Алеста. Сквозь сны. Рождение хамелеона

Поднялась наверх, пробежала вдоль берега до следующего спуска, там был песчаный выход, но я поняла, что не смогу туда быстро спуститься, потому побежала дальше. Следующий спуск был вполне приемлем, я практически проскользила вниз и начала звать Найду, в надежде что она доплывёт досюда и спокойно выйдет на берег. Так и вышло. Почти. Найда весело спускалась ко мне сверху, я так поняла, для неё предыдущий спуск к воде не показался сложным, и она вылезла раньше. Я потрепала собаку за ухом, и мы вместе забрались наверх, Ленка была уже рядом с папой.

– Ты бы так её не вытащила, у неё же лапы, а не руки, – спокойно сказала я Лене.

– Да я уже поняла, – согласилась она.

– Найда в воду спрыгнула с разбега, балбесина, – начала я рассказывать, что произошло.

– Да Ленка уже рассказала, – прервал меня папа, – ну умнее будет, да, Найда?

Наша резвая собака завиляла хвостом, гавкнула, видимо, в знак подтверждения, и весело убежала вперёд. Мы тоже пошли дальше, мимо голых сопок, усыпанных мелкой растительностью, то тут то там встречались пирамидки из камней. Не думаю, что их в таком количестве выстроили шаманы, скорее толпы туристов. Сейчас их здесь не было, но, видимо, мы просто очень рано приехали. Встретили несколько полностью перевязанных верёвочками деревьев, когда мы были маленькими и проезжали такие места, нам тоже хотелось повязать ленты, но сейчас мне это казалось уже глупостью. Ну это же не моя вера, не мой обряд, зачем я буду это делать? Тревожить духов, вряд ли, конечно, они обращают внимание на всех, кто повязал кусок ткани, но кто же знает? Кроме того, сосны здесь и так были сильно искривлены ветрами, частично оголились корни, зачем им ещё такая нагрузка? Но, видимо, каждому, кто побывал в этом месте, хочется вернуться, и раз уж это местный обряд, то почему бы не попробовать? На самом Ольхоне для этих целей служат столбы, здесь же их нет, и люди используют это старый способ.

– Будете вязать что-нибудь? – поинтересовался папа.

– Нет, – сказала Лена, – я не верю.

– Нет, пап, и так уже перевязано.

– Ну так святое место. Был у нас на работе один бурят, так с ним пока до места доедешь, – сделал многозначительную паузу папа, – ему же нужно остановиться, повязать ленту, на варгане сыграть.

– Ну у них религия такая, – пожала я плечами.

– Ага, ещё бы расписание под религию подстраивали, – рассмеялся папа и двинулся дальше. Мы шли, пока не уткнулись в бесконечные лазурные воды Байкала, дальше можно было разве что плыть. Самое невероятное ощущение, которое даёт Ольхон и места, расположенные рядом, это невероятная тишина, вы слышите друг друга даже на большом расстоянии, понятно, что в туристический сезон нельзя постичь это чувство, но сейчас людей на побережье почему-то было не слишком много, может, недавно были ветра? Надо было бы спросить у папы, но мне не хотелось раскрывать рта. Там же, куда мы ушли, вообще не было никого. Лена с папой не сговариваясь сбавили тон, Лена спрашивала, «можно ли доехать досюда на машине», я не слушала, что ей отвечает папа – и так понятно, что нет, дороги-то не было. Я вообще не хотела никого слушать, это место как будто заряжало каждую клеточку статическим электричеством, нет, не расслабляло. Как стрелок натягивает тетиву на лук, это место цеплялось за струны моей нейронной системы, мне хотелось оторваться от земли, взлететь и надолго зависнуть над этим невероятно чистым водным зеркалом, спикировать в воду, выловить и проглотить какую-то местную рыбу, возможно жирного омуля, спуститься на скальный берег, мне хотелось жить. Найда залаяла на проплывающую где-то вдали лодку, и мне показалось, что грянул гром, её лай ножом разрезал пространство и зазвенел высочайшими нотами, отдаваясь о прибрежные скалы. Этот резонирующий звук вырвал меня с небес и оглушил, как рыбу динамитом, я не сразу пришла в себя.

– Найда! Зачем так лаять-то? – возмутилась наконец я.

Найда непонимающе уставилась на меня и завиляла хвостом. Папа с Леной, похоже, тоже не ожидали такого эффекта.

– Ого! Ничего здесь эхо! – восторженно пробормотала Лена.

– Эхо? Мне как будто колоколом по голове съездили, – заворчала я.

– Ладно, – улыбнулся папа, – пойдём назад, а то нас мама скоро потеряет.

И мы так же дружно вернусь в свой маленький лагерь.

Пока папа готовил обед, мы с Ленкой надели купальники и спустились к воде. Как только я вошла в воду, мои ноги онемели. Лена тоже остановилась.

– Вода, конечно, жесть, – констатировала она.

– Ага, – согласилась я, – а говорят, на Ольхоне теплее, интересно, что же тогда на самом Байкале?

– Да уж, я не пойду, – решила сестра и вышла на берег.

А я не могла отказаться от возможности искупаться в этом пусть и чрезвычайно холодном, несмотря на прямое жгущее солнце, озере. Ну а как это сделать? Правильно, быстро и не задумываясь, я выдохнула и побежала вперёд, за глубину не боялась, папа сказал, что здесь до большой глубины топать и топать. Скоро погрузилась по пояс и села. К слову сказать, выбежала я из воды быстрее, чем вбежала. Ну а потом энергетика этого места поглотила меня, папа возмущался, почему мы не развлекаемся, а мне не хотелось. Меня охватывало желание лечь на эту землю и отпустить своё сознание, просто лежать и созерцать чистое голубое небо без единого облачка, что я и сделала. Каждая клеточка моего тела была благодарна, впитывая силу этого места. Солнце стало садиться, папа обеспокоенно подошёл к маме:

– Ты что так сидишь?

– Голова болит, – тихо призналась она.

– Таблетку выпей.

– Да выпила уже, не помогает.

– Что, совсем плохо? Давай, если так, домой вернёмся, ночевать не будем здесь?

– Давай, – согласилась мама. Мы спорить не стали, выглядела она действительно неважно. Собрали вещи и палатку и вернулись в город. Ещё через неделю мы опять уехали в деревню. Остаток лета прошёл безоблачно, если не считать пары крайне печальных событий, во-первых, нашу собаку украли. Мама оставила её у магазина, а когда вернулась, Найды уже не было. Когда родители сообщили эту новость, я долго не могла поверить и думала, что мама шутит, но, присмотревшись, поняла, что она говорит правду. Кроме этого, мама не смогла правильно ухаживать за мухоловкой, и моё растение заболело, откровенно говоря, даже когда мы приехали на две недели, я заметила, что мухоловка не особенно хорошо выглядит, но забирать с собой в деревню не стала. Жаль. Пришлось смириться с обеими утратами, хотя ещё долгое время я не могла отделаться от ощущения, что Найда где-то рядом, наверное, это была какая-то защитная реакция, в конце концов, она стала очень близка мне, да и всем нам в целом. Я даже пыталась уговорить себя поверить, что пройдёт некоторое время, и мы её найдём, но что-то внутри меня всё время знало, то так не будет.

На следующий год спарринги в моём клубе карате стали чуть серьёзнее, но меня всё ещё жалели, а я так и не начала атаковать. Мы занимались два дня в неделю, и один из них совпал с моими занятиями в художественной школе. Приходилось после живописи идти на тренировку, мне это не очень нравилось, это в том числе лишало меня общения с Сашкой. Раньше мы расходились с Сашей и Валей практически у моего дома, а теперь мне нужно было идти несколько в другом направлении. У Нади стало падать зрение, и она связала это с карате, хотя спарринги проходили в шлемах и в голову как раз нам-то, как новичкам, никто не бил, тем не менее на тренировки она ходить перестала. Вадим Викторович опять начал ставить меня с мальчишками, иногда по очереди с Катей, Олей или Наташей. В конце концов я стала пропускать занятия, может быть, я пережила бы этот период, но после одной из тренировок подошёл Вадим Викторович и спросил:

– Алеста, ты почему пропускаешь занятия?

– У меня среда совпала с художественной школой. Я хотела подойти к вам, можно я буду заниматься в понедельник как раньше и в четверг с другой группой?

– Можно.

– Спасибо.

Больше я не пришла. Я не могу сказать, что точкой стал этот разговор, просто Вадим Викторович вытащил меня из состояния, когда я вроде занималась, но занималась больше по инерции. Я наконец задала себе вопрос: «Нужно ли мне это?» и поняла, что нет. Я ждала какого-то учения, философии, медитации, если хотите, а получила просто технику боя, да ко всему поняла, что бить-то я как раз и не умею. Не могу я ударить девушку, с которой полчаса назад болтала в раздевалке, а тем более мальчишку: может, он и проворнее меня, но он же ребёнок. Родители не стали протестовать, а перчатки с кимоно остались напоминанием и долго ещё висели в моём шкафу. Хотя что сказать, в том году я стала иногда прогуливать и занятия в художественной школе. Рисовать я тоже хотела не всегда, какие тут творческие порывы? Сказано три часа работать, работай. В отличие от общеобразовательной школы, здесь расслабиться не получалось. Помню одно из занятий по композиции, нам нужно было рисовать бюст. Я что-то изображала на бумаге, но когда подошла наша учительница, Инна Михайловна, она громко засмеялась:

– Это что? Где ты видишь такой нос? Ужас. Вообще не понимаю, не хочешь заниматься, не занимайся, Алеста. И родителей не понимаю, которые заставляют детей делать то, что они не хотят, – после этого она просто ушла к следующему.

