможных типов делового человека, известных исторической антропологии, находилось место уникальной фигуре «северного торговца», с которым вели обмен булгарские купцы, проделывая немыслимый путь из-за Урала, на собачьих упряжках, загружаясь пушниной, заготовленной и обработанной северными охотниками. В Югре, прямо в поле, где совершались «торги», этот «торговец» раскладывал свой товар и уходил, а напротив него покупатель должен был положить свой товар. На следующий день «продавец» приходил и выбирал. Если ему нравился предложенный товар, он его брал, оставляя меха, а если – не нравился, забирал свою пушнину обратно, не тронув чужих вещей[670 - Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды: извлечения из сочинений арабских / Пер. с араб. В.Г. Тизенгаузена. – М., 1884. – T. I. – С.297.]. Так, без денег, без цен, даже без привычных торговых рядов, за которыми бы рядились покупатель и продавец, совершался обмен на Севере в XIV–XV и даже в XVI вв.[671 - Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды: извлечения из сочинений арабских / Пер. с араб. В.Г. Тизенгаузена. – М., 1884. – T.I. – С. 298–299 (о «стране мрака»).] Вероятно, таким же образом вели торг и те русские купцы, которые отваживались на встречные поездки в Сибирь, как например, безымянные устюжане, ездившие в конце XV в. в Тюмень[672 - Патриаршая или Никоновская летопись / Отв. ред. М.Н. Тихомиров // ПСРЛ. – М.: Наука, 1965. – Т.12; нов. изд. – М.: Языки русской культуры, 2000.– Т.12. —С.158.].

Совершенно иной тип предпринимателя представлял собой новгородский ушкуйник[673 - Martin J. Les Uskujniki de Novgorod: marchands ou pirates?//CMRS. – P., 1975. – An.XVI. – N1. – P. 6–18.], потомок варяга по темпераменту и стилю поведения. Соединяя в одном лице функции купца и разбойника, пиратствовавшего на Волге на своих ладьях с устрашающей медвежьей головой на носовой части судна – оскуй или ушкуй, он был стихийным отрицанием нарождавшегося монополизма Москвы.

Не чужд северному предпринимательскому духу был и иной тип купца, ассоциированного в широкие корпорации, обладавшие значительным капиталом и влиянием. Здесь, прежде всего, следует иметь в виду гостей-сурожан. В затянувшемся споре о значении этого слова, производного то ли от средневекового русского определения «сурога», то есть шелк, то ли от русского названия города Сурож, которым, по мнению одних[674 - Васильевский В.Г. Житие Стефана Сурожского // Труды. – Пг., 1915. – ТЛИ. – С. 156–207.], обозначались греки, по заключению других[675 - Тихомиров М.Н. Пути из России в Византию в XIV–XV вв. // ВО. – М., 1961. – С. 3–33.], – русские, по наблюдению третьих[676 - Сыроечковский В.Е. Гости-сурожане. – М.;Л.: Огиз, 1935.], – итальянцы, а четвертых[677 - Хачикян Л.С. «Гости-сурожане» в русских летописях и сказании о мамаевом побоище: (к вопросу об их национальной принадлежности) // Русская и армянская средневековые литературы. – Л., 1982. – С. 333–358.], – армяне, я склонен отказаться от самого способа решения данной проблемы путем этносоциального предпочтения. Термин «сурож», как и производное от него слово «сурожанин», мне представляется отражением славянской картины мира, той ее важнейшей части, которая соотносилась с источником света, тепла и жизни, а именно: с Югом. Эта сторона пространства в генетической памяти славян воспринималась местом обитания Сварога и его сына, Сварожича, или иначе Суорожича, солярных богов славянского пантеона. Поэтому «сурожанами» в русских землях называли купцов, пришедших с Юга вообще: из Кафы и Аккермана, из Азака и Хаджитархана. Как иностранцы, они пользовались в русских княжествах статусом гостя, обнаружив в конце XIV–XV вв. стремление к натурализации.

