Пацаны

Пацаны
Алекс Старков

Бандитский Питер лихих 90-х, взгляд изнутри… Стрелки, грабежи, рэкет, заказные убийства, кровавые разборки – вот работа для настоящих пацанов. Роскошь, красивая жизнь и смерть глав ОПГ и опасные будни пехоты бригад, противостояние с милицией и войны за передел зон влияния между группировками. В этой криминальной саге известного журналиста и публициста Алекса Старкова нашлось место всему – боевику, детективу, драме и комедии. Роман основан на свидетельствах очевидцев того опасного времени, обычных братков из бригад. Благодаря яркой реалистичности и красочности жизненных описаний, читатель погружается в мрачную атмосферу Санкт-Петербурга девяностых, его самых злачных и тёмных уголков. Здесь опасность поджидает тебя на каждом шагу, а человек человеку волк. Милицейский беспредел и коррупция, будни братвы, риск, тотальная нищета, гибель друзей и жизнь за "решёткой" – всё переплелось в этом эпичном произведении описывающем жизнь без прикрас от первого лица простого питерского пацана Месье.

Алекс Старков

Пацаны

Молодость – болезнь,

которая быстро проходит

Глава 1

Киллер

Фраза «А ты Палыча знаешь?» являлась для Питера 90-х сакраментальной. При чём это был вопрос не о добродушном усталом герое Олега Басилашвили из фильма «Осенний марафон», а о бандите Палыче, который держал центральную часть города, включая Литейный, и даже часть набережной. Беспредельное душегубство и удачливость известного авторитета нравились далеко не всем в Северной столице, а потому мышеловка постепенно захлопывалась и над этим, казалось не убиваемым, заговорённым преступником. Спустя какое-то время из уст в уста, шёпотом передавалось загадочное повествование об убийстве легендарного бригадира, долгое время державшего в своих руках самый большой и лакомый кусок Санкт-Петербурга. История эта и в самом деле была достойна хорошего криминального боевика и главное была полностью реальной.

*****

Палыч любил магазин «Фонтанка». Центр, народа нет, магазин прикрученный, для него всё бесплатно: дорогие продукты, элитный алкоголь. Чисто, солидно, спокойно. Кроме того, там работали симпатичные продавщицы в откровенной униформе, раболепно стрелявшие ему глазками и откровенно заигрывающие со знаменитостью из криминального мира, щедро платившим чаевые. Он заезжал туда довольно часто, с завидной периодичностью и почти в одно и тоже время, чтобы совместить приятное с полезным – купить жратвы, бухла и определить очередную наложницу для вечерних утех, нисколько не стесняясь того, что в его машине сидела беременная сожительница. И видимо поэтому, а может ещё и потому, что магазин располагался в старой части города, в пятиэтажном жёлтом доме сталинской постройки, на Т-образном большом перекрёстке, от которого в разные стороны замысловатой вереницей разбегались проезжие дороги и проходные дворы, именно это место киллер и выбрал, чтобы отправить братка в мир иной.

Был вечер, смеркалось. Один за одним гасли огни в окнах кирпичных питерских зданий дореволюционной постройки, бывших особняках купцов и доходных домах. Прохожих уже не встретишь, когда наступали сумерки выходить на улицу было опасно для жизни. Невский быстро опустел и только одинокие испуганные тени шарахались по углам проходных дворов-колодцев с полукруглыми арками на входе и старались поскорее проскочить незамеченными. В окрестном районе завелись какие-то очередные отморозки, которые внезапно подбегали к любому одинокому путнику со спины из темноты и били железной трубой по голове сзади, а потом забирали, что можно было забрать, и так же стремительно скрывались в ночи. При чём их жертвой мог стать абсолютно любой, без зазрения на чины звания, пол и возраст. После нескольких таких жестоких нападений, всегда кончающихся реанимацией, высовывать нос на улицу никому не хотелось.

К чёрному «мерину» авторитета неспешной походкой подходил какой-то рыжий недотёпа невзрачного вида, в отстойной бедной одежонке: длинном плаще непонятного цвета, берете и огромных толстых учительских очках. Такой, на котором не только не останавливается взгляд, а даже наоборот, хочется от него поскорее отвернуться, отделаться, эдакий БИЧ, вывший интеллигентный человек. Этот незаметный рыжий мужчина преспокойно шёл по абсолютно пустой улице, совершенно не привлекая никакого внимания, как будто надел шапку-невидимку, приближаясь к нагло припаркованному у магазина прямо посередине тротуара «шестисотому». Ровно в тот момент когда он поравнялся с «мерседесом», Палыч с охранником, тащившим сзади в обеих руках набитые продуктами и бутылками увесистые пакеты, вышел из дверей «Фонтанки». Последующая кровавая сцена была сыграна точно по секундам, видимо её сценарий был скурпулёзно отрепетирован убийцей до мельчайших подробностей. При этом всё происходящее со стороны создавало впечатление совершеннейшей случайности.

Подойдя вплотную к «мерину» Палыча и «случайно» с ним поравнявшись, рыжий хладнокровно достал револьвер и выпустил сначала в него, а затем и в его охранника все патроны из барабана. Стрелял он чётко, уверенно, зная точно куда и как, с обязательным контрольным выстрелом. Сожительница авторитета, Алёна, сидевшая на заднем сидении наглухо тонированной машины с открытыми настежь передними дверями так и застыла, онемев от ужаса. Рыжеволосый киллер спокойно убрал револьвер в карман, на секунду остановился, пристально посмотрел на неё через чёрную как ночь тонировку с двойной бронированной плёнкой, и уверенной походкой шагнул в ближайшую полукруглую арку проходного двора. Так и осталось неясным – увидел ли он её или не догадался, что на заднем сидении кто-то был.

И так бы он и ушёл своим спокойным размеренным шагом, скинул бы ненужную уже одежду, сел в ожидающую его неподалёку «восьмёрку», и уехал бы в неопределённом направлении, покрыв навеки завесой тайны смерть Палыча, если бы не одно «но»… Дело в том, что в те годы повсеместно стояли милицейские «скворечники», это такие стеклянные стаканы на улице, в которых ППС-ники грелись, обыскивали и оформляли бедолаг, которых наловили за смену. Зачастую они вечером были пусты и стояли одиноко, с выключенным светом, прямо на пешеходке, на что видимо и сделал расчёт киллер. Но увы, его планам не суждено было сбыться – подвело стечение обстоятельств. Как это часто бывает, даже самое хорошо спланированное преступление разбивается о цепочку нелепых случайностей.

*****

В тот день было довольно холодно и уличный патруль с двумя милиционерами, одним желторотиком, только с учебки, и вторым, молодым, но уже матёрым, бывалым сержантом, бродя по холодным осенним питерским улицам замёрз так, что аж ноги стали деревянными. ППС-ники решили отогреться в ближайшей опорке, благо ключи от них были у всех. На беду наёмника, выбрали своим пристанищем патрульные «скворечник» ровно на противоположной стороне дороги от «Фонтанки», через трамвайную линию. И, наверное, заметь их киллер, он бы перенёс свою акцию, да только к его несчастью в будке перегорел свет и увидеть греющихся там и скрывающихся от пронизывающего ветра с Невы в темноте двоих милиционеров с другой стороны улицы было практически невозможно. Когда прогремели выстрелы, слегка разомлевшие в тепле и обалдевшие ППС-ники очнулись и посмотрели друг на друга:

– Слышал? – спросил сержант.

– А что это, Петро?? – испуганно ответил ему, протирая глаза, молодой.

– Что-что, стреляют, ты что в первый раз что ли? Так… Где же это? Да вон-вон, смотри. Это же у «Фонтанки» кажись кого-то замочили. Ну почему это всегда случается в мою смену! – с покорным судьбе сожалением покачал головой старший милиционер.

– Смотри, Петь, а вон кажись от машины кто-то во двор соседний сквозанул, наверняка этот, ну который стрелял!

– Твою ж мать! Так, давай, салага, что сидишь, глаза вытаращил? Быстро за мной!

Патрульные буквально впрыгнув в снятые сапоги, схватили автоматы и, набегу застёгивая ватники, кинулись догонять неведомого киллера. И самое нелепое, что они настигли его буквально через несколько дворов, потому что киллер никак не ожидал погони, думал, что у него всё просчитано и даже не очень-то и торопился. От спасительной «восьмёрки» его отделял всего-навсего один единственный пролёт двора. Убийца уже успел снять плащ, берет и преспокойно шёл к машине в вязаном бодровском свитере с горлом, сверкая рыжими волосами по тёмному переулку. Поэтому, когда он услышал сзади: «Стоять, милиция!» и топот тяжёлых шагов запыхавшихся ППС-ников, то был крайне удивлён. Но обескуражило его это событие ровно на долю секунды, затем киллер совершенно спокойно остановился, понимая, что бежать сейчас – просто вызвать очередь в спину, сжал в кармане холодную рукоятку уже перезаряженного к тому времени револьвера и взвёл курок.

Патрульные подбежали ближе и, нарушив инструкции, не разоружив преступника, заученными приёмами попытались заломить киллеру руки за спину. Правда неопытный желторотый курсант облажался и, вопреки указаниям инструктора из учебки, схватил его за волосы. Схватил, да так и остался стоять, нелепо разинув рот и вытаращив от удивления глаза, с рыжим скальпом в руке. Оказалось, что это был рыжий клоунский парик, а сам мокродел, абсолютно лысый, с блестящей, натёртой до блеска черепушкой, воспользовался моментом и, ухмыляясь, молниеносно повернулся, вскинул привычным жестом руку и нажал на курок приготовленного пистолета.

И… Было бы это нарушение инструкции последним в жизни курсанта ППС Димы Сомова и его наставника, сержанта милиции Петра Митина, и лежать бы им обоим сейчас вместе с Палычем и его охранником во сырой земле. Да только конечно не на Новодевичьем кладбище, и уж точно не на центральной аллее с памятником в полной рост, золотыми перстнями и любимым мерседесом, а где-нибудь далеко в области, на задах, где хоронят людей второго сорта. Их скромные деревянные крестики стояли бы подальше от криминальных авторитетов и цыган, чьи напыщенные могилы красуются при въезде на любой погост. Милиционерам ППС не ставят на центральных аллеях обелиски и монументы, точные копии из чёрного мрамора, в костюмах с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами…

Если бы к повторному величайшему удивлению киллера, и на радость второй раз родившихся сотрудников младшего состава министерства внутренних дел, у пистолета не произошла осечка. В купленном специально под эту акцию револьвере, планировавшемся как одноразовый, произошёл банальный сбой ударно-пускового механизма, и вместо громкого хлопка выстрела раздался нелепый щелчок.

– Вот ведь с…ка… – толи про жизнь, толи про продавца бракованного оружия негромко сказал киллер, покачал головой и безысходно опустил руки.

Отошедшие от шока патрульные в этот раз не дали промаха, по всей видимости жизнь была им всё-таки дорога. Они вдвоём навалились всем телом на наёмного убийцу, заломили, закрутили руки и надели наручники на уже не сопротивляющегося, обречённого человека. Его дальнейшая судьба была предрешена и ему самому в тот момент уже предельно ясна. Такие люди никому не нужны. Наутро его нашли повешенным на невесть откуда взявшихся шнурках, ведь шнурки-то все при обыске вынули, прямо на оконной решётке в отдельной одиночке Центрального РОВД города Санкт-Петербург, ещё до утреннего приезда высших чинов, следователей и ФСБ-шников. Раскрыли что называется по «горячим следам». Дело было закрыто.

*****

Но свято место пусто не бывает, а незаменимых людей, как известно, нет. Вакансию непререкаемого авторитета Палыча в ОПГ занял его близкий друг и правая рука – Костя Кречетов, по кличке «Кречет». Он-то и возглавил криминальную Империю, доставшуюся ему в наследство, и держал её в ежовых рукавицах, не сдавая позиций. Через какое-то время все пацаны Центрального района считали своей честью козырнуть на стрелке фразой «Я работаю с Кречетом». Память же о Палыче постепенно сошла на «нет», все его личные активы прибрала к рукам та самая Алёна, его меркантильная любовница, быстренько под шумок свалившая в сторону жарких стран.

Прошёл год… От легендарного гангстера остались лишь редкие воспоминания, да тот самый вычурный памятник в полный рост из чёрного мрамора на центральной аллее городского кладбища, на который по прежнему с восхищением и страхом смотрели спешащие мимо случайные прохожие…

Глава 2

Дело было вечером…

События эти в высших эшелонах криминальной власти Питера, влияющие на расстановку сил в большой игре, делёжку больших денег и сфер влияния, казалось были очень далеко. Жизнь простых людей текла своим чередом, ни на секунду не останавливая бег маховика времени. Сашка Старков, с погонялом «Месье», молодой питерский парёнек, похожий на тысячи таких же подростков, ничем не отличался от прочих дворовых пацанов. Как и все тогда бритоголовый, спортивного телосложения, он убивал время тем, что вместе с приятелями с района ходил в качалку и секцию бокса на «Динамо», а вечерами снимал шапки с прохожих и сидел в подъездах с бутылкой портвейна «777» и гитарой. Улица сформировала его мировоззрение и моральные принципы, точнее их отсутствие. Жил Сашка на Достоевского, в районе, который контролировала бригада того самого Кречета. Месье только что не без труда окончил школу и стараниями матери поступил в институт. Всю свою осознанную короткую жизнь Санёк мечтал стать бандитом – сильным, авторитетным, богатым, похожим на героев американских боевиков. Хотел, чтобы его боялись и уважали. Но даже в фантазиях Шурик не представлял, что в скором времени ему предстоит лицом к лицу столкнуться с главными фигурами Питерских ОПГ. Он не подозревал, что его уже затягивает криминальная трясина, что очень скоро он попадёт в целую череду опасных событий и рискованных приключений и станет в них основным персонажем. Стоило сделать всего один шаг, чтобы перейти черту по ту сторону тёмной стороны города на Неве…

*****

Как-то вечером Санёк решил наведаться с визитом в соседний микрорайон к Крану, своему школьному приятелю. Тот не так давно тот переехал из Красных коробок на Финбан, где уже, благодаря своему богатырскому телосложению, исполинскому росту и отсутствию интеллекта скорешился с местной братвой себе подобных.

– Здорово, Кран! Чем вечером занимаешься? – Сашка по старой дружбе набрал новый домашний номер дружбана.

– А, Месье, какие люди. Да ничем… Как всегда дела-делишки. Кстати, сто лет не виделись, заезжай, я тебя тут кое с кем познакомлю, чёткие пацаны.

– А чем вы там промышляете? Случайно не разбоем с большой дороги? – зная авантюрный характер и природный пофигизм Крана, осторожно поинтересовался Санёк, – загремишь с вами под фанфары, Финбан район криминальный, там одни отморозки живут. Такие же как ты, Кран, прямо к своим перебрался.

– Да не, какой разбой. Ты что, мы же эти… Как его… Законопослушные, во.

– Ну смотри… Как говорится, с тобой примут, со мной не отпустят.

Вечер выдался какой-то скучный, ещё вдобавок не было ни лавэ, ни даже курева, а потому надо было куда-то двигаться. Все на районе рассосались, двор словно вымер, так что кроме поездки к Крану в Финбан другой альтернативы не вырисовывалось.

Санёк поехал к приятелю на трамвае. Денег на оплату проезда не было, поэтому ему пришлось предъявить кондуктору на входе красные корки, найденные им по случаю в шкатулке с бижутерией у соседа, которую он не смог, будучи по случаю в гостях, не обшмонать, когда тот вышел на кухню. Дородная вагоновожатая с нескрываемым сомнением осмотрела предъявляемую ксиву, с которой на неё смотрел лысый престарелый мужчина восточной наружности в звании подполковника. Однако, глянув в честные голубые глаза Шурика и оценив его бритоголовую внешность, кондукторша только покачала головой:

– Иди уже, полковник малолетний.

Санёк доехал до нужной остановки, сошёл на Финке, осмотрелся. Ситуацию осложняло то, что адреса он толком не знал, только дом и подъезд. Однако, когда подошёл к пятиэтажке с нужным номером, выкрашенной в светло-синий цвет, первым что он увидел было улыбающееся квадратное лицо Крана, смотрящее на него из открытого окна прямо на первом этаже.

– О, Месье, какие люди и без охраны! Сто лет тебя не видел. Ты погоди, сейчас выйду.

Сашка присел на лавочку возле подъезда, их тогда ещё не убрали, стрельнул у прохожего курево, чиркнул зажигалкой. Минут через пять из подъездной двери вышел, сияя как медный таз, Кран и сразу протянул руку. Как только Санёк ответил на рукопожатие, тот со зверским выражением лица сжал свои огромные пальцы как тиски, да так, что у Шурика звёздочки из глаз посыпались.

– Ты что, ополоумел? Силу некуда девать, акселерант херов?!!! – еле вырвав руку и потирая покрасневшую ладонь Санёк наехал на огромного Крана.

– Да всё-всё, Месье, остынь, это у нас тут такой прикол на Финке, я ж забыл, что ты не местный. Эх, как я рад тебя видеть! Помнишь, как мы на выпускном напоролись? Пошли, брателло, я тебя обществу представлю.

Санёк помнил. Ещё бы не помнить, как Кран в комке, что банчил водярой и сигаретами прямо у школы, купил литр «Распутина» и выжрал его из горла залпом. Помнил, как потом таскал его стокилограммовую невменяемую тушу на себе по всему актовому залу, где шла дискотека. А затем как Кран блевал в туалете, а после спал в детском садике на лавочке. И вот ведь продуманный! Бухой-бухой детина, но когда Месье хотел цепануть у него оставшиеся лавэ и золотую цепуру, типа «на сохранение», а то «заберут лиходеи», но с прицелом чтобы не вернуть, Кран очнулся и совершенно трезвым голосом произнёс: