Алька. Второе пришествие

– Сдал, четыре, но для поступления на его специальность вполне хватает.

– Ну отлично, я пошёл трудиться.

– Ну давай.

Видно, в благодарность директор снова запихнул ко мне в отдел двух людей со стороны – дочь своих знакомых и сотрудника разогнанного министерского отдела. Я пытался отбиться, но он не стал меня даже слушать, я начал психовать, как только слышал в трубке его голос.

Барышню я отправил в группу Папавяна, а что делать со вторым, не представлял. Это был Генрих Соломонович Ракошиц, автор нескольких десятков изобретений в области обработки давлением, полутора десятков учебных пособий для техникумов, подготовки рабочих на производстве, курсов повышения квалификации; в целом, человек, сведущий в нашей области, но совершенно бесполезный в практической деятельности. Мне нужны были просто обычные конструкторы и технологи, а глубоко мною уважаемый Генрих Соломонович хотя отлично понимал, как работает любой штамп, спроектировать его вряд ли мог – не было практических навыков, то же и с разработкой техпроцессов.

Мы как-то сблизились с Александром Чертовым, я заходил к нему поболтать, ездили в командировки втроём, с Витькой. Саша был интересной, загадочной личностью, ходил с независимым видом по институту, подчинялся напрямую директору, имея небольшую группу из четырёх человек вместе с ним.

Они занимались они какой-то мутотой, что-то вроде присвоения знака качества продукции предприятий. Тестировали предприятия и их продукцию, производство, наверно, давали какие-то рекомендации, думается, по составлению каких-то отчётов или чему-то там ещё, после чего собиралась комиссия, которая присуждала знак качества продукции завода.

Я думаю, что пользы никакой от наличия этого знака для потребителей не было, но для руководства была, и весьма существенная. В силу этого Саша был в фаворе у руководства заводов, с которыми он сотрудничал, и, наверняка, он неплохо зарабатывал. Мы с Саней довольно быстро стали приятелями, он подбил меня ходить на пару в бассейн «Правда» – доставал туда абонементы.

Михаил Блинов позвонил из Тулы:

– Алик, привет!

– Здорово, как дела?

– Буду возвращаться, не удаётся станок запустить.

– А чего, электродвигатель сгорел?

– Нет, двигун в порядке, в нём мощи неимоверно, хрен сожжёшь, суппорты поворотные прикипели от длительного бездействия, не поворачиваются. Каждый фиксируется тремя болтами, не могу болты отвернуть.

– Миш, ну что за хрень? Найди, блин, трубу подлиннее, там, кстати, какие-нибудь работяги, бывает, шастают по двору?

– Шастают, и что?

– Купи пузырь водяры, найди троих колдырей, сунь им в руки трубу и предложи – они тебе открутят болты голыми руками, чтобы получить водку.

– Вот ты, блин, умный, чтобы я тут без тебя бы делал? Где ж мне догадаться трубу найти и колдырей. Я тебе говорю, болты не откручиваются, хер их знает, что с ними произошло. Может, проржавели напрочь. Хотя болтики где-то М60 или М70, долго должны ржаветь. В общем, я возвращаюсь.

– Подожди день, я послезавтра у тебя буду, будем вдвоём откручивать.

Пошёл выписывать командировку, надо было спасать идею развития нового направления в отделе. Прослышав, что я еду в Тульский политех откручивать с Мишкой гайки у станка, сел ко мне на хвост Ракошиц – захотелось старику развеяться.

По приезде нашли Мишку, двинулись в лабораторию, осмотрели станок – он производил впечатление: на нём если, когда и работали, то недолго, и болты в самом деле были впечатляющими. Мишка извлёк откуда-то двухметровую трубу, накинули её на гаечный ключ, Генрих Соломонович встал по центру, как коренник, оно и немудрено, росточком он был под метр девяносто и весил, я думаю, килограммов сто сорок; мы с Мишаней по бокам, как пристяжные, упёрлись – пришёл невод с травою морскою, не сдюжили. Второй заход закончился с тем же результатом. Всё произошло, как описывается в русских сказках, с третьего раза. Озлившись, мы с Мишкой упёрлись по-взрослому, поднапрягся и Соломоныч, болт, поняв, что спокойная его жизнь кончилась, скрипнул и капитулировал. Сдёрнув с места все шесть штук, решили завязать с этим скучным делом, помыли руки, пошли прогуляться, по дороге обнаружили винный магазин – дощатый сарайчик, у которого змеилась длинная очередь в форме знака вопроса. Наш минеральный секретарь – Махал Сергеич Горбатый, мать его, велел алкоголь продавать с двух до семи, при этом водка нормальная куда-то пропала, торговали какой-то дикой сивухой. Увидев такое зрелище, мы единодушно приняли решение подышать свежим воздухом, в том смысле, что присоединиться к очереди. Отстояв около часа, приобрели бутылку водки, купили какой-то немудрящей закуски и пошли к Мишке в общагу, отметить событие. Как-никак шесть болтов открутили, выпив, отбыли в Москву.

Поскольку посещение бани с мвэтэушными друзьями стало для меня не то чтобы принципиально невозможным, но осложнённым всевозможными согласованиями, в баню в МВТУ всегда сваливали в рабочее время, часа в три, в четыре, я стал по субботам ходить в баню в Зубаревом переулке, минутах в пяти от моего дома.

Приходил, занимал место, раздевался, потом шёл в мыльную, брал тазик, наливал кипятка и заваривал травы. После этого шёл в парную, раздобыв по дороге выброшенный использованный веник, поднимался в парной на поло?к, он там вмещал одновременно человек пятнадцать, подметал им полы и шёл за отваром. Процеживал его через свою вязаную шапку, приносил таз в парную, поддавал на камни, пока с поло?ка не начинал горохом ссыпаться народ. После чего поднимался и садился париться. Поначалу кто-нибудь, бывало, начинал ворчать:

– Заканчивай поддавать, уши в трубочку сворачиваются.

Но всегда кто-то находился, кому это нравилось:

– Терпи, пар костей не ломит. Ему-то тоже надо, он баню прибрал, поддал травками – чуешь, дух какой духмяный, щас ополоснётся и тоже париться придёт.

Потом привыкли, когда я только появлялся в парной, с полка? доносились возгласы:

– Красная шапка пришёл, щас порядок наведёт. Ссыпаемся, мужики, вниз, через пять минут на свежий пар придём.

Когда совпадали наши графики, приходил попариться Блинов, сидели, разговаривали, Михаил, как правило, заявлял:

– Всё, увольняюсь, не могу с тобой работать.

Я его очень понимал, работать со мной трудно, на производстве я жёсткий, со мной непросто, если не сказать, что очень трудно. Но без этого не бывает результата, я сидел и как мог успокаивал Мишку:

– Да ладно, Миш, что ты выдумываешь, куда ты ни пойдёшь – все начальники говно. Не я такой, жизнь такая. Ну уйдёшь ты от одного, попадёшь к другому, а он ещё хуже. Оно тебе надо?

В сентябре во ВНИИГПЭ меня ввели в какой-то президиум, вследствие чего предложили поменять свой статус – должность внештатного эксперта – на полставки старшего научного по совместительству. По сути работы ничего не менялось, в деньгах это было побольше, необходимо было только принести разрешение с основного места работы на работу по совместительству, забежал в кабинет к Лабазову:

– Петрович, подпиши мне справочку на совместительство.

Властюша сделал брови домиком:

– Какое совместительство?

– Да у меня халтурка – внештатным экспертом Контрольного совета ВНИИГПЭ.

– Не подпишу.

– Как не подпишете? Почему?

– Я считаю, что для работы плохо, когда сотрудники где-то ещё подрабатывают, это отвлекает.

– Властимир Петрович, я работаю по вечерам, в своё личное время, могу работать внештатником и без вашего разрешения, просто совместителем выгодней и удобней. Так вы что, собираетесь моё личное время контролировать?

– Я всё сказал.

– Хорошо, Властимир Петрович, подумайте над кандидатурой нового начальника отдела малоотходных технологий, до свиданья.

– Ты мне угрожаешь?

– Я всё сказал.

В ярости я выскочил из кабинета, я пролетел, забыв поздороваться, мимо беседующих Рыжова и Шалыгина, поднялся наверх в отдел и задумался. Для себя решил, если не подпишет – буду искать место и уйду, пошёл он.

Ближе к вечеру зашёл Рыжов, так просто, поговорить о делах, как идёт выполнение договоров. Я стал рассказывать, доставая свои книги с полок.

– А чего это ты казённые книги в портфель складываешь?

– Да это мои, принёс на работу, чтобы лишний раз в библиотеку не бегать.

– И зачем назад-то тащить?