Алька. Кандидатский минимум

По всему училищу прошли стражи закона, были и у нас в лаборатории, какой-то шлепок, лет двадцать пять от роду, стоял, задумчиво разглядывая слесарные тиски.

– Скажите, а можно в них изготовить ключ?

– Гаечный?

– Английский.

– Нет, английский только в Англии можно, мы только русские делаем.

– Вы понимаете, что я имею в виду, – ключ для сейфа.

– А, Вы об этом. Это, конечно, можно.

– А когда последний раз делали?

– А когда кассу обокрали, так вот за день до этого кто-то делал.

– А кто делал?

– Так кто ж его знает, они ж не представляются. Мы занятия проводим, а они шнырь – и давай ключи пилить. Гоняем их, а они всё прутся. Ума не приложим, что с ними делать.

Пинкертон, потеряв интерес к беседе, покинул нашу лабораторию, пошёл разглядывать тиски на других кафедрах – если все тиски по училищу осмотреть, это по уму до пенсии ходить надо.

Поглядел на него, думаю: эти не найдут. Нашли дня через четыре, видно, в конторе были и другие – потолковее. Оказалось, всё проще пареной репы – кассу подломил любовник одной из кассирш. Взял ключ у любимой, сделал оттиск, пришёл ночью, отключил сигнализацию, открыл сейф – и деньги ку-ку. Да жадный оказался вдобавок, украл двести тысяч, а кофемолку, в которой смолол табак, не выкинул, оставил – ещё бы, она ж десять рублей стоила.

В результате этой истории сняли с должности ректора – Георгия Александровича Николаева, академика, двадцать один год простоявшего у штурвала института, сняли, собственно, не за сам факт кражи. Георгий Александрович, узнав о краже, решил возместить ущерб из личных сбережений, а поскольку целиком такой суммы у него не было, он стал обзванивать знакомых академиков – ну, где-то протекло, в министерстве узнали и пришли к выводу, что он старался скрыть факт кражи. Это было не так – старик чувствовал собственную вину и хотел не допустить задержки получения зарплаты в положенный срок.

В итоге у нас появился новый ректор – лётчик-космонавт, д-р техн. наук, профессор Алексей Станиславович Елисеев, молодой, спортивный, ретивый, получил тут же кличку – Лётчик.

Не знаю, как на других факультетах, но на нашем его встретили не очень любезно.

В конце 1985 года мы пришли к заведующему с вопросом:

– Юрий Александрович! Выездное заседание в Измайлово будем организовывать?

– Напомните, как это у вас происходит.

– Пленарное заседание, пара докладов и банкет.

– Ну что ж, традиция есть традиция, организуйте, но без банкета. А впредь давайте все наши собрания, заседания, выездные, не выездные организовывать без застолий. Будем заказывать аудиторию в МВТУ и там проводить выездные заседания.

Так и организовали – сняли в аренду зал в Измайлово, пробубнили пару скучных докладов, вышли на улицу и распрощались. Бочаров бодро зашагал к выходу из парка, а мы, сказав ему, что идём играть в футбол по снегу, пошли в ближайшую забегаловку.

В январе 1986 года Мельников позвонил мне.

– Алик, нам надо вдвоём подъехать в «Моснаучфильм».

– Я готов.

На киностудии я подписал договор, и приятного вида невысокая женщина лет сорока семи, наверно, редактор какой-то или другой какой начальник, сказала:

– Привозите на следующей неделе сценарий, познакомлю Вас с режиссёром, и начнём, определимся с объектами, и группа приступит к съёмкам.

– Как на следующей неделе? У меня ещё сценарий не готов.

Не готов – это была очень осторожная формулировка, мало того, что я не думал о его написании, я ничего толком не знал о предложенной мною же теме – имел самое общее представление, увидел на какой-то выставке и понял, что дело это очень интересное во всех отношениях и требует самого пристального внимания, но не знал его абсолютно.

– Как не готов? – с недоумением в голосе произнесла женщина, удивлённо поглядев на Мельникова, который так же с удивлением посмотрел на меня.

– Алек, ты ж сказал, что пишешь.

– Пишу, конечно, но никто ж не сказал про сроки. Я в прошлый раз полгода писал, думал, и сейчас примерно так же. Надо же на заводы съездить, уточнить точки съёмки, – сказал я с умным видом.

– Никуда ездить не надо, у нас режиссёр опытный, это его дело – точки съёмки искать. Сколько Вам времени надо, чтобы закончить сценарий? – сказала голосом надзирательницы карцера тюрьмы строгого режима невысокая женщина приятного вида.

– Ну, хотя бы месяц.

– Две недели максимум, работа у нас в плане стоит на февраль.

– Ну, хотя бы три, что ж я халтуру гнать буду?

– Хорошо, три – никакой халтуры мы не потерпим. Кстати, технология, о которой Вы пишете, малоотходная?

– Конечно, это одно из её достоинств.

– Тогда обязательно включите этот термин в название, у нас указание обратить особое внимание на эту тему.

– Хорошо, название будет «Малоотходное деталепрокатное производство».

Сухо попрощавшись с нами, редактор удалилась.

По приезде я пошёл на десятку узнать, кто на кафедре занимается деталепрокаткой – таковых не нашлось. Анатолий Прокопович Молчанов – доцент кафедры – посоветовал мне соответствующую литературу, изучив которую я написал сценарий и гордо отнёс его на студию.

Сели читать мы его совместно с редактором, которая безжалостно выкинула из него тридцать процентов материала. Дело в том, что я включил в сценарий много анимационных сюжетов, с помощью которых показывал характер течения металла при деформации – накатке винтов, прокатке шестерней, но на студии не было анимационной мастерской, и всю придуманную мной мультипликацию пустили под нож. Удаление этого материала исключило сущностные сюжеты, без которых фильм терял смысл. Надо было чем-то заменить выкинутое, например, добавлять сюжеты со съёмками, а мне не хватало знания предмета.

Редактор, заметив мою некоторую растерянность, сказала:

– Нужен консультант, у Вас есть кто-нибудь на примете?

– Есть, доцент кафедры прокатки Молчанов Анатолий Прокопович.

– Хорошо, приводите его – заключим договор.

– А если он спросит о размерах вознаграждения?

– Четыреста рублей после сдачи материала и четыреста рублей потиражных.

В тот же день я нашёл Молчанова на кафедре.