Пацаны

– Месье, давай спроси, чо ему надо. У тебя вид самый безобидный из нас всех, может не испугается.

Санёк приоткрыл окно.

– Эй, парень, ты чо хотел?

Серая личность посмотрела из стороны в сторону, подскочила к машине и, озираясь, шёпотом спросила:

– Есть чо?

– Базаришь! – это уже включился в разговор с пассажирского сиденья Слон.

Эта фраза могла означать что угодно, но звучала утвердительно.

– Бабки давай, – сказал Санёк.

Серый глист трясущимися руками протянул в открытую форточку скомканные купюры.

– Мне… д-д-д-в-а, – заикаясь произнёс он.

– Не вопрос, жди здесь.

Месье нажал на газ и вывернул руль. Машина медленно выехала из двора и, пересекая поперёк трамвайные пути, растворилась в тумане с Невы. Пацаны ехали и угорали над недотёпой.

– Самые простые деньги в моей жизни. Как конфетку у ребёнка. Интересно, а что ему надо было? Чего именно «д-д-д-в-а», – передразнивая бедолагу ржал Пупок.

– Два пирожка с яйцами, наверное, – прикольнулся Санёк.

– Так… А сколько он дал? Ох, ты смотри, богатенький Буратино, дорогие нынче пирожки с яйцами… Ну, на сегодня, пацаны, не так уж плохо поработали, поедем пожрём где-нибудь, а то живот сводит.

– Тока это, давайте ещё бензосу заправим на завтра…

– Кто о чём, а лысый о расчёске.

– Ага, а ездить ты на чём завтра будешь? На херу галопом?

– Да ладно, зальём-зальём. Ну всё, тормози, вон кафешка…

Пацаны зашли в придорожную харчевню, дружно от пуза налопались шашлыка, пельменей, угостились пивом и вышли, зевая и потирая животы. Смачно закурили.

– Эх, вкусный здесь шашлык, однако!

– Да и пельмени ничего себе так.

– А интересно, дорого здесь? Герц, ты, кстати, сколько денег-то оплатил за обед?

– Какие деньги? Я думал ты оплатишь…

– Да у меня-то откуда… Ты смотри, ведь и не сказали ничего. Значит поняли, кто перед ними. Потому что, пацаны, мы – банда! Нас уже и кормят бесплатно. Ну всё, погнали, пока они не чухнулись, что мы не от их крыши.

Глава 8

400 сравнительно честных способов отъёма денег у населения

Машина для любого пацана – как рулетка. С одной стороны, она является неотъемлемой частью любой движухи, и пацаны без тачки – как казаки без коня. С другой стороны, никогда не знаешь где найдёшь, где потеряешь, а потому колёса могут являться как источником дохода, так и больших проблем, и непредвиденных трат. Во время путешествия в страну дураков, на поле чудес за общагами мед.института, где их боевую «восьмёрку» принимали то за милицию, то за барыг, оголтелые лохи сами совали им в окошко деньги, хотя они их об этом даже не просили. После такого аттракциона невиданной щедрости, пацанам ничего не оставалось делать, как тем же вечером нагрянуть в местный ночной клуб.

Ночные клубы тогда только зарождались, были в диковинку. Все как один они носили экзотические названия из зарубежной жизни, как бы подчёркивая эдакую запретность плода, который, как известно сладок. «Манхэттен», «Хьюстон», «Калифорния», «Нью-Йорк». Фантазия владельцев этих злачных заведений почему-то ограничивалась исключительно названиями иностранных городов. В клубах тусила золотая и серебряная молодёжь, кислотницы в мини-шортах и разноцветных очках, а также те, кто разжился сегодня бабками. Первые ди-джеи постоянно крутили невиданные до селе чудо-треки в стиле рейв, превращая низами мозги молодёжи в жижу.

Санёк в тачке, с уже прижившимися в ней Герцем, Слоном и Пупком, к одиннадцать ноль-нуль подкатил к бывшему кинотеатру имени Ленинского Комсомола, в котором теперь располагался самый популярный в Питере ночной клуб «Манхэттен». Герц, подсчитывая заработанные за день барыши, метнулся на вход, но подозрительно быстро вернулся.

