Пацаны

– Ну что застыли? А вы про это…

Север опустил обрез.

– Да это мы тут с кингесепскими закусились, а у меня дома семья, жена. Ладно, не обращайте внимания.

Он провёл их по садовой дорожке мимо большого деревянного дома, клумб и огорода по территории участка. Их путь лежал к стоящему у дороги и служившему одной стороной забора деревянному сараю. Север откинул засов, открыл дверь.

– Смотрите лбы не поразбивайте, особенно ты, Слон. Нагибайтесь.

Внутри было не теплее, чем снаружи, сарай оказался завален всяким хламом, как в принципе и полагается сараю. Единственным естественным освещением являлись щели между досками, через которые просачивался тусклый, так как небо затянуло облаками, свет. На полу навалены опилки, от которых сразу поднялась пыль, зачесалось в носу и захотелось чихнуть.

– Так что вы хотите? Ты, Герц, говорил работать опять проситесь?

– Да, вот у нас пацан с машиной появился, Месье погоняло. Надо дальше двигаться, – Чебурашка кивнул в сторону Санька.

– Да я так-то не против. Работайте, условия знаете – половину всего что заработаете нам, остальное вам.

– Ну это понятно.

– Ну что, раз всё понятно, тянуть не будем. Всё, пацаны, давайте, а то не ровён час сюда от Большого нагрянут, отвечай потом за вас. Вы это… Съездите ещё в нашу баню на Восстания, работать надо начинать чистыми, традиция.

Север быстренько выпроводил их с участка и захлопнул калитку.

– Ну что, как поедем? Восстания-то далеко… – задумчиво спросил Пупок

– На моторе, как ещё? – ответил Герцог.

– Базаришь… А лавэ есть? – подал голос Слон.

– А зачем лавэ, чтобы на моторе со Слоном ездить? Настоящий пацан грачам не платит.

– Логично.

– Так, тачку буду я ловить. Вы вон в сторону отойдите, чтобы рожи свои не светить, – сказал Герцог, как самый не вызывающий подозрений и чувства опасности из всей честной компании.

Он встал на обочину, сделав вид «состоятельного» клиента, и поднял руку. Пупок, Слон и Санёк отошли и спрятались за придорожным комком. Через некоторое время перед Герцем остановился ржавый «Москвич-2141» непонятного цвета с каким-то доцентом за рулём. Как Герц их называл «лох обыкновенный». В берете, очках, рубашке в кружочек, застёгнутой на все пуговицы. Просто классический представитель культурной интеллигенции. Кого только в те годы нужда не выгнала колымить на дорогу! Зарплату не платили, и подвозить на дороге голосующих пассажиров было лёгким, быстрым, но очень опасным заработком, потому как на кого нарвёшься было неизвестно. Как в этот раз и произошло.

– На Восстания, дом 32.

– Э… Где это… Покажите куда ехать?

– Покажем-покажем, дядя, не переживай!

Это уже на переднее сидение, занимая собой всё пространство салона «Москвича», залезал улыбающийся Слон. За ним загрузились все остальные. Доцент хотел было что-то возразить, но Слоновский сделал такое зверское выражение лица, что он сёкся и полный народу «2141» тронулся с места. Ехали долго. По разбитым питерским окраинам, гремя и скрипя, подпрыгивая на кочках, падая в ямы, скрытые лужами, цепляя днищем, просевшим под весом Слона, который молча смотрел всю дорогу перед собой. Наконец нужный дом был найден, все выгрузились из машины и не говоря ни слова пошли в сторону адреса.

– Молодые люди, а деньги? – прокричал незадачливый бомбила в незакрытую дверь.

– Какие деньги, дядя! Ты что не бесплатно нас вёз? Мы-то думали ты человек чести, пацанам помог доехать, а ты оказывается за деньги! – повернулся к нему Герцог.

Шедший в сторону домов в кожаном плаще Слон остановился и развернулся.

– Да не, Герц, ты не понял, это дядя хочет нам денег дать. Да, дядя? Дядя хороший!

Слон развернулся и медленно пошёл в сторону бедолаги-доцента, решившего подколымить. Тот при виде наступающего на него монстра тут же захлопнул пассажирскую дверь, нажал на газ и умотал. Да так, что у «Москвича» аж резина задымилась первый раз в жизни.

– Всё-таки новый «Москвич» такое уё…, по сравнению с зубилами, – авторитетно заметил Пупок, – вроде что-то похожее, а не то, видно что подделка.

– Базаришь… – промычал Слон.

У него, как у Элочки-людоедки из «12 стульев» Ильфа и Петрова, почти весь лексикон состоял из одного слова.

Саньку стало жалко бедного очкарика в берете, недотёпу и неудачника. Ведь он и сам был когда-то таким же вот. И колымил, и даже берет одно время носил, а что, не западло. Правда у него был кардинально противоположный подход к данному вопросу. Он всегда сам сразу назначал цену и, наученный горьким опытом, старался взять деньги вперёд. Шурику почему-то сейчас вспомнился случай, как однажды он ехал по пустынной дороге за жиркомбинатом, куда его пригласили на экскурсию. Суть мероприятия заключалась в том, чтобы посмотреть, как заика Борман, стоя на вершине горы убитого скота, с довольным видом закидывает лопатой и вилами в огромный чан-котёл мёртвых животных, из которых делали маргарин. На шоссе не было ни души, вокруг расстилался только полумёртвый частный сектор, ночь, тишина… Короче местечко как специально созданное для фильмов ужасов. И тут Месье посредине этого депрессивного ночного пейзажа тормозят два бухих персонажа, которые лыка не вяжут и что-то мычат. «Му, да му, а зачем, почему не пойму». Сашка тогда от греха подальше приоткрыл окно и сказал алканафтам: «Чирик, деньги вперёд!», а когда те сдуру сунули в узкую щель десятку, был таков, оставив пьянчуг посередь дороги. Ну а что, вдруг это маньяки, или зомби вообще. Да они поди и не вспомнят, что произошло.

– Всё-таки нехорошо получилось, человек нас подвёз… Надо было ему дать хоть сколько-нибудь, – задумчиво сказал Александр.

– Да плюнь ты, Месье, запомни, каждому давать – денег не напасёшься, – успокоил его Чебурашка-Герцог, – ага, вот мы и пришли. Проходите, пацаны.

Они подошли к обычному жилому панельному дому. Как оказалось, в нём весь первый этаж и часть технического подвала занимала частная баня. Пацаны поднялись по ступенькам, Герцог постучался в отдельный вход рядом с подъездной дверью. Тишина. Позвонил в звонок.

– А пришли, проходите, Север говорил насчёт вас, – открыл дверь неизвестный плюгавенький мужичок, – так, раздевайтесь, пацаны, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях. Разулись? Пойдём, покажу, вот смотрите. В этой комнате я вам небольшую поляну накрыл, пиво-рыба, туда-сюда. Вот финская парилка, там уже под сотку градусов, вот вода, веники, полотенца, простыни. Там – бассейн, там – душ. Курить в окно, удобства за углом, а больше звиняйте, ничего не предусмотрено. Ну, сидите, сколько хотите, только дверь захлопните, как будете уходить. Да ничего смотрите не спалите, не разбейте, потом перед Севером будете отчитываться. Всё, я пошёл.

Неожиданный подгон от самого Севера обескуражил Санька. Выглядело всё вокруг действительно богато, душевно. В бане-сауне он отродясь не был, а тут ещё стол, веники. Красота. Все разделись догола, один Попок как всегда весь в зелёных пятнах замотался простынёй с ног до головы. Они посидели в предбаннике на кожаных креслах, попили пивка с воблой, потрещали, покурили. Потом пошли в парилку, долго с чувством парились, прыгали в небольшой бассейн, обливались. Вот тут-то на расслабоне, который не мог испортить даже Пупок, Санёк и ощутил тот самый кайф дорогой жизни, который был ему недоступен в серой действительности. Жалко это было только маленькое мгновение, и оно быстро закончилось…

Глава 6

Шальная жизнь

На следующий день, в воскресенье, дядька попросил Сашку помочь перевезти доски в гараж. Он где-то по туалетной газетёнке, которые бесплатно раскидывали в почтовые ящики, нашёл на самой что ни на есть дальней и опасной окраине какой-то склад древесной продукции, где, по его прикидкам, доски, необходмые чтобы перекрыть полы, были дешевле. Правда поездки в такие районы как базы на Обводном шоссе грозили или оторванной выхлопухой, или открученными колёсами, или кидняком, или ещё чем похуже, что, впрочем, родственника никак не смущало. Дядька накануне вечером позвонил Саньку.

– Сашка, подь сюды, тут тебя дядя Фёдор чтой-то спрашивает! – постучала в дверь комнаты мать.

Санёк нехотя сполз с дивана и поплёлся в коридор. Поднял старую трубку древнего аппарата с дисковым номеронабирателем красного цвета. Там, среди шорохов и шума, услышал, как всегда раздражённый голос дядьки на его «Алло»:

– Так, Сашка, любишь кататься – люби и саночки возить. Чтобы завтра утром как штык у меня. Поедем доски для полов покупать.

– На чём?

– Как на чём? Ты что машинам счёт потерял? Так у меня пока одна. Твоя любимая «восьмёрка»!

– Дядь Федь, да Вы же машину запортите, неужели нельзя ГАЗель нанять? Как же это мы на ней доски повезём?

– Ага, буду я ещё этим барыгам пятихатку отстёгивать, а на кой мне тогда машина? Баб да друзей катать? Это ты у нас по этой части. Машина она должна что? Правильно, работать, на то она и машина, запомни парень. Не роскошь, а средство передвижения. Так, молодёжь, всё, разговор окончен, чтобы был в девять, базы по воскресеньям до обеда.

*****

Н-да, ситуация, и зачем только он телефон починил? Телефонный аппарат в их семье был торжественно установлен по очереди совсем недавно, являя собой чудеса достижений советской науки и комфорта. Ждали они его всей семьёй больше десяти лет и всё это время бегали звонить в телефон-автомат на улицу. Правда номер их имел одну неприятную особенность – он был «на блокираторе». То есть линия одна на две квартиры, их и соседей с шестого. И когда пользуются одни, у других в трубке тишина и не поймёшь, сломался ли телефон, или его заняли соседи.

При чём соседи эти были ну настолько противные, что так и просились что-то с ними сотворить, разумеется нехорошее. Мать, Зинаида Пална, работала завучем в соседней школе. Баба противная, тощая, с отталкивающим лицом, яркой помадой и огромными фиолетовыми «вавилонами» на голове, всё строила из себя богатенькую. Она, задрав длинный нос, надменно, напоказ ходила в шубе и золоте, мол кто вы и кто я. За что и поплатилась. Благодаря показухе, Зинаиду Палну припасли и ограбили два раза подряд прямо в собственном подъезде и лифте, вытаскивали из ушей серёжки с мясом и угрожая ножичком срывали шубу. Вот, впредь наука – не понтуйся. Потом всё милиция ходила по квартирам и спрашивала, не видел ли кто чего. Разумеется, ни одного свидетеля не нашлось, все отвечали «нет», а про себя думали: «И видел бы не сказал». Так уж не любили противную семейку с шестого.