Алька. Второе пришествие

В двадцатых числах Юра приволок скрученную в рулон кучу листов ватмана и в тот же день укатил на Сызраньсельхозмаш – решил попытаться сдать их, не заглядывая. Сдал почти все, за исключением четырёх-пяти штук, которые надо было немного доработать. Акимов, усмотрев в этом мою вину, вызвал Рыжова и устроил разборку в отделе. Особенно не понравился ему штамп, в котором из листа вырубалась деталь в виде изогнутых серповидных отрезков. Владимир Николаевич визжал:

– Это ваши большие специалисты напроектировали, кого вы нам подсунули, кто им позволил менять форму детали и техпроцесс?

И действительно, конструктор, вместно вырубного штампа, как планировалось по договору, спроектировал отрезной, который должен был нарезать изогнутые пластины из полосы, изменив при этом форму детали. На чертеже изогнутые линии детали были эквидистантны, а в спроектированном штампе они получались одной кривизны.

Пытаясь понять, почему конструктор позволил себе такую вольность, я глянул в спецификацию – подумал, надо узнать фамилию автора, чтобы позвонить ему, узнать, почему он так поступил? Однако, прочитав фамилию Берлинер, понял: Леонид Ильич не мог ошибиться. Всё верно – форма детали и технология изменены, только все мы что-то не понимаем, ещё раз стал всё внимательно изучать, взял в руки чертёж штампуемой детали и в очередной раз убедился: Берлинер – гений или, во всяком случае, талантище. А понял я это, прочитав название детали: «Скоба-ступень». Конечно, Леонид Ильич просто исправил ошибку конструктора комбайна, скоба эта клятая просто приваривалась к изогнутой стене кабины. И какая разница башмаку комбайнёра, если наружный радиус ступени будет чуть меньше, чем на чертеже. А вот экономический эффект от такого решения весьма очевиден – штамп проще в разы и технология почти безотходная, в отличие от вырубки из полосы.

Поняв это, я сказал, обращаясь к Дубинину, стоящему в сторонке:

– Всё правильно сделано, какая на х… разница для ступеньки, какой она кривизны. Юр, дай телефон Сызраньсельмаши, позвоню, объясню им, в чём тут дело.

– Да не нужно, мы с технологом уже разобрались. – И, скромно потупившись, добавил: – Мы уже с ним на заводе рацпредложение на изменение детали и технологии подали.

Услышав сказанное, Рыжов чуть не поперхнулся.

– И какого х…я ты стоишь, когда мы тут жопы рвём, пытаемся разобраться. Что за цирк ты устроил! – рявкнул он на побелевшего Акимова. – Всё исправить в два дня, отвезти на завод и подписать акты приёмки. Я уехал.

Повернувшись ко мне, сказал:

– Проводи меня. – Мы оделись и вышли на улицу.

– Огрехи эти все ерундовые, это он под тебя решил копнуть, ты не парься. Позвони мужикам, ещё раз поблагодари, скажи, что фэсы получат точно. Будь.

В середине января восемьдесят седьмого меня вызвал директор, весь какой-то возбуждённый, спросил:

– Здорово, как дела?

– Нормально.

– Ну ты там крутишь?

Вопрос поставил меня в тупик, что я должен крутить? Но чтобы не разочаровывать руководителя, я промычал что-то неопределённое:

– Да уж это, того, конечно, а как же, ммм, да, эээ…

– Давай, крути, я тут кручу во всю катушку.

Мы попрощались, Лабазов продолжил крутить, а я вернулся в своё дремотное состояние. Вяло прополз январь, второго февраля, уже перед окончанием рабочего дня, по отделу прошло какое-то оживление, сначала возбудились наши барышни, стали заглядывать в мою комнатёнку, потом зашла Лена Компотова:

– Поздравляю вас, Алек Владимирович.

– Спасибо, а с чем?

Лена, видно решив, что я кокетничаю, что-то неопределённо хмыкнула и пропала. Через полчаса зашли Андрюха с Володькой, с Андрюхой мы были на ты:

– Алик, поздравляю, а то мы уж мы всё ждём, никак не дождёмся.

– Поздравляю, Алек Владимирович, – сказал Сафонов.

– Мужики, что произошло, с чем все меня поздравляют.

– А ты что, приказ не читал?

– Какой приказ, где?

– Где у нас все приказы вывешивают.

– А где у нас их вывешивают?

– Ты что? Серьёзно, не знаешь, где у нас приказы вывешивают?

– Нет.

– Ну точно рано тебя начальником сделали. Ты же самого главного не знаешь – справа у выхода.

– Ну я тогда пойду, прочитаю.

Мы пошли втроём, оказалось, что справа от выхода висела довольно большая доска объявлений, где вывешивались приказы и всяческая информация по институту. Странно, я полгода ходил мимо и ни разу не обратил на неё внимания. В числе прочего на доске висел приказ о расформировании конструкторско-технологического отдела заготовительного производства и листовой штамповки, о выведении всех сотрудников за штат и создании конструкторско-технологического отдела по малоотходным технологическим процессам и назначении меня начальником этого отдела. Стали подходить остальные сотрудники, подошёл Юра, подошёл, как-то явно смущаясь.

– Ну извиняй, был не прав, поздравляю. – С вопросительной интонацией поинтересовался: – Будем работать?

– Конечно, будем, куда мы денемся.

Я и в самом деле так думал. Да, у Юры с Акимовым были приятельские отношения, и что? Какая мне разница, кто с кем дружил, дружит и будет дружить в отделе до меня, со мной и после? Важно, как ты дело своё знаешь, как будешь трудиться, сможешь ли отвечать новым требованиям, а пока не о чем говорить. Во всех местах, где мне приходилось трудиться, у меня возникали приятельские или дружеские отношения, но к ним никак не примешивались отношения внутрипроизводственные, кто кому начальник, кто кому подчинённый, какое это имеет значение после работы, в пивной или бане? Сказать, конечно, по совести, человеку, которому симпатизируешь, будешь немного потрафлять, но немного. Из двух равных выберешь его, но равных! Это не повлияет на дело, но ставить на важное дело симпатичного тебе болвана – это загубить дело.

На следующий день позвонила секретарь директора:

– Алек Владимирович, приезжайте в институт подписать приказ о вашем назначении, и Властимир Петрович хотел обсудить с вами текущие дела.

Утром следующего дня, подписав у секретаря приказ о моём назначении, я зашёл в кабинет директора, он, широко улыбаясь, поднялся со стула:

– Поздравляю, ну вот видишь, всё получилось, как я говорил. Значит, так, отдел твой вскорости будет переезжать к нам сюда, в основное здание, видишь, ремонт идёт. – Действительно, здание было полностью расселено, и в нём шёл ремонт. – С Игорем Рыжовым обсуди, сколько вашему отделу помещений надо.

– Хорошо.

– Как ты, разбираться начал с делами отдела?

– А как? Акимова нет, он мне пока ничего не передал.

– Передаст, он сегодня у меня будет работу просить, скажу ему. Вот тебе списочный состав твоего отдела.

Я взял листок, пробежал глазами, в списке увидел незнакомую мне фамилию – Папавян.

– Папавян, а это кто такой?

– А это заведующий сектора литья по выплавляемым моделям.

– А на кой мне в отделе штамповки литьё по выплавляемым моделям?