– Похоже, пацаны, нам сегодняшнего заработка только на вход хватит. А что там делать в клубе на сухую?

– Это точно, танцевать без выпивки и жратвы скучновато… – подтвердил Месье.

– Тем более там же одни торчки. Закинутся кислотой и вот тебе, выдают па-де-де до утра, не остановишь. И тёлки такие же, им всем бабки подавай, да коктейли, и что нам, ходить да облизываться?

– Я, кстати, – снова встрял в разговор Герц, – там на входе Костяна Мертвеца встретил. Ну из высоток новых. Совсем страх потерял. Сам же милиционером работает, ППС-ником, а может уже повысили до оперов, такой слух прошёл. Так представляете, идёт Мертвец, такой в очках синих, в капюшоне, со свистком, типа «давай-давай-давай», и пританцовывает.

– Может он на задании, ну типа «свой среди чужих, чужой среди своих».

– Ага, это в «Манхэттене», где его каждая собака знает. Да нет, насшибал бабла, да пришёл кайфовать.

– Ну и что будем делать?

Пацаны стояли среди припаркованных тут и там тачек, «девяносто девятых», «восьмёрок», «Нив» и даже местами иномарок. По ходу их короткокрылая «восьмёрка» была здесь одной их самых дешёвых и невзрачных. Машин было много, буквально яблоку негде упасть, и они всё подъезжали и подъезжали. «Манхеттен» манил ночных мотыльков гирляндами разноцветных огней и яркими рекламными вывесками, но что в таком месте делать без денег? Вот к центральному входу, к самой лестнице наверх с красной ковровой дорожкой, к украшенному софитами и гирляндами огней входу, подъехала «99» цвета «аллигатор». Она нагло светила модными галогенками и разрывала уши музыкой техно из саббуфера в багажнике. Из тачки вышли две бигсы в мини-юбках с ногами от ушей и продефилировали наверх на невероятных каблуках, виляя бёдрами. Владелец изумрудной «девяносто девятой», недолго думая, внаглую припарковался прямо здесь же, буквально немного поодаль, куда другие вставать стеснялись, чтобы не загораживать въезд, к тому же оттуда гоняла охрана.

– Ты смотри, какой наглец! Ничего не боится!

Из тачки вышел худощавый очкарик, настолько худой и длинный, что казалось, будто его выгнуло в другую сторону.

– Да… Такой лошара, и на такой тачке… И с такими тёлками…

– Наверное знакомый владельца, видишь секьюрити ему ни слова не сказали, пропустили.

– Да… Живут же люди. Наверное, папа спонсирует. А тут, блин, последний хрен без соли доедаешь, – посетовал Слон.

– Знаем мы твой хрен «без соли», Слон… Вон скоро ни в одну дверь не поместишься. Хорош жрать, и ты бы это, снова на бокс что ли пошёл…

– А что мне там делать? Там мне противников нет. Никого, кто весит 150 кг. А тот раз поставили с каким-то чуркой сумасшедшим, так он меня так разозлил, что я ему вдарил со всей дури, да так неудачно, говорят у него отслоение сетчатки глаза началось. Так что меня теперь особо и не ждут на секции. Уже ночь, жрать охота…

В этот момент с пацанами, курящими на улице на входе перед ночным клубом, поравнялась вишнёвая «девятина» на модных титановых дисках, тонированная в хлам. Из-за её полностью непрозрачных окон за ними явно кто-наблюдал, а сама машина стояла буквально в метре и рычала, воняя выхлопными газами.

– Это кто? – спросил Месье Герца, косясь на непрошенных гостей.

– Да хрен знает, тачка незнакомая…

Под прицелом взглядов из неизвестной тачки становилось неуютно. Кто в ней? И что ему надо? Милиция? Пацаны, которым они перешли дорогу? Герц, Слон и Пупок с Месье, оказались как бы на сцене и вынуждено вели себя как неумелые актёры, периодически озираясь на неизвестную машину.

– Слышь, пусть выключит свои фонарики, а иначе я за себя не отвечаю, – первым вышел из себя Слон, обращаясь почему-то к Пупку.