Впервые упомянутые в «Ипатьевской летописи» под 1288 г. и насчитывавшие сотни имен в документах XV в. сурожане действовали на всех путях «из варяг в греки». Их можно было встретить на торговых площадях Великого Устюга и Новгорода на Севере, на рынках Константинополя и Токата на Юге. Они имели склады и торговые ряды в Москве и Кафе. Располагая, в целом, средними капиталами в 20–30 рублей и изредка имея более 100–200 рублей, они ввозили в Кафу северных товаров в 80-90-е гг. XV в. примерно на 192000 рублей (19000000 аспров), давая доход кафскому пашалыку 160000 алтын (960000 аспров)[678 - Расчеты сделаны мною на основании следующего массива документов, см.: Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI.]. Подобные масштабы торговой активности сурожан, контрастирующие со сниженными оценками ряда ученых[679 - Dubiecki М. Kaffa, osada genuenska i ej stosunek do Polski w XV wieku // Przeglad Powszechny. – 1886. – T.XII. – N34. – P. 56–64, 216–227; Kutrzeba S. Handel polski ze wschodem w wiekach srednich // PP. – 1903. – T.XXXVII. – N4. – P. 190–219, 462–496; 1903. – T.XXXVIII. – N1. – P. 512–537; Levicki S. Les marches de Lwow du XIV au XVIII si?cles. – Lwow, 1921; Charewiczowa L. Handel sredniowieznego Lwowa. – Lwоw, 1925; Malowist M. Kaffa – kolonia genuenska na Krymie i problem wschodni w latach 1453–1475. – Warszawa, 1947.], должны предполагать более высокий уровень их социально-экономической организации, чем это представлялось прежде[680 - Сыроечковский B.E. Гости-сурожане. – M.;JL: Огиз, 1935; Семенов Л.С. Путешествие Афанасия Никитина. – М.: Наука, 1980.]. Пример Степанки Васильева, совершившего в 70-90-е гг. XV в. четыре поездки из Москвы в Константинополь и Заморье[681 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С.8, 235–236; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С. 11–12.], едва ли может претендовать на типологическое обобщение. Сурожанин отнюдь не был предпринимателем, лично исполнявшим все торговые операции: от закупки товара и его транспортировки – до полной реализации. Разнообразные документы, касающиеся исков по завещаниям, востребованию выморочных имуществ, исполнения тех, или иных торговых поручений[682 - Там же. – С. 10–33; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С.1–3, 10, 13, 19–20, 22, 29, 34–35, 45, 50, 54.], говорят об известной специализации среди купцов-сурожан.

Одни из них занимались организацией и финансированием торговых предприятий, как например, еврей Кокос, никогда не покидавший Кафы, известный своими поставками драгоценностей Ивану III [683 - Там же. – С.40.], или Агрон Жидовин из Киева, имевший своих представителей в Московии и Крыму[684 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С. 10–11.].

Другие выступали в роли так называемых «факторов», постоянных торговых агентов, действовавших на местах по письменным поручениям обладателей капитала. Таковы – Перша, до последних своих дней проживший в Кафе, и Иван Страх, владевший там лавкой[685 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С.206, 235.].

Третьи были трактаторами, осуществлявшими транспортировку товаров либо морем, либо по сухопутным маршрутам от Кафы до Москвы. Таковы – Андрей, Оган и Мелксиа из России, судя по именам двух последних, армяне, курсировавшие по Черному морю между Кафой и Константинополем[686 - Il libro dei conti di Giacomo Badoer / A cura di U. Dorini e T. Bertel?. – Roma, 1956. – P.477, 484, 621.]. Таков – Хозя Асан, ездивший между Кафой и Москвой по поручениям Кокоса. Отдельные лица могли совмещать передвижения по суше и морю. К примеру, Шан Жидовин, зять Агрона Жидовина, возглавлял караваны из Киева в Кафу, а затем направлялся из кафского порта в Заморье[687 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С. 10–11, 22–25; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С.50.].

Среди этих торговых людей были занимавшиеся перевозкой товаров на гужевом, или санном транспорте[688 - Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды: извлечения из сочинений арабских / Пер. с араб. В.Г. Тизенгаузена. – М., 1884. – T.I. – С.63; Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды: извлечения из персидских сочинений / Пер. с персид. В.Г. Тизенгаузена. – Л.: АН СССР, 1941. – Т.И. – С.ЗОЕ]. А были и такие, которые предпочитали занятие извозом на речных судах. О последних отыскиваются примечательные сведения в трактате, приписываемом Дж. Бембо: «Московиты, то есть русские, приходят по реке Танаису (Дону – А.Е.) в Тану (Азов – А.Е.) на своих больших ладьях, наподобие бригантин, и привозят [на них] дорогие меха и другие товары для продажи»[689 - Periplus des Pontus Euxinus / Herausg. von G. M. Thomas // ABAW. Philosoph.-philologische Klasse. – M?nchen, 1866. – Bd.X. – S.223 (zopoli grandi).].

Некоторым из этих торговых людей удалось добиться немалых успехов. Тот же еврей Кокос из Кафы был доверенным лицом Ивана III в переговорах с крымским ханом Менгли-Гиреем (1468–1476, 1478–1515). Ему поручал Великий князь заключение брачного союза своего сына с дочерью Мангупского князя Исайко[690 - Огородников В.И. Иван III и зарубежные евреи // Сборник статей в честь Д.А. Корсакова. – Казань, 1913. – С. 52–75; Эрнст Н.Л. Конфликт Ивана III с генуэзской Каффой // ИТОИАЭ. – Симферополь, 1927. – T.I(LVIII). – С. 167–181.]. Грек Георгий Перкамота преуспел в качестве посла Московского государя в Милан[691 - Гуковский М.А. Сообщение о России московского посла в Милан (1486) // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. – М.;Л., 1963. – С. 648–655.]. Греки Дмитрий и Мануил Рале-вы представляли Россию в переговорах с дожем Венеции, римским папой и миланским герцогом[692 - Скржинская Е.Ч. Кто были Ралевы, послы Ивана III в Италии: (к истории итало-русских связей в XV в.) // Проблемы истории международных отношений. – Л., 1972. – С. 267–287.]. Ту же роль выполняли в 1493 г. Мануил Ангелов и Данила Мамырев[693 - Сыроечковский В.Е. Гости-сурожане. – М.;Л.: Огиз, 1935. – С.87.], и последний закончил свою карьеру дьяком-казначеем, весьма высокой чиновничьей должностью. Купцы Гаврила Петров, Григорий Алексеев, Иван Подушка были вхожи в придворные круги.

Особый колорит торговле с Севером придавала фигура татарского и вообще восточного купца. Мусульмане различной этнической принадлежности были хозяевами магазинов, фондако, включавших и склады, и жилые помещения, и лавки, и порой мечети, как в Кафе[694 - Еманов А.Г. Латиняне и нелатиняне в Кафе (XIII–XV вв.) // Из истории Византии и византиноведения. – Л., 1991. – С. 108–110.], так и в Москве[695 - Тихомиров М.Н. Пути из России в Византию в XIV–XV вв. // ВО. – М., 1961. – С. 3–33.]. Им принадлежали караван-сараи и целые кварталы. Мусульманские купцы располагали широкими связями, осуществляя сообщение Кафы с Москвой и Заморьем, вплоть до земли Шам, или Сирии, Мисюрь, как в средневековых русских документах назывался Египет, и Италии[696 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С. 106–107, 112, 124, 174, 220, 243, 409–410, 420; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С.28, 41, 157, 175.]. Некоторые из них достигали значительного влияния на московских и восточных правителей, как например, Ямгурчей и Абдыл Афыз, ездившие на Север за кречетами и известные своими паломничествами в Мекку[697 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. —С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С.174, 274.].

Конечно, торговый обмен между Севером и Югом не представим без итальянского купца, или «фрязина» средневековых русских источников. Владея наиболее совершенной коммерческой техникой, зная различные формы кредитования, вексельный обмен и двойную бухгалтерию, итальянское купечество создало разветвленную сеть торговых поселений с банками, меняльными и нотариальными конторами от Кафы до Сарая по волжскому пути и Львова по «татарскому пути». Итальянцы имели постоянных представителей в отдаленной Москве и даже в Скандинавии.

