Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем: Кафа в мировой торговле XIII–XV вв.

Духовные искания, а отнюдь не тривиальная алчность, подвигали и северных купцов в самые отдаленные заморские страны. Едва ли случайны совпадения торговых предприятий некоторых гостей из числа, как русских, так и евреев, татар и арабов с путями паломничества в Иерусалим и Мекку. Здесь нельзя не увидеть устремленности к мистической прародине, которая после долгих скитаний обреталась порой на том же Севере.

Небезызвестный Захарий Скарья, преуспевавший купец, по весьма внешним признакам обвинявшийся в ереси жидовствующих и даже считавшийся их главой, обрел истины отнюдь не в «Талмуде», но в языческих древнерусских верованиях. Знавший, что такое достаток, он осудил имущественные притязания церкви, как торгующей именем Дьявола, и признал единственно верным культ Матери Земли [709 - Kologrivov I. Santi russi. – Milano: Casa di Matriona, 1985. – P. 185–188.], с его санкцией только того богатства, которое дает небесный бог в качестве дара за верное служение земле.

Еще драматичней духовный опыт тверского купца Афанасия Никитина. Убедившийся в том, что в полуденных странах нет блаженной земли вечного счастья, что русская земля «самая благословенная», и «на этом свете нет страны, подобной ей», но только «мало в ней справедливости»[710 - Никитин, Афанасий. Хожение за три моря / Изд. подгот. Я.С. Лурье и Л.С. Семенов. – Л.: Наука, 1986. – С.53.], он заканчивает свое «Хожение» полной непостижимостью: мусульманской молитвой на арабском языке, записанной русскими буквами[711 - Там же. – С. 17. Успенский Б. А. Дуалистический характер русской средневековой культуры (на материале «Хождения за три моря» Афанасия Никитина) // Избр. труды. T. 1: Семиотика истории. Семиотка культуры. – М.: Гнозис, 1994. – С. 254–297; Кистерев С.Н. Афанасий Никитин и его «Хожение» на Руси // Хожение за три моря Афанасия Никитина. – Тверь, 2003. – С. 9–40.]. В этом аффективном порыве – сокровенная мольба человека, мучавшегося своей вненаходимостью, остро ощутившего при вступлении на русскую почву свою потерянность для провидения, которое хранит только преданных отчей земле. Впрочем, Афанасию Никитину посчастливилось умереть среди единоверцев, тогда как многим его соотечественникам не довелось вернуться, погибнув от грабителей, а еще чаще, умерев в расцвете лет от эпидемий где-нибудь в Токате, Бурсе, или Крыму[712 - Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией (1474–1505) / Изд. подгот. Г.Ф. Карпов // СИРИО. – С.-Пб., 1884. – T.XLI. – С. 235–236; Сыроечковский В.Е. Гости-сурожане. – М.;Л.: Огиз, 1935. – С.46, 69–74.]. Вот – оборотная сторона надежд на благосклонность судьбы и успех.

Вообще, человеческая незащищенность характерная для той эпохи, должна была усиливать религиозную мотивацию устремленности в иные земли, будь то Север, или Юг, как особого рода подвижничества, сближавшегося с крестной жертвой Христа.

В любом случае, деятельность торговых людей, «из греков», или «из варягов», была служением некоему общему идеалу, содействием процветанию. С ними по тем же самым путям распространялись новые знания, достижения в технике и культуре. «Из греков» в северные страны приезжали художники, искусные мастера, деятели культуры и искусства, как знаменитый Феофан Грек, учитель Андрея Рублева; как литейщик Борис Римлянин, с которого в России началась отливка пушек[713 - Там же. С. 23.]; как монетчик Джакомо, положивший начало чеканке золотой монеты Московии; как Алевиз Новый, Аристотель Фиорованти, Пьетро Антонио Солари, создавшие каменный кремль[714 - Barbiеri G. Milano е Mosca nel politica del Rinascimento. – Bari: Adriatica, 1957.], а до этого работавшие в Крыму[715 - Голейзовский H. Дионисий и его современники // Искусство. – М., 1980. – № 6.– С. 57–60.], и многие другие.

Культурная контаминация, ощущавшаяся гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд, была прямым следствием этого обмена. Ее проявления уловимы в языке и этикете, эмблематике и орнаментации, моде и гастрономии. Уже в позднее средневековье никого не удивляло присутствие виноградной лозы в северной резьбе по дереву и кедрового ореха в южной глиптике, распространение «итальянского» трехстворчатого окна в северных постройках и луковицевидных деталей в южной архитектуре. Никто не поражался тому, что каменные древнерусские крепости воспроизводили образцы итальянской фортификации, а крытые позолотой купола католических храмов подражали восточнославянскому обычаю, что знать северных народов облачалась в шелка и парчу, а аристократия южных стран наряжалась в роскошные меха, что для флорентийских косторезов стало естественным пользоваться моржовой костью Заполярья, а для русских иконописцев – красками итальянских мастеров, что нобилитету южных земель служили усладой приполярные кречеты и соколы, а северному клиру составляло таинство причастия красное вино греков, «кровь Христа»…

Глава II

Кафа и «великий шелковый путь»

Определение «Великий шелковый путь» известно каждому. Обычно приоритет в его конструировании отдают немецкому историко-географу Фердинанду фон Рихтхофену, автору монументального трехтомного труда «Китай», первый том которого вышел в 1877 г.[716 - Richthofen F., von. China. Ergebnisse eigener Reisen und darauf gegr?ndeter Studien. – Berlin: Verlag von D. Reimer, 1877. – Bd.I. – S.448–491. Любопытно, что вначале он пользовался термином “Sererstrasse” – «дорога серов» и только потом пришел к термину “Seidenstrasse” – «шелковый путь».] Однако уже задолго до него византийские авторы писали о «дороге Серов», по которой из бесконечно далекой страны «Серика», как называли по-гречески Китай, везли шелк [717 - ??????— Серика (Сирика), т. е. Китай, страна шелка; ??????? – шелк; ?????? – шелковые ткани; ???????— шелковый. Procopii Caesariensis. Historiarum tetradis / [ex rec.] G. Dindorfii. – Bonnae: Impensis ed. Weberi, 1833. – P.546–547; Menander Protector. [Historiarum fragmenta] / [ed.] G. Dindorfii. – Lipsiae, 1871. – P.45–46, 55–56.]. Византийские интеллектуалы, в свою очередь, опирались на еще более ранние свидетельства «Географии» Клавдия Птолемея (90-168 гг. н. э.) и «Эпитомы» Луция Флора (74-130 гг. н. э.)[718 - Lucius Anneus Florus. Epitome de T. Livio Bellorum omnium annorum DCC Libri duo // Florus; Cornelius Nepos / [ed. by] E.S. Forster, J.C. Rolfe. – Cambridge Mass.: Harvard university press, 1960. – Lib.11. Cap.XXXIV: “Seres… longinquitatem viae inputabant – quadriennium inpleverant”. Claudii Ptolemaei. Geographia / ed. C.F.A. Nobbe. – Lipsiae, 1843. – T. 1. – Lib.I. Cap.XI. § 3–7.], где говорилось о необыкновенном по длительности «пути серов» из Китая в Римскую империю, длившемся от 7 месяцев до 4 лет.

О Великом шелковом пути существует обширная историография[719 - Xinru L. The Silk Road in World history. – Oxford: UP, 2010.]. И все же, только сейчас он приобретает свое действительное осмысление: это не сводимый к какому-то одному, или трем, как когда-то описывал В. Хейд[720 - Heyd W. Geschichte des Levantehandels im Mittelalter. – Stuttgart, 1879. – Bd.I–II.], маршруту путь, но сложное сообщение народов и культур, протянувшихся в мировом географическом пространстве с Запада на Восток.

В отличие от многочисленных предшественников[721 - Сыроечковский В.Е. Гости-сурожане. – М.;Л.: Огиз, 1935; Успенский Ф.И. Морское и сухопутное движение из Центральной Азии в Европу и обратно в XIII–XIV вв. // ВВ. – М., 1949. – ТЛЕ – С. 257–275; Фехнер М.В. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI в. // ТГИМ. – М., 1952. – Вып. XXI. – С. 3–139; Чиперис А.М. К вопросу о торговых связях Средней Азии с Крымом и Восточной Европой // УЗ Туркмен, гос. ун-та. Сер. Ист. – Ашхабад, 1964. – Вып. ХXXI. – С. 88–102; Depping G. В. Histoire du commerce entre le Levant et Г Europe depuis les croisades jusqu ? la fondation des colonies d’Amеrique. – P., 1830. – T.I–II; Friedmann E. Der mittelalterliche Welthandel von Florenz in seiner geographischen Ausdehnung // Abhandlungen der Keiserlichen geographischen Gesellschaft in Wien. – Wien, 1912. – Bd.X. – N1. – S.1-114; Lombard M. Caffa et la fin de la route mongole // AESC. – P., 1949.An.XX. – P. 100–103; Malowist M. Les routes du commerce et les marchandises du Levant dans la vie de la Pologne au bas Moyen ?ge // Travaux du VI colloque internationale d’histoire maritime. – P.: S.E.V.P., 1970. – P. 157–175; Schaube A. Handelsgeschichte der romanischen V?lker des Mittelalters bis zum Ende der Kreuz?ge. – M?nchen; B., 1906.], рассматривавших развитие обмена между Востоком и Западом в несколько спрямленной, горизонтальной проекции, я намерен изучить значение этого пути в том осложненном качестве, каковое ему неизбежно придавало наложение обмена между Севером и Югом.

II. 1. Место Кафы в сообщениях между Востоком и Западом

Сегодня становится очевидным, что каждый из сколько-нибудь значительных торговых центров на «Великом шелковом пути» был не только посредствующим в передвижении товарного потока с Востока на Запад или в обратном направлении, но и в некотором роде медиатором в коммуникации многочисленных народов, лежавших по северную и южную стороны от этой трансконтинентальной магистрали[722 - Богданова Н.М. Херсон в X–XV вв.: проблемы истории византийского города // Причерноморье в средние века. – М.: МГУ, 1991. – Вып. Г – С. 5–172; Карпов С.П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.: проблемы торговли. – М.: МГУ, 1990; Fedorov-Davydov G. St?dte der Goldenen Horde an der unteren Wolga. – M?nchen: C.H. Beck, 1984.]. Здесь Кафа, несомненно, являлась одним из важнейших центров, и выяснение ее дистрибутивной роли в распределении левантийского импорта на Север и Юг, в страны Средиземноморья, представляет особый интерес.

Круг основных торговых партнеров Кафы на Востоке достаточно широк. Прежде всего, это – Ургенч, центр Древнего Хорезма, стягивавший интересы Центральной Азии и Южной Сибири; он отмечен находками крымской монеты [723 - АИИМК. Ф.2. On.l. – 1929. – Д.№ 31. – Л.55, 78об. – 79°6.]; оттуда, по словам Ибн Арабшаха (1388–1450), издавна ходили в Крым караваны[724 - Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды: извлечения из сочинений арабских / Пер. с араб. В. Г. Тизенгаузена. – М., 1884. – T.I. – С.460.]. Далее, это – Самарканд, сообщавшийся, по замечанию Руи Гонсалеса де Клавихо († 1412)[725 - Клавихо, Руи Гонсалес, де. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403–1406) / Пер. с каст., предисл. и коммент. И. С. Мироновой. – М.: Наука, 1990. – С.101.], с Кафой через прикаспийские Железные Врата. Наконец, это – почти запредельный Канбалык, концентрировавший товарные ресурсы Китая и всего Дальнего Востока; между китайской столицей и Крымом существовало устойчивое сообщение, действовал хорошо отлаженный маршрут, который Джованни Монтекорвино (1247–1328) характеризовал как «самый быстрый и самый безопасный»[726 - Biblioteca bio-bibliografica della Terra Santa e dell’ Oriente francescano / A cura di P. Golubovich. – Firenze; Quarracchi, 1906. – Vol.I. – P.304.]; о стабильности этой линии коммуникации свидетельствуют и находки генуэзской монеты[727 - Слепова Т.И. Монетное дело городов Венеции и Генуи в XII–XV вв. и Северное Причерноморье: автореф. дисс… к. и. н. – Л.: ЛГУ, 1987.].

Еще активней сообщались с Крымом и Кафой экономические центры Передней Азии. Из них первенствующее положение занимали Тебриз и Султания (Сольтание); туда в июле – августе, ко времени прихода азиатских караванов, приезжали кафские купцы[728 - Клавихо, Рюи Гонзалес, де. Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканде в 1403–1406 гг. / Пер. с кастильск. И. И. Срезневского // СОРЯС РАН. – С.-Пб., 1881. – T.XXVIII. – № 1. – С.179; Клавихо, Рун Гонсалес, де. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403–1406) / Пер. с каст., предисл. и коммент. И.С. Мироковой. – М.: Наука, 1990. – С.81; Notai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Cipro da Lamberto di Sambuceto (1296–1299) / A cura di M. Balard. – Genova; Bordighera, 1983. – N43.]. Вслед за ними шли Алеппо (Халеб) и Ахлат, Кастамону и Конья, Савасто (Сивас) и некоторые другие города державы Ильханов; их выходцы оставили после себя каменные стелы на крымской земле[729 - АИИМК. Ф.2. On.l. – 1929. – Д.№ 164. – Л.15–16; Старокрымские надписи / Подгот., пер. с тюрк., араб., перс. О. Акчокраклы / / ИТОИАЭ. – Симферополь, 1929. – ТЛИ. – № 26, 59, 70, 94; Старокрымские и Отузские надписи XIII–XV вв. / Подгот., пер. с тюрк., араб., перс. О. Акчокраклы // ИТОИАЭ. – Симферополь, 1927. – T.I. – № 190, 227, 234; Иванов А.А. Надписи из Эски-Юрта // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII–XVI вв. – Ростов-на-Дону, 1989. – С. 27–28.], впечатляющий знак жизненно важных контактов с Крымом. Кроме этого, должен быть назван город-порт Ормуз (Бендер Аббас); он был тесно связан с Султанией, а через нее – с Кафой[730 - Клавихо, Руи Гонсалес, де. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403–1406) / Пер. с каст., предисл. и коммент. И.С. Мироковой. – М.: Наука, 1990. – С.81; Никитин, Афанасий. Хожение за три моря / Изд. подгот. Я.С. Лурье и Л.С. Семенов. – Л.: Наука, 1986. – С. 16–17, 56–58.]; одновременно этот порт открывал выход к морским коммуникациям по Индийскому океану. Отношения с Кафой поддерживали еще более отдаленные Йезд и Керман, предварявшие доступ в фантастически богатую Индию. Наконец, следует отметить Дели, город, аккумулировавший богатства Индостана. Согласно «Кыпчацкой хронике» Абдуллаха ибн Ризвана[731 - Зайончковский А. «Летопись Кипчацкой степи» как источник по истории Крыма // Восточные источники по истории Юго-Восточной и Центральной Европы. – М., 1969. С. 15: «Группа индийских купцов, желая испытать крымских богачей, выслала караван верблюдов с дорогой кладью, мускусом и поставила условием продажу всего товара одному лицу. Один из богатейших жителей Крыма закупил караван и приказал высыпать весь мускус на глинобитный пол мечети (вместо соломенной сечки), так что и сегодня эта мечеть слывет как миски джами’ «мускусная мечеть» и выделяет иногда еще запах мускуса». Конечно, рассказ о мускусном караване это – литературная легенда (см.: Зайцев И. В. «Татарский мускус» // Altaica. М., 2006. Вып. XI. С. 71–73). Это был популярный сюжет. Так в тексте Эвлии Челеби говорится о караване хотанских и китайских купцов, которые привезли пряности в Кафу, а мечеть называется Мечеть китайской амбры (ред.).], индийские товары достигали пределов Крыма; показателем этих связей выступают находки золотого танка, характерной монеты Делийского султаната[732 - Слепова Т.И. Некоторые аспекты распространения венецианских и генуэзских монет и их подражаний в Восточном Средиземноморье и Северном Причерноморье в XII–XV вв. // Труды Государственного Эрмитажа. – Л., 1986. – T.XXVI. – С. 22–31. Сейчас на территории Золотой Орды известно более восьмидесяти находок динаров Халджидидской и Таглакидской династий, см.: Гончаров Е. Ю. Индийские золотые монеты на территории Золотой Орды: новый взгляд // «В Индию духа…». Сб. статей, посвящ. 70-летию Р. Б. Рыбакова. М., 2008. С. 108–120; Федоров-Давыдов Г. А. Денежное дело Золотой Орды. М., 2003. С. 62–63 (ред.).].

Как показывают многочисленные исследования[733 - Дьяков-Тарасов А. Неизвестный древний торговый путь из Хорезма в Византию через Кавказ // НВ. – М., 1930. – T.XXVIII. – С. 148–156; Еманов А.Г. Восточное направление торговли Кафы в XIII–XV вв. // Вестник ЛГУ. Сер. Ист., яз., лит. – Л., 1986. – Вып. III. – С. 99–102; Карпов С.П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.: проблемы торговли. – М.: МГУ, 1990; Balard М. La Romanie Gеnoise (XII – dеbut du XV si?cle). – G?nes; Rome, 1978; Richard J. Orient et Occident au Moyen ?ge: contacts et relations (XII–XV si?cles). – L.: Variorum, 1976; Idem. Les relations entre Г Orient et Г Occident au Moyen ?ge: еtudes et documents. – L.: Variorum, 1977; Ashtor E. Levant Trade in the later Middle Ages. – Princeton; N.Y.: UP, 1983.], Великий шелковый путь распадался на северное, центральное и южное направления. Северное направление проходило через пустыни и степи Южной Сибири и Центральной Азии, вдоль рек Оксус (современная Сыр-Дарья) и Яксарт (ныне Аму-Дарья), через солончаки Северного Прикаспия и степные пространства Северного Причерноморья. Центральное направление пересекало Индию и Персию. Южное направление включало морскую коммуникацию по Индийскому океану и Персидскому заливу.

Самым быстрым маршрутом между Западом и Востоком в Средние века был, согласно современным оценкам в медиевистике[734 - Ohler N. Reisen im Mittelalter. – M?nchen, 1986.], северный. Он, по свидетельству Джованни Монтекорвино[735 - Biblioteca bio-bibliografica della Terra Santa e dell’ Oriente francescano / A cura di P. Golubovich. – Firenze; Quarracchi, 1906. – Vol.I. – P.304.], пролегал через Татарию и «страну готов» и мог быть преодолен всадником за 5–6 месяцев. Этот же маршрут называли в качестве «самого безопасного, как днем, так и ночью» авторы «Руководств по торговле»[736 - La pratica della mercatura di Francesco Balducci Pegolotti / Ed. by A. Evans. – Cambridge Mass.: The Medieval Academy of America, 1936. – P.21.]. Чтобы поездку в Китай, растягивавшуюся в составе каравана до 280 дней, сделать менее тягостной и даже украшенной приятным досугом, Франческо Пеголотти рекомендовал купцу-латинянину отрастить бороду, запастись хорошим переводчиком, владевшим команским, то есть кыпчацким языком, и взять в спутницы интересную женщину, каковых всегда было в избытке в Тане[737 - Ibid.]. Китайские купцы, на маршрутных свитках которых Крым значился с первой трети XIV в.[738 - Br?tianu G. Recherches sur la commerce gеnois dans la Mer Noire au treiziеme si?cle. – P., 1929. – P.240.], были, по-видимому, более привычны к длинным переходам по горам и степям.

Крайним восточным центром, на котором замыкались интересы европейцев, была столица империи Юань – Канбалык (Пекин), или Гамалекко в итальянской транскрипции. Из Канбалыка северный торговый путь брал курс на Кассай, или Кинсай (ныне Ханчжоу, центр провинции Чжэцзян) и Камесу, или Камчи (Ланьчжоу в провинции Ганьсу)[739 - Бартольд В.В. Европеец XIII в. в китайских ученых учреждениях // ЗВОРАО. – С.-Пб., 1914. – Т.ХXII. – С.163; Friedmann Е. Der mittelalterliche Welthandel von Florenz in seiner geographischen Ausdehnung // Abhandlungen der Keiserlichen geographischen Gesellschaft in Wien. – Wien, 1912. – Bd.X. – N1. – S.15.].

Далее этот путь следовал через главный город Джагатайского улуса – Алмалык (Кульджа, Китай), порой ошибочно отождествляемый с Алматы[740 - Бадян В.В., Чиперис AM. Торговля Каффы в XIV–XV вв. // Феодальная Таврика. – Киев: Наукова думка, 1974. – С. 184; Чиперис А.М. К вопросу о торговых связях Средней Азии с Крымом и Восточной Европой // УЗ Туркмен, гос. ун-та. Сер. Ист. – Ашхабад, 1964. – Вып. ХXXI. – С.97.]. Затем он проходил Отрар, шел неподалеку от впадения реки Арыс в Сыр-Дарью, достигал Ургенча (Куня-Ургенч)[741 - Средневековая городская культура Казахстана и Средней Азии. – Алма-Ата, 1983. – С. 130–138.], главного центра Хорезмийской области. Оттуда этот путь склонялся на Север, к Сарайчику (станица Сарайчиковская)[742 - Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. – М.: Наука, 1985.], шел к Хаджитархану (Астрахань) в дельте реки Волги. Затем этот путь следовал вдоль реки до столицы Золотой Орды – Сарая. Далее, выше Сарая, маршрут переходил на знаменитую Переволоку (в районе современной станицы Качалинской)[743 - Кудряшов К.В. Половецкая степь: очерки исторической географии. – М.: Огиз, 1948. – С. 15–17; Черменский П.Н. «Хождение» митрополита Пимена как источник по исторической географии Подонья // Изв. АН СССР. Сер. Геогр. – М., 1970. – № 5. – С. 97–98.], где Волга максимально приближалась к Дону, и где осуществлялся перевоз на Дон. Далее движение осуществлялось вплоть до приазовской Таны (Азов) либо вдоль реки, либо по реке. А уже из Таны добирались до Кафы либо морем, либо по суше, через Перекоп и Солкат[744 - Points de vue sur relations еconomiques des occidentaux avec les pays d’Orient au Moyen ?ge / Pub. par R.H. Bautier // Travaux du VI colloque internationale d’histoire maritime. – P.: S.E.V.P., 1970. – P.315; La pratica della mercatura di Francesco Balducci Pegolotti / Ed. by A. Evans. – Cambridge Mass.: The Medieval Academy of America, 1936. – P. 21–25.].

Этим маршрутом следовали итальянские купцы, ставшие информаторами тосканского Анонима и Франческо Пеголотти. Им же пользовался генуэзский купец Андало Савиньон, выполнявший в 1335–1339 гг. дипломатические поручения европейских монархов к великому каану и сопровождавший нового архиепископа Канбалыка Джованни Мариньоли (1290–1360) [745 - Marignoli, Johannes, de. Chronicon // Monumenta historica Boemiae / Ed. G. Dobner. – Pragae: Regii tipographi, 1768. – T.II. – P. 85–86; Biblioteca bio-bibliografica della Terra Santa e dell’ Oriente francescano / A cura di P. Golubovich. – Firenze; Quarracchi, 1926. – Vol.IV. – P.250; Lopez R.S. Su e gi? per la storia di Genova. – Genova; Bordighera, 1975. – P. 87–89; Petech L. Les marchands italiens dans Г empire mongole // Journal asiatique. – P., 1962. – T.CCL. – N4. – P. 554–555.] в Китай.

Было возможно еще более северное ответвление данного маршрута.

Передвижение осуществлялось по горным перевалам Алтая, по переправам через великие реки Обь и Иртыш, по степи и полупустыне севернее озера Балхаш и Аральского моря, по отрогам Южного Урала. Важной точкой на рассматриваемом пути следования оказывался поволжский Укек, или Увек (село Ивановское около Саратова). Оттуда спускались по Волге вниз до Переволоки. А далее шел уже хорошо освоенный путь вплоть до Крыма.

Таким образом проследовал на Восток Гильом Рубрук (1220–1270), общавшийся с венгерскими миссионерами и осведомленный об угорских народах Поволжья, Урала и Сибири[746 - Rubruk, Wilelmus. Itinerarium // RVM. – P., 1839. – T.IV. – P. 13–396.]. Этот путь знали братья Николо и Маттео, отец и дядя знаменитого Марко Поло; вероятно, им всезнающий венецианец обязан колоритным рассказом об области Кончи[747 - Поло, Марко. Книга / Пер. со старофр. И.П. Минаева. – М.: Госиздат, 1955; Polo, Marco. Il Millione / A cura di M. Malvano. – Torino: G.Einaudi, 1982. – §CCXVI.], соотносимой с Западной Сибирью. Им же, скорее всего, прошел царь Киликийской Армении Хетум I в 50-е гг. XIII в. Из столицы Киликийской Армении, города Сис, он проехал на Волгу в ставку Бату. Там, согласно сведениям

Киракоса Гандзакеци, царю «был оказан большой почет и гостеприимство… Отправившись в путь от них шестого числа месяца марери [13 мая], переправившись через реку Айех (Яик), они прибыли в Ор [Ногайская орда на реке Орь[748 - Патканов К.П. История монголов по армянским источникам. – СПб.: Тип. Имп. АН, 1872. – С. 127–128, примем.31; в районе г. Орска во второй половине XX в. выявлено более 30 курганов, инвентарь которых свидетельствует о включенности в торговлю по Великому шелковому пути; см.: Кригер В.А. Кочевники Западного Казахастана и сопределеьных территорий в Средние века (X–XIV вв.). – Уральск: Евраз, союз ученых, 2012.] – А. Е.], расположенный на полпути между [местопребыванием] Батыя и Мангу-хана. Переправившись через реку Ертич [Иртыш], они вступили в страну Наймана, [потом] поехали в Кара-китай и достигли Татаристана [Монголии] четвертого числа месяца гори [13 сентября] и в день праздника Воздвиженья креста были представлены Мангу-хану, восседавшему во всем величии своей славы»[749 - Гандзакеци, Киракос. История Армении / Пер. с арм. Л.А. Ханларян. – М.: Наука, 1976. – С. 222–226.]

На мой взгляд, правомочно говорить о коммуникациях между сибирскими областями, к которым были причастны «лесные племена» Прибайкалья, областей вдоль Енисея[750 - Рашид-ад-Дин. Собрание летописей / Пер. с перс. – М.;Л.: АН СССР, 1956. – Т.II. – С.48, 96–97; Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. – Л.: АН СССР, 1934. – С.35.], тюркские и угорские народы Среднего Приобья и Нижнего Прииртышья[751 - Герберштейн, Сигизмунд. Записки о Московии. – М.: МГУ, 1988. – С. 156–164.]. Главный импульс этих сообщений шел от озера Байкал по реке Ангаре, затрагивая Енисей, переходил по Чулыму на Обь, где в среднем течении существовало поселение остяков в урочище Сайгатино, так называемый «Городок князя Бардака» (Барсово городище рядом с современным Сургутом). Далее путь следовал вниз по Оби до устья Иртыша. Затем начинался подъем по Иртышу до устья Тобола, где находилась столица Сибирского ханства, город Искер, или Сибирь; позднее, после русского завоевания Сибири, в 1587 г., неподалеку от него был основан русский город Тобольск. Вслед за Искером осуществлялся подъем по рекам Тобол и Тура до центра Тюменского ханства, города Чимги-Тура; в вогульской огласовке он назывался “Tsemgen”, что и дало известный вариант «Тюмень»[752 - Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. – М.: Прогресс, 1987. – T.IV. – С.136.]. После Тюмени подымались по реке Пышме, переваливали через Урал, а затем спускались по речной цепи Чусовая – Кама – Волга, минуя Булгар; от Переволоки выходили на проторенный путь вплоть до Крыма.

Отчасти этот путь засвидетельствован Иоганном Шильтбергером (1378 – ок. 1440), который в свите Чокре побывал в 1413–1415 гг. в Чимги-Туре; там он, стал свидетелем поразившего его события: местный правитель преподнес в дар гостям дикую кобылу, разных диких зверей и двух дикарей, поросших шерстью и не знавших членораздельной речи; правителем был, как можно с большей степенью вероятности предположить, тюменский хан Тайбуга. Шильтбергер был довольно хорошо осведомлен о сибирских землях и народах, он выделял Сибирь в центре с одноименным городом и «Обскую Сибирь», центром которой должен был выступать городок князя Бардака на Оби[753 - Языческая Сибирь начала XV в. в описании западноевропейского христианина: «Книга путешествий» Иоганна Шильтбергера / Пер. с нем., предисл. и коммент. А. Г. Еманова // Религия и церковь в Сибири. – Тюмень, 1990. – Вып.1. – С. 58–62 (Sibirien, Ibissibur); Schiitberger, Iohann. Ich zoche auf von meiner heimet mit namen aufs der stat M?nchen gelegen in Bayern in der zeyt als k?nig Sigmund zu Ungern in die heydenschaft zoch das was als man galt cristigeburt dreizechenhundert und an dem vierundne?ntzigesten Jar // Hienach volgt ain h?bsche liepliche historie ains edeln f?rsten herzog Ernst von Bairn und von ?sterreich. Die hebt sich an Sand Brandons Buch was er wunders erfaren hat. Die hebet an das von dem weg oder zu dem heyligen grab oder gelobten land und wundern da bey vast kurzweilig begr?ssen. – [Augsburg: A. Sorg, 1475]. – [Fol. 108, sq.]; Schiitberger, Johannes. Reisen in Europa, Asia und Afrika von 1394 bis 1427 / Herausg. von K.F. Neumann. – M?nchen, 1859. – S. 30–40.].

Я не касаюсь самого крайнего ответвления северного пути – морского, пролегавшего по морям Северного Ледовитого океана. Этот путь в Средние века европейцам был плохо известен, едва ли дальше Биармии, или Бьярмаланда, как в германоязычных текстах обозначалась Пермская земля. Интерес к северной навигации стал возрастать только на рубеже XVI–XVII вв., когда вслед за русскими поморами к богатствам Севера устремились немецкие, голландские и английские мореплаватели[754 - Еманов А.Г. Авантюрный стиль мышления западноевропейца и «Север» // Этика Севера. – Томск, 1992. – ТЛЕ – С. 138–140.], доходившие до Обской губы и Мангазеи. Тогда устами Паоло Джовио высказывалось идущее, вероятнее всего, от русских информаторов предположение о возможности плавания по Северному Ледовитому океану, «держась правого берега… до страны Китая»[755 - Джовио, Паоло. Книга о московитском посольстве / Пер. со староит. А.И. Малеина // Все народы едины суть. – М., 1987. – С.491.].

Центральное направление Великого шелкового пути характеризуется некоторыми историками[756 - Nouveaux documents sur les marchands italiens en Chine ? l’ еpoque mongole / Pub. par R.S. Lopez // CRAIBL. – P., 1977. – Avril – juin. – P. 445–457; cp.: Карпов С.П. История Трапезундской империи. – СПб.: Алетейя, 2007. – С. 125, сл.] как более короткое. Однако оно было сопряжено с гораздо большими трудностями и опасностями. Это направление шло из Китая через Тибет, пересекало Индию по трудным горным переходам. От Кашгара следовали в Самарканд, или Бухару, пересекали Мервский оазис, проходили Мешхед, Нишапур, обходили Каспий с южной стороны через Мазендаран; далее, направлялись в Султанию и Тебриз; оттуда двигались в Эрзурум, или Эрзинджан и, наконец, добирались до хорошо знакомого Трапезунда, имевшего устойчивое сообщение с Кафой.

Этот путь был известен испанцу Клавихо[757 - Клавихо, Руи Гонсалес, де. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403–1406) / Пер. с каст., предисл. и коммент. И.С. Мироновой. – М.: Наука, 1990. – С.6.]. По-видимому, им пользовался генуэзец Бускарелло Гизольфи, имевший торговые дела в Кафе и выполнявший в 80-90-е гг. XIII в. дипломатические поручения при дворе ильханов[758 - Lopez R.S. Su е gi? per la storia di Genova. – Genova; Bordighera, 1975. – P.87.].

Не стоит игнорировать и южное направление Великого шелкового пути. Исходной его точкой выступал китайский порт Зайтон (Цюаньчжоу) на побережье Желтого моря. Оттуда направлялись по Тихому океану, огибая Юго-Восточную Азию; затем плыли по Индийскому океану, обходя полуостров Индостан; преодолевали немыслимые в Европе океанские и морские расстояния, достигали Персидского залива с его главным портом в Ормузе; оттуда по отлаженной линии караванной торговли проходили Султанию, Тебриз и выходили к Черному морю, к уже известному Трапезунду, от которого при благоприятном ветре было рукой подать до Кафы.

На этом направлении занимался торговыми операциями генуэзец Пьетро Лукалонго, один из провожатых первого архиепископа Канбалыка Джованни Монтекорвино[759 - Biblioteca bio-bibliografica della Terra Santa e dell’ Oriente francescano / A cura di P. Golubovich. – Firenze; Quarracchi, 1906. – Voll. – P. 306–309.]. Неплохо ориентировался здесь другой генуэзский купец, Ланфранкино Гатуччи; он помогал добраться до Индии каталонскому священнику Журдену де Севераку († 1336), назначенному епископом Куилона; он же сопровождал в Китай еще одного католического священника, Одорико да Порденоне († 1331)[760 - Biblioteca bio-bibliografica della Terra Santa e dell’ Oriente francescano / A cura di P. Golubovich. – Firenze; Quarracchi, 1906. – Vol.I; Wadding, Lucas. Annales minorum. – Romae, 1733. – T.IV; Wyngert A., van den. Itinera et relations fratrum minorum saeculi XIII et XIV. – Quarrachi, 1929. – Vol.I.]. Тем же маршрутом добирался из Индии знаменитый русский путешественник Афанасий Никитин[761 - Никитин, Афанасий. Хожение за три моря / Изд. подгот. Я.С. Лурье и Л.С. Семенов. – Л.: Наука, 1986. – С. 16–17, 56–58.].

Так могут быть охарактеризованы магистральные направления торговли, соединявшие Восток с Западом. Им сопутствовало неисчислимое множество периферийных ответвлений, которые, подобно нервам, покрывали все пространство Евразии от Северного Ледовитого океана до его южного антипода. Та же Кафа получала восточные товары не только из перечисленных, ведущих терминалов Великого шелкового пути – Солката, Таны, Трапезунда, но и из многочисленных кавказских портов. Из числа последних наиболее заметными были Савастополь (нынешний Сухуми), Вати, или Ло Вати (сегодняшний Батуми) и Фассо (предшественник Поти); все они сообщались с Дербентом и Шемахой[762 - Еманов А.Г. Восточное направление торговли Кафы в XIII–XV вв. // Вестник ЛГУ. Сер. Ист., яз., лит. – Л., 1986. – Вып. III. – С. 99–102; Карпов С.П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.: проблемы торговли. – М.: МГУ, 1990. – С. 110–126.], которые находились в интенсивном сообщении с Востоком, как в обход Каспия, так и через Каспийское море. Кроме того, Кафа снабжалась левантийской продукцией из Копы и Матреги, расположенных на Таманском полуострове, из Воспоро и некоторых других, почти неизвестных центров; все они имели выход на пути караванной торговли вдоль Северного Прикаспия.

Значение этих периферийных путей, на мой взгляд, почти не уступало магистральным. Более того, именно их функционирование обеспечивало непрерывность торговли, в то время как на главных маршрутах обмен носил циклический характер, определявшийся временем прибытия больших восточных караванов. Так происходило в июле – августе в Султании[763 - Клавихо, Руи Гонсалес, де. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403–1406) / Пер. с каст., предисл. и коммент. И.С. Широковой. – М.: Наука, 1990. – С.81.]. Так же обстояло дело в середине сентября в Тане[764 - Glossar of medieval terms of bysiness (Italian Series 1200–1600) / Ed. F. Edler. – Cambridge Mass.: The Medieval Academy of America, 1934. – P.65.], или в октябрьские дни в Солкате и Кафе[765 - Notizie da Caffa / A cura di R. Morozzo della Rocca / / Studi in onore di A. Fanfani. – Milano, 1962. – Vol.III. – N4.]. В другое время года левантийских товаров в этих городах, по свидетельству очевидцев[766 - Points de vue sur relations еconomiques des occidentaux avec les pays d’Orient au Moyen ?ge / Pub. par R.H. Bautier // Travaux du VI colloque internationale d’histoire maritime. – P.: S.E.V.P., 1970. – P. 314–315.], почти не было. Не случайно, один из корреспондентов крупнейшего флорентийского предпринимателя и мецената Франческо Датини писал в 1385 г. из Северного Причерноморья: «В Тане нет никаких специй, но в середине сентября там ожидался большой караван с шелком, специями, и благовониями в достаточном количестве, и когда он прибывает в то место ради тех (итальянских – А.Е.) галер, тогда изливается изобилие товаров…»[767 - Glossar of medieval terms of bysiness (Italian Series 1200–1600) / Ed. F. Edler. – Cambridge Mass.: The Medieval Academy of America, 1934. – P.65.].

По моему убеждению, большая жизнеспособность периферийных коммуникаций могла компенсировать нарушения обмена по главным путям в условиях довольно частых политических и военных конфликтов, последствия которых нередко преувеличиваются[768 - Br?tianu G. La Mer Noire: des origines ? la conqu?te ottomane. – Munich, 1969; Malowist M. Tamerlan i jego czasy. – Warszawa, 1985.].

Так, в 1343–1348 гг. итальянцы оказались в состоянии войны с монголами. Они были изгнаны из Таны [769 - Diplomatarium Venetum Levantinum sive acta et diplomata res Venetas, Graecas atque Levantis illustrantia / Ed. G. M. Thomas. – Venetiis, 1880. – P.I. – P.267sq.].

Сама Кафа оказалась осажденной войсками хана Джанибека (1339–1357). Однако торговая жизнь отнюдь не остановилась. Как свидетельствуют документы Кафы того времени[770 - Notizie da Caffa / A cura di R. Morozzo della Rocca / / Studi in onore di A. Fanfani. – Milano, 1962. – Vol.III. – P. 265–295; Lettere di mercanti a Pignol Zucchello (1336–1350) / A cura di R. Morozzo della Rocca. – Venezia: Il comitato ed., 1957.], итальянцы живо интересовались состоянием рынка Кыпчака и империи Хулагуидов. «Мы не можем знать наверняка, – сообщалось в одном письме, адресованном из Кафы в Венецию, – но только хорошо видим, как какие-нибудь евреи, армяне и прочие инородцы приходят из Солката в Кафу и говорят, что в Солкате – огромное количество шелка, и если это – так, то это нам кажется верным знаком того, что путь в Срединную империю (Джагатайский улус – А.Е.) – открыт…»[771 - Notizie da Ca??a / A cura di R. Morozzo della Rocca // Studi in onore di A. Fanfani. – Milano, 1962. – Vol.III. – P. 278–279.].

Немного спустя, прибывшие на галеоте из Зихии генуэзские купцы сообщили кафиотам о том, что путь в Ургенч свободен, и тамошние караван-сараи изобилуют левантийским товаром[772 - Ibid. – P. 285–286 (Horgaci = Ургенч).]. Почти одновременно в Кафу пришло известие из Малой Азии о прибытии в Трапезунд персидского каравана[773 - Ibid. – P.286.]. Вместе с этими известиями Кафа, несмотря на военную блокаду, продолжала получать восточные товары, благодаря торговому посредничеству, как итальянцев, плававших в различные порты Газарии и Кавказа, так и местного купечества[774 - Ibid. – N1,4–5, 10.].

Рис. 2. Галеотта. Зарисовка модели.

Сравнивая эти данные невидимой коммуникации с Востоком с описаниями поденных переходов в Китай у Пеголотти, я склонен воспринимать очерчиваемый на страницах его трактата «Великий шелковый путь» не как неизбежную генерализацию, свойственную энциклопедии или учебнику, отвлекающимся от частностей, но как восходящий к античности риторический троп, новый литературный канон, априори санкционировавший то, что было известно исстари, в эпоху Римской империи. Достаточно сравнить перечисление главных его станций с древними Танаисом, Ургенчем, Отраром и др. Пеголотти очень скупо допускал в текст дополнения своего времени. Впрочем, также действовали составители средневековых карт в отражении континентальных земель, будучи сдерживаемы авторитетом греко-римской географии. Отсюда удивительное неведение Пеголотти о развернутости пространства на Север, как будто в северном направлении не было хорошо отлаженных путей, более коротких и более экономичных; как будто ими никогда не пользовались соотечественники флорентийского энциклопедиста, и не они доходили до Печоры.

Первые признаки преодоления этого стереотипа втречаются на портолане венецианских мастеров Франческо и Доминико Пицигани (1367), где показан торговый маршрут на Север. Тот же путь есть и на Каталонском атласе Абрахама Креска (1375)[775 - Юрченко А. Г. Каталонский атлас 1375 года: коды и символы // Степи Европы в эпоху средневековья. – Т. 8: Золотоордынское время: сб. науч. работ. – Донецк, 2010. – С. 57–97.]. Однако Пеголотти они остались неведомы.

Вне контекста развития северных коммуникаций будет непонятно принципиальное отличие «Великого шелкового пути» средневековой эпохи от его античного аналога. Именно по «путям в варяги» распределялась немалая часть поступавшего в Кафу восточного импорта.

Помимо уже охарактеризованных в предыдущей главе линий торговли с Западом, здесь нужно указать на сообщения Кафы с Польшей и Германией. Из польских торговых центров, партнеров Кафы, явно выделялся Краков. Его купцы со времен Людовика Венгерского (1370–1382) обладали правом свободного провоза товаров по «татарской дороге», как в Татарию, так и из нее[776 - Codex diplomaticus civitatis Cracoviensis. – Cracoviae, 1879. – Vol.V. – N42, 54.]; при этом, они получали иммунитет от повинностей по «складскому праву» Львова, то есть обязанности выставлять свой товар для продажи в течение 14 дней на львовском рынке[777 - Akta grodzkie i ziemskie z czasоw Rzeczypospolitej Polskiej z Archivum tak zwanego bernardynskiego w Lwоwie / Ed. A. Stadnicki. – Lwоw, 1870. – ТЛИ. – N76.].

Купцы Кафы, напротив, вплоть до XV в. редко ходили дальше Львова[778 - Charewiczowa L. Handel sredniowieznego Lwowa. – Lwоw, 1925. – P.68, 72; Dubiecki M. Kaffa, osada genuenska i ej stosunek do Polski w XV wieku // Przeglad Powszechny. – 1886. – T.XII. – N34. – P. 226–227; Panaitescu P. La route commerciale de la Pologne ? la Mer Noire au Moyen ?ge // Rivista istorica Romana. – Bucure?ti, 1933. – N3. – P. 176–177, 189–191.]. Главным сдерживающим фактором было все то же «львовское право». Согласно ему, все «итальянские купцы, или какие-либо язычники, или христиане из заморских стран, приезжающие во Львов с какими-либо товарами, не могли и не смели провозить их, минуя складское право Львова, но обязаны были все их там выставлять для продажи…»[779 - Akta grodzkie i ziemskie z czasоw Rzeczypospolitej Polskiej z Archivum tak zwanego bernardynskiego w Lwоwie / Ed. A. Stadnicki. – Lwоw, 1872. – T.V. – N104.]. Только при Казимире IV Ягеллоне (1447–1492) кафские купцы получили право свободного передвижения по всем торговым путям Польского королевства без принудительного выставления своих товаров для реализации во Львове; с них взималась лишь небольшая пошлина[780 - Ibid. – T.VI. – N67.].

Из германских городов, имевших торговые связи с портами Черного моря, явно выделялся Нюрнберг, измерительные меры которого, по свидетельству городского хрониста Ульмана Штрёмера (1363–1407)[781 - Die Chroniken der Deutschen St?dte / Herausg. von K. Hegel. – Leipzig, 1862. —Bd.I. – S.103.], не случайно были приведены в соотношение с мерами Таны. Помимо Нюрнберга, могут быть указаны другие города, примыкавшие к дунайской торговой артерии[782 - Urkundenbuch zur Geschichte der Deutschen in Siebenb?rgen / Herausg. von F. Zimmerman, C. Werner und G. Miller. – Sibiu, 1897. – T.III.].

Партнером Кафы был также Данциг (Гданьск), самый северный из немецких городов. Развитие его торговых отношений с Кафой обсуждалось в начале XV в. на съезде прусских городов в Мариенбурге[783 - Heimpel H. Handelspolitik Kaisers Sigismunds // VJSSWG. – Stuttgart, 1930. – Bd.XXIII. – N2. – S.146.].

Особую заинтересованность в этой линии торговли проявлял император Сигизмунд I (1411–1437). Именно торговля с Востоком, – возглашалось в императорском послании, адресованном кафским властям, – «обеспечит пользу и процветание коммунам и республикам, и многим христианским странам, ибо (все купцы) смогут вывозить товары и проезжать из Китая в Кафу и в порт Килию, и именно таким образом и именно в таком направлении, как это было с давних времен …»[784 - Ibid. – S. 154–156 (Chatan = Китай).].

По оценке тогдашних экспертов, советников императора Сигизмунда, значение Кафы в левантийской торговле было таково, что она могла с успехом соперничать с египетской Александрией, на торговле с которой основывалось могущество Венеции. В своем стремлении ослабить Царицу Адриатики Сигизмунд запретил немецким городам всякое сношение с Венецией и рассчитывал компенсировать поступление левантийских товаров в империю через Кафу[785 - Ibid.; Stromer von Reichenbach W. K?nig Siegmunds Gesandte in den Orient // Festschrift H. Heimpel. – G?ttingen, 1972. – Bd.11. – S.591–609.]. С этой целью в 1418 г. в Крым и Кыпчак были отправлены императорские послы, братья Иоганн и Конрад Фишеры. Они должны были «заново устроить и установить торговый путь из Заморских стран, из Килии, Кафы, Перы и других городов и земель по реке Дунаю, по направлению к Венгрии и оттуда в сторону Германии»[786 - Heimpel H. Handelspolitik Kaisers Sigismunds // VJSSWG. – Stuttgart, 1930. – Bd.XXIII. – N2. – S.146 (stratam publicam).]. Нельзя сказать, что Сигизмунду удались его планы воздействия на Венецию, но то, что обозначенный путь функционировал в XV в., как и в предшествующее столетие[787 - Acte si fragmente eu privire la istoria Romanilor / Ed. N. Jorga. – Bucure§ti, 1897. – Vol.III. – P.51, 53; Musso G. G. Nuove ricerche d’ Archivio su Genova e l’ Europa Centroorientale nell’ ultimo medioevo // RSI. – Napoli. – An.LXXXIII. – N2. – P. 131–132.], то это – несомненно.

Позднее, в первой четверти XVI в. Паоло Чентурионе, известный мореход, купец и посол римского папы Льва X (1513–1521) в Москве, был одержим идеей создать систему покровительства левантийской торговле через Татарию, Россию и страны Балтии, дабы тем самым лишить Испанию и Португалию всех преимуществ открытия трансокеанского пути в Индию и Китай[788 - Джовио, Паоло. Книга о московитском посольстве / Пер. со староит. А. И. Малеина // Все народы едины суть. – М., 1987. – С. 484–486.].

II. 2. Восточный импорт и его дистрибуция

2.1. Шелк-сырец и хлопок