Поиграем в ладушки?

Она шла, не разбирая дороги. Ноги сами несли ее по тому маршруту, которым она добиралась на вокзал – к парку.

Ладушке очень хотелось заплакать. Но слез не было. Даже в носу не щипало. В голове разливался сухой жар. Кто-то внутри напомнил ей про университет. Университет? Да, она сейчас как раз идет через университетскую площадь. Сейчас, должно быть, семь утра. До занятий еще полтора часа. Можно успеть даже на первую пару. Но как же неизмеримо далеко сейчас были семинары и лекции, однокурсники и рефераты… Где-то в другом измерении, точно!

Парковые ворота. Нет, она не в силах идти по центральной аллее! Эта аллея – мрачный памятник ее глупости и безумным детским фантазиям. Вон спасительная дорожка, ныряющая за кусты… Ладушка свернула налево.

Она прошла несколько шагов и увидела, что на кованой лавке, скрытой в зарослях, уютно устроились Амелька, Гуля и Фая. Они совершали свой каждодневный ритуал, обязательный перед началом работы. На газете перед парковыми сотрудниками лежала закуска: городская булка, открытая банка кильки в томате, разрезанная луковица. Амелька держал пластиковый стакан, Гуля готовилась выпить прямо из бутылки.

Услышав шорох за спиной, парковый сторож обернулся. Он увидел Ладушку, сердито нахмурился и закричал высоким визгливым голосом:

– Нима учун кюряпсан? Нима сенга шу ерда керак? Кет бу ердан! («Зачем смотришь? Что тебе здесь надо? А ну уходи отсюда!» узб.)

Гуля угрожающе взмахнула черенком метлы, а Фая разразилась каркающим смехом, обнажив черные зубы. Ладушка развернулась и побежала через кусты. За спиной она слышала довольный хохот, в котором словно слились и жабье кваканье, и ослиный рев, и хлопанье оторванного ставня на ледяном ветру…

Что ж, она пройдет свой путь позора. Хорошо еще, что до появления на аллее оркестрантов остается еще почти час! Видеть кого-то из них было бы слишком тяжело…

Взглянув направо, Ладушка машинально отметила отсутствие бананов в дубовой роще. Но она лишь горько усмехнулась. Чаша черной тоски была уже полна, и еще одно разочарование просто в ней не уместилось. Нет, так нет. Ладушка еще не осознала этого до конца, но она уже чувствовала, что сказка ушла навсегда. А в реальном мире бананы на деревьях не растут.

Площадь Трех Трубачей и Вкусная елка. Но вместо радостного щебетания птиц слышны громкие всхлипывания:

– Почему? Почему синичка не взяла нашу конфету?!

Плачет малыш в забавной шапочке с ушками, которая делает его похожим на панду.

– Не расстраивайся, Солнышко! – утешает малыша мама, хотя видно, что она и сама готова расплакаться от жалости к своему чаду. – Наверное, синичка была занята! Ну успокойся же! Нам надо торопиться, иначе Боря опоздает в садик, а мама на работу! Мы придем завтра, и вот увидишь – синичка обязательно заберет твою конфету!

«Ну, конечно! Ты и здесь возомнила о себе невесть что! – сказала сама себе прозревшая Ладушка. – Вчера ты не забрала конфету. Но ведь это надо же додуматься! Два месяца таскать сладости, которые мама и малыш оставляли синице… Ведь русским языком было написано: тебе от нас! Синице – от мамы и Бори! Вот же дура набитая!»

Постепенно в Ладушке закипала досада. Шаги ее становились все тверже и быстрее.

– Ах, так? – бормотала она на ходу. – Значит, вот так?! Ну, тогда посмотрим!

Она оказалась около скамейки, которую раньше считала дирижерским пультом. Словно желая попрощаться с прошлым, Ладушка села на привычное место. Сначала аккуратно, с краю. Потом, тряхнув головой, вольготно развалилась, закинув ногу на ногу и разбросав руки на спинку скамьи.

– Значит, сюрприз… – шептала она. – Единорог значит… Предатель!

И вдруг громко, отчаянно, словно желая, чтобы отец, где бы он ни находился, услышал и узнал, закричала:

– Предатель!!!

***

В приемном покое было по-больничному тоскливо. Кафельные стены, краска казенных цветов, белые халаты, носилки и каталки – царство боли и страданий. Напротив Ольги и Капитана стоял доктор средних лет в светло-зеленом хирургическом костюме.

– Что с ней? – спрашивал Капитан.

– Вы родственники? – интересовался в ответ доктор.

– Нет! Но это мы ее привезли, – вмешалась Ольга. – Ей стало плохо в торговом зале, где я работаю.

– Почему с собаками? Здесь больница, а не ветлечебница!

Доктор был явно недоволен.

– Вероятно, это ее собаки. – пояснил Капитан. – Они были на крыльце торгового центра и сами запрыгнули в машину вслед за носилками. Не волнуйтесь, мы их заберем!

– Документы? Страховой полис? – по-прежнему хмурясь, спросил доктор. Капитан ответил:

– Мы не знаем, кто она. Но мы готовы помочь. Скажите, что с ней?

Эскулап пожал плечами:

– Гипертонический криз… Скорее всего, одинокая старушка. Она пришла в себя, но не вполне. Говорит все время о дочери и внуках. Во времени и пространстве ориентируется слабо. Судя по одежде и… запаху, обслуживать себя может с трудом. Так что весь набор: дисциркуляторная энцефалопатия, когнитивные нарушения, деменция… Естественно, гипертония, наверняка – атеросклероз и мерцательная аритмия.

– И что дальше? – спросил Капитан, нахмурившись.

– Дальше? – доктор вздохнул. – Дальше все сложно. Документов нет, страхового полиса нет. Госпитализировать ее проблематично. Подколем немножко. Накормим. Если вспомнит, где живет, отпустим домой…

– А если не вспомнит? – тихо спросила Ольга.

Доктор развел руками:

– Какое-то время подержим. Обратимся в полицию. Если они никакую родню не найдут – в социальные службы. Куда-нибудь да определят. Есть специальные учреждения… Но в общем и целом на многое ей рассчитывать не приходится. К великому сожалению, у нас в российской медицине – вот так…

Капитан нахмурился еще больше.

– Доктор! – тон Капитана был решительным. – Я могу оплатить пребывание этой женщины в больнице и ее лечение. Лучшую палату, все необходимые лекарства…

Доктор равнодушно пожал плечами:

– За ваши деньги – любой каприз. Но такие вопросы решать не мне. Я приглашу к вам заведующего отделением. Возможно, он проведет пациентку по платным услугам. Возможно, найдет другой путь… Я не в курсе расценок, но могу сказать однозначно: это влетит вам в копеечку. Один койко-день в вип-палате стоит половину моей зарплаты. Но это ваше дело. Мое дело – лечить.

Врач ушел.

Ольга некоторое время с интересом поглядывала на Капитана. Тот уселся на кушетку, обитую коричневым дермантином, упер руки в колени и о чем-то глубоко задумался.

– Вы не погорячились с вип-палатой? – осторожно спросила Ольга.

Капитан поднял на нее глаза и отрицательно мотнул головой.

– Когда-то давным-давно я не смог помочь одной женщине, потому что у меня не было денег, – проговорил он словно через силу. – Эта женщина – моя мать. Она умерла. Теперь я могу помочь! Я должен помочь!

– А что с собаками?

Капитан пожал плечами:

– Поживут пока у меня. Им помочь проще всего!

Ольга присела рядом и невесело усмехнулась: