Дети Бафомета

– Не разговаривай с этим дурачком, – сказала ежиха, – он может быть опасен.

– Все могут быть опасны, – ответила Ушка, – я, вы, Полохвост и даже школьный сторож.

– Нюхошмыг? Да ведь он мухи не обидит!

Ушка посмотрела в хитрые глаза Червежуйки и сказала:

– Он сегодня ученика убил.

Ежиха всплеснула лапами.

– Ах, какой ужас! Какой ужас! Как его звали?

– Сухогрыз, – холодно ответила зайчиха.

Червежуйка покачала головой и, приложив лапы к груди, сочувственно прошептала:

– Бедные родители! Бедные родители! Я ведь их знаю! Такая хорошая семья, а их мальчик хотел пойти в юные помощники!

– Он там и состоял уже несколько месяцев.

– Правда? Не знала. Жаль, очень жаль, что такие талантливые дети погибают.

Она развернулась и заковыляла прочь, причитая:

– Какое горе! Какое горе! Какое горе!

Ушка плюнула ей вслед и прошептала сквозь зубы:

– Лживое дерьмо, чтоб тебя черви заживо сожрали.

Ушка достала сигарету, закурила и долго стояла, пуская дым в серое небо и глядя на воздушный шар, медленно летающий над лесом.

«Чешуйка мечтал построить такой шар. Как же надо хотеть свалить отсюда, чтобы поверить, что такое возможно! Видимо, нам просто было нужно чем-то заняться. Как там это слово? Созидать что-то, а не просто существовать».

Она вспомнила мёртвого Зубогрыза, оставляющего после себя кровавый след и поняла, что ей его совершенно не жалко.

«Нет, он заслужил свою смерть! Это была мразь, лживая мразь! Никого не жалко! Все эти дерьмоеды, визжавшие от счастья, когда Плешекрыс пришёл к власти, голосовавшие за него на выборах, ходившие на крысиные шествия! Это они, они, пожиратели дерьма, украли, помогли украсть мою жизнь, жизнь Острозубки, Красноклыка, Чешуйки! С их одобрения крысы получили всё, чего хотели! И теперь они молчат, боятся признаться, что это их вина, что больше нет будущего, нет надежды! Мрази! Даже Сухогрыз мог вырасти нормальным, если бы не они».

– Не смотри наверх – там всё равно никого нет! – отвлёк Ушку знакомый голос.

Полохвост, с полной корзиной тараканов, стоял напротив и смотрел на неё единственным глазом. Его одежда была испачкана в дерьме, а из правой лапы текла кровь.

«Как он незаметно подкрался, – подумала зайчиха, – прямо как ласка».

– Где вы поранились? – спросила Ушка.

О том, как он ухитрился испачкаться в дерьме, Ушка предпочла не спрашивать.

«Может, там, в яме, ещё кто-нибудь ползает, и он их ловил, – подумала зайчиха, – черви какие-нибудь, тараканы».

– У некоторых, знаешь ли, есть нехорошая привычка кусаться, – загадочно ответил Полохвост, – а зубы острые, как у молодой куницы!

На тропинке, ведущей из соседнего двора, показалась чья-то маленькая фигура. Приглядевшись, Ушка увидела, что это Кривоглазка. Староста шла, словно пьяная, опустив голову вниз и то и дело спотыкаясь.

Плоскохвост тоже заметил её и крикнул:

– Кривоглазка!

Остановившись, староста подняла голову, посмотрела на них и Ушка увидела, что она плачет.

– Вы её знаете? – спросила она, удивившись и тому, что енот знает Кривоглазку, и тому, что та вообще умеет плакать.

– Да, – ответил Полохвост, – она очень хорошая девочка, она подарила мне тёплые носки, которые связала из собранной по дому шерсти.

– Что? – спросила потрясённая зайчиха.

– У неё что-то случилось, – не обращая внимания на вопрос Ушки, сказал енот, – что-то нехорошее.

Кривоглазка тем временем подошла к ним.

– Здравствуй, Ушка, – впервые за много лет поздоровалась она с зайчихой, – здравствуйте, дедушка.

– Что случилось, милая? – взволнованно спросил Полохвост, в то время как Ушка закурила сигарету.

Кривоглазка опустила голову и с её длинного носа упали две слезинки.

– Позвонил папа с завода. Его арестовали.

– За что? – спросил енот.

– Там какой-то клапан сломался в аппарате, который сконструировал лично великий лидер Мудрокрыс. Про этот аппарат ещё в новостях год назад рассказывали, помните?

– Да, – ответила Ушка, – а твой папа тут каким боком?

– Он ещё тогда говорил, что этот аппарат ненадёжный, – всхлипнув, ответила Кривоглазка, – но только тогда его никто не стал слушать. А теперь его обвинили в том, что он намеренно устроил поломку, чтобы доказать правоту своих слов и унизить гений великого лидера. Великий лидер Мудрокрыс не может ошибаться.

Енот сел на корточки и заплакал:

– Бедные дети, бедные дети! Вам-то всё это за что?

Ушка почувствовала, что начинает испытывать омерзение к еноту, относившемуся к тому поколению, при котором крысы пришли к власти.

– Я ведь делала всё, чтобы выглядеть благонадёжной, чтобы ни у кого не возникло сомнений в моей лояльности, – шептала Кривоглазка, – а теперь вот это.

– Ты хорошо старалась, даже я тебя презирала, – сказала Ушка, – я была не права, прости. А вы…

Пересилив отвращение к запаху дерьма, она присела рядом с енотом и с ненавистью сказала: