Алеста. Сквозь сны. Рождение хамелеона

– Не надо, там кожа так не ободрана, я сама. Я и правда, несмотря на жжение, обработала всю ссадину, а не только кожу вокруг неё.

– Молодец, – похвалил дядя и убрал аптечку.

Вечером вернул мне велик:

– Всё, теперь тормоза есть.

Я села и попробовала поехать, но крутить педали стало невероятно трудно, зато при прокрутке назад велосипед действительно останавливался.

– Нет, верни назад, так же невозможно ездить!

– Но тогда тормозов не будет.

– Их и до этого не было, я лучше без них.

– Тормоза придумал трус? Да, Алька? – рассмеялся дядя. – Ладно, сейчас верну всё назад. Ещё ты восьмёрку на колесо поставила, я поправил.

– Спасибо.

– На здоровье, топай.

Инцидент, похоже, был исчерпан.

Баба Лена в том году научила нас с сестрой играть в тысячу, я быстро начала считать карты, и Ленке стало неинтересно со мной играть. Зато бабули брали меня с собой, они тоже соревновались в этом умении, но не любили записывать очки по столбцам, а для меня это не составляло труда. Так что если мне когда-нибудь придётся играть с кем-то в карты, то если не жульничать, то обыграть меня не так уж и просто. Хотя и жульничать меня научил потом дядя Паша. Мы никогда не играли на деньги, и для меня это были интересные занятия на ловкость рук и тренировку мозгов. В том же году я стала бояться собак, потому что меня и правда чуть не покусала одна из них. Загнала меня на гору шифера и не выпускала, пока не подошёл папа. Хоть он и говорил мне, что собаки разные, я стала их опасаться. Я стала даже обходить собаку бабы Лены, которая сидела на цепи, хотя до этого я весело с ней играла. Вега виляла хвостом и пыталась приблизиться, она не понимала, что поменялось, но я ничего не могла с собой поделать и стала обползать её, прижавшись к забору.

Постепенно срок обучения в моей спецшколе с шести лет до третьего класса подошел к концу. Мама не стала отдавать меня в четвертый вместе с другими ребятами, посчитав, что обычный третий класс с нормальной численностью обучающихся будет лучше, чем переполненный четвертый по экспериментальной программе, тем более что в пятый мы всё равно пойдем вместе. К слову сказать, Ленка в спецшколу не поступила и училась здесь уже с первого класса. Меня немного дразнили за это мои старые друзья, однако это лучшее мамино решение, которое она могла принять. Учительница в моем классе была молода и прекрасна, я до сих пор помню её свечение и любовь к нам. Я немного жаловалась, что уже проходила то, что мне задают, но больше для привлечения внимания. На самом деле я была счастлива, я быстро перешла на четыре и пять, мои старые знакомые долго не понимали, как это возможно, а я знаю. Я ведь была ребенком, необычным ребенком можно сказать, и не могла учиться у того человека, который устал от жизни, я заражалась её усталостью, я ничего не хотела делать, по прошествии лет смеялась над своими прописями с пятисантиметровыми расстояниями между буквами. Светлана Сергеевна другое дело, я хотела учиться у неё, её любили мы все, и выкрутасы мальчишек были направлены скорее на привлечение внимания, нежели на попытку доставить неудобство. Мои прежние одноклассники не понимали, как можно так, по щелчку буквально, перейти со сплошных двоек и троек на четыре и пять. А я всё понимала, но не собиралась никому ничего объяснять. В школе я видела разных ребят, видела, как с возрастом свечение некоторых темнеет, насовсем темнеет. Я старалась избегать общения с ними, я не знала, как им помочь. В нашем классе тоже были ребята из неблагополучных семей, но Светлана Сергеевна светилась любовью ко всем нам так, что их проблемы, видимо, оставались где-то дома. А она, наверное, и не знала, насколько помогла ребятам принять этот мир таким и продолжать учиться. Жаль, что я была с ней всего один год, но я до сих пор безмерно благодарна ей за тот свет.

Позже Димку призвали в армию. Я перешла в пятый класс. Стали меняться учителя по предметам, они были разные, нашим классным руководителем оказалась заслуженный учитель Зоя Эдуардовна. Вот ведь бывают и такие, по-моему, она была не сильно младше моей первой учительницы, но я не чувствовала усталости. Зоя Эдуардовна любила порассуждать о жизни на уроках русского языка и литературы, но это, наверное, была единственная сомнительная черта её характера как педагога. Мальчишки использовали это, когда не хотели учить новый материал, и Зоя Эдуардовна уходила в философию, хотя, к слову сказать, и у неё были точки контроля, когда мы приближались к… давайте назовем это дедлайном, никакие рассказы и вопросы не могли сдвинуть её, приходилось учиться. Как-то так сложилось, что практически все учителя были увлечены своим предметом и к нам относились очень неплохо. Может быть, мне повезло, но училась я легко, больше всего любила точные науки. К литературе не испытывала особой симпатии, стихи часто учила за перемену, а произведения, положенные по программе, читала в сокращении, благо тогда уже появился, пусть очень медленный, но всё же интернет. Читала пару обзоров с разными мнениями, а дальше без проблем сама писала сочинения по заданной теме. Наверное, это было неправильно, но пусть это останется моим подростковым протестом. Не любила учить правила русского языка, вообще считала: зачем такие правила с кучей исключений, которые ещё и меняют периодически, потому испытывала некоторые проблемы в учебе, особенно с пунктуацией. С грамматикой мне позволяла справляться моя любовь к книгам, прочла я их огромное множество, хоть и не в рамках школьной программы. Отсутствие троек усыпило бдительность родителей и дало мне свободу, они перестали следить за моими уроками, а потом и ходить на родительские собрания.

– Ой, что мне опять там скажут? – ворчала мама. – Ваша дочь умная, но ленивая? Я и так это знаю.

Меня устраивал такой расклад, я ценила свободу больше всего, а родители дали её мне. Где-то в том же пятом классе перешла на основную программу художественной школы, где оказалась в одном классе с ребятами, с которыми училась в школе. Это были брат с сестрой: Саша и Валя. Саша был младше нас на год, но его мама решила, что вместе с сестрой будет лучше. Сейчас мне кажется, что она была не совсем права, потому что в итоге он больше общался с девчонками, но тогда мне было всё равно. Оказалось, что они ещё и жили рядом, потому понятно, что я чаще всего гуляла именно с ними. Болтала я в основном с Сашкой, Валя была молчаливой девочкой. А болтали мы много, потому как коротали дорогу от дома до школы, от школы до художественной школы, а потом опять до дома, так что можно сказать, Сашка в то время был моим другом. К нашей небольшой компании со временем то присоединялись ребята, то снова уходили. При этом мне никогда в голову не приходило рассматривать одноклассников и других парней из школы как своих партнёров, хотя некоторые девочки уже в шестом классе слали валентинки старшеклассникам. Маму очень интересовало, почему я никогда не выбираю в школу юбки, я просто говорила, что не хочу. Ну почему-то не могла я ей сказать, что в юбке я не смогу носиться по этажам и играть в «сифу». «Сифой» была свёрнутая тряпка, не знаю, где парни её брали, но основной задачей было носиться по этажам и уворачиваться от этого свёртка, чтобы не стать тем самым «сифой». Были, конечно, девочки, которые в юбках сидели в классе, но я к ним точно не относилась. Может, мама догадывалась, кроме того, помнила про мои убитые во время лапты платье, колготки и коленки. Где-то в конце осени Ленка притащила домой взрослую собаку породы боксёр, она просто подошла на кухню к нам с мамой и сказала:

– Мам, там собачка у двери.

Мама вздохнула и пошла открывать дверь, но закрыла она её быстрее, чем открыла:

– Лена, ты обалдела? Перед такими собаками дверь не открывают!

– Ну мам, она на улице бегала голодная, мы её покормили, она, видимо, поэтому за мной пришла. Она хорошая, мам, она не кусается.

– Ладно, – вздохнула мама, – наверное, потерялась, породистая вроде собака. Только договариваемся так: ты рисуешь объявления, и мы ищем её хозяина вместе.

– Хорошо, – запрыгала от радости Ленка.

Я сидела на кухне и всё слышала, даже посмотрела на собаку издалека, пока та уплетала предложенную еду на кухне, но подойти не смогла, а потом закрылась в комнате. Вечером Лена с папой пошли с ней гулять в надежде на то, что она сама приведёт их к своему дому, но этого не произошло, а значит, животное нужно было где-то оставлять. Папа вошёл ко мне в комнату:

– Доча, ты как?

– Нормально, пап.

– Мы не сможем её оставить, если ты будешь бояться. Собака правда хорошая, но я могу увести её к бабе Лене.

– Я попробую, – робко согласилась я.

Мы прошли в зал, я села на диван, мама с папой сели рядом, после этого Лена завела собаку, та, радостно мотая хвостом, точнее в его отсутствие всей филейной частью, побежала ко мне. Я не выдержала, завизжала и спряталась за спинами родителей. Мне правда было страшно, собака пыталась просунуть свой нос ко мне.

– Нет, я не могу! Уберите её, пожалуйста! – в ужасе закричала я, встала и прижалась к спинке дивана.

– Ты что такая трусиха! – с обидой заявила Ленка.

Папа вздохнул, забрал собаку и в этот же вечер увёл её к бабе Лене. Ещё неделю они с Ленкой ходили туда гулять с ней и искали хозяев, но в один вечер папа позвал нас всех на кухню.

– Я узнал, что это за собака, – начал он, – её просили сдать на живодёрню какие-то ханыги, откуда она у них взялась, не знаю. Но тот, кого просили, пожалел её и привёз сюда в надежде, что кто-то возьмёт её к себе. Таким образом, дома у собаки нет. Мы её себе взять не сможем из-за Альки, потому завтра я отвезу её в питомник.

– Нет! – закричала Ленка.

Я молчала, я понимала, что последнее слово за мной, и если я не смогу совладать со своим страхом, то это милое животное будет страдать, а она уже страдала из-за предыдущих хозяев. Нет, я не смогу, я не смогу простить себе это.

– Я справлюсь, давайте заберём её себе? – тихо сказала я.

– Ты уверена? – строго спросил папа.

– Да.

– Тогда мы с Леной сходим за ней, – папа прямо как-то воспрял духом.

– Ура! – прокричала Лена.

– Я с вами пойду, – сообщила я, решив, что так мне будет легче её принять.

– Тогда собирайтесь, – согласился папа.

По дороге до бабушки Ленка не могла успокоиться:

– А как мы её назовём?

– Пусть будет Найдой, мы же её нашли? – предложил папа.

– Найда, – раздумывала Лена, – ладно, пусть будет Найдой.

– Ну хочешь, другое имя предложи.

– Нет, пап, мне нравится.

– Алест, а ты что думаешь?

– Мне тоже нравится, пап, – я чувствовала, что сделала правильный выбор, пока мы шли, я уже устала бояться.