Итальянцы вели свои дела с особенно широким размахом не только благодаря коммерческой корреспонденции и посредничеству каких-нибудь северных или южных купцов, но и организуя собственные караваны в традиционных направлениях на Львов[698 - Nistor J. Handel und Wandel in der Moldau bis zum Ende des XVI Jh. – Tschernowitz, 1912. – S.31,36, 181, 186, 191–192.], Киев[699 - Lituanus, Martinus. De moribus tartarorum. – Basiliae, 1515. – Fol.35.] и Москву[700 - Codice diplomatico delle colonie Tauro – Liguri durante la signoria dell’ Ufficcio di S. Giorgio / A cura di A. Vigna // ASLSP. – Genova, 1879. – Vol. VII. – P.II. – N1102; Ernst N. Beziehungen Moskaus zu den Krim-tataren unter Iwan III. – B., 1911.]. Наиболее предприимчивые натурализовались в Московском княжестве, достигнув значительного положения. Таков Андрей Фрязин, получивший в качестве пожалования богатую пушниной и соколиными промыслами Печору. После смерти Андрея Фрязина Великий князь, Дмитрий Донской, передал печорскую вотчину его племяннику, Матфею Фрязину[701 - Сыроечковский B.E. Гости-сурожане. – М.;Л.: Огиз, 1935. – С.27.]. Генуэзца Заккария Гизольфи, владевшего замком в Матреге и лишившегося его в результате турецкого завоевания Великий князь приглашал на свою службу в Москву[702 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С.41, 71–73, 77, 114.]. Личные поручения Ивана III исполнял Демьян Фрязин, ездивший в 80-е гг. XV в. в Заморье с новгородскими купцами[703 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С.23.]. Антон Фрязин, торговавший между Кафой и Москвой[704 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф.Карпов //СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С.47.], сопровждал русских послов в Италию.

Впрочем, далеко не многим удавалось преуспеть в торговле с Севером. Куда больше купцов, фрязей ли, сурожан ли, или каких иных гостей, остались безвестными. Кто-то лишился и богатства, и самой жизни от нападения лихих людей, каковыми полны были тогдашние дороги[705 - Там же. – № 1–2, 13, 35, 50; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством (1487–1533) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С —.-Пб., 1882. – T.XXXV. – С. 10–33; Codice diplomatico delle colonie Tauro – Liguri durante la signoria dell’ Ufficcio di S. Giorgio / A cura di A. Vigna / / ASLSP. – Genova, 1879. – Vol.VIT – P.II. – N1042,1102.], а то и просто от болезней. Поэтому, говоря о внутренних императивах, побуждавших итальянцев и греков, отправляться далеко на Север, а новгородцев и московитов – на Юг, в Заморье, едва ли достаточно рациональных объяснений.

Эсхатологические ожидания эпохи, сомнения в качестве духовного наставничества Рима, порой доходившие до отрицания католической церкви, как Вавилонской блудницы, стимулировали устремления на Север, отождествлявшийся в мистическом плане с поиском истинного пути спасения через самое тяжкое испытание хладом северного безмолвия, сравнимого с адовыми муками[706 - Еманов A.Г. Авантюрный стиль мышления западноевропейца и «Север» // Этика Севера. – Томск, 1992. – Т.П. – С. 130–142.].

Здесь особенно примечателен пример Св. Прокопия Устюжского († 1302), происходившего из «западных стран, от латинска языка», купца, не раз приезжавшего в Новгород с торговыми целями, который оставил свою веру, отказался от богатств и стал монахом, снискавшим славу святого подвижника православной веры на севере русских земель, в Устюжанском крае[707 - Kologriuov I. Santi russi. – Milano: Casa di Matriona, 1985. – P. 276–279.].

И надо признать, у Св. Прокопия находились последователи, как некий Джан Баттиста делла Вольпе, знатный сеньор из Виченцы, перешедший в православие и сменивший благоустроенный быт солнечной Италии на суровую жизнь в Московии[708 - Гуковский МЛ. Сообщение о России московского посла в Милан (1486) // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. – М.;Л., 1963. – С.650.].