Я не то чтобы расстроилась, скорее разозлилась, не знаю, на неё или на себя. Несмотря на то что всё было практически закончено, не стала исправлять. Я перевернула лист бумаги и сделала всё заново, в этот раз не пренебрегая способом измерения пропорций с помощью карандаша. Ничего сложного, главное держать руку вытянутой и отмечать засечку – от конца оборотной стороны карандаша до нужной детали. Таким образом нельзя узнать точный размер, но художнику он и не нужен, главное пропорции. Через некоторое время у меня всё было готово.

– Вот, другое дело, умеешь же, когда захочешь, – похвалила Инна Михайловна.

Я выдохнула. Запас времени у меня был всегда, потому как делала я всё быстрее, чем многие другие. Правда, на лепке это иногда сказывалось на качестве изделия, за что я получала четвёрки, хотя по внешнему виду изделия вопросов ко мне не было.

В том году мы ездили по «кругобайкалке» – это железная дорога, проходящая вдоль озера, и вопреки названию, никакого полного круга нет. Вот там я стала ощущать силу, только когда мы вышли посмотреть на недостроенный тоннель, а в остальном просто наслаждалась видами из окна. Не знаю почему, может, чувства притупились, а может, я была уж слишком увлечена общением со сверстниками. Почему-то самым ярким воспоминанием того путешествия осталось то, что у меня жутко разболелся зуб, и обезболивающее-то было, но вода почти закончилась, тоже не помню почему. Осталась буквально пара глотков, я попробовала найти проводника или сопровождающих нас учителей, но все: и я, и ребята, которые ехали со мной в купе, – прохлопали ушами, где находятся наши сопровождающие. Кто-то скажет: «Ну, пара-то глотков воды была», – да, только проглатывать таблетки я не умела. В конце концов я разжевала таблетку анальгина и запила тем, что было, это не смыло жуткую горечь. Зато я поняла, что после горечи приходит сладковатый привкус, да и зуб совсем перестал болеть достаточно быстро, и я уснула. По приезде, конечно, сходила к стоматологу, я этого врача не боюсь совсем, так что данный факт не являлся проблемой.

Я росла, менялся мир вокруг меня. Пока я соображала, менять ли штаны и свитер на короткие юбки, сестра уже общалась с парнями и выстраивала какие-то отношения. Вот так, младшая сестренка часто обходила меня в таких вопросах. К большому сожалению, в это время она наловила кучу каких-то комплексов и потеряла уверенность в себе, а вместе с ней свою силу. Я видела, что она стала светить совсем обычно, иногда нормально, иногда тускловато, хорошо, не потемнела, рассуждала я, а остальное не моё дело. Мама решила, что со старшей дочерью нужно что-то делать, и мы вместе пошли в модельную студию. Это было неплохим решением, я выпрямилась, научилась ходить на каблуках. Перестала пытаться играть в лапту на шпильках и вообще стала девушкой. В этой студии я познакомилась со своей лучшей подругой Яной, с которой мы очень многое пережили, но она пришла туда позже, и об этом потом. После школы и по выходным мы с одноклассницами вместе гуляли по городу, мне очень нравилось это занятие, но в десять часов, когда начиналось всё самое интересное, все дружно шли домой. Исключением были городские праздники, тогда можно было дождаться салюта, но потом срочно домой! Во время этих мероприятий знакомились с парнями нашего возраста и чуть старше, но у меня как-то не получалось выстроить отношения. С внешностью проблем не было, в конце концов, меня же взяли в местном модельном агентстве, но ребята казались мне какими-то несерьёзными, что ли. Единственное, что меня всегда смущало в этих наших выходах, это круги, такое расстояние на шпильках одолеет не каждый. Один раз я даже не выдержала.

– Мы уже третий круг здесь проходим, может, уже хватит? – спросила я у Лены.

– Маше понравились те ребята, – пояснила она.

– Вы меня, конечно, простите, но, по-моему, они не обращают на нас никакого внимания. Хотите, я с ними познакомлюсь, и если вы им понравились, то познакомлю их с вами?

– В смысле познакомишься? – спросила Аня.

Мы обычно гуляли впятером: я, Лена, Маша, Наташа и Аня, и на мой взгляд, все были очень даже симпатичными, но это на мой взгляд.

– Просто подойду и познакомлюсь.

– Давай, а то я тоже устала, – согласилась Аня. И все дружно стали наблюдать за мной, рассчитывая, видимо, на то, что я развернусь на полдороги. Но я дошла до парней, они ничем не отличались от других ребят нашего возраста, смешные и пытающиеся даже друг перед другом глупо красоваться.

– Привет, – поздоровалась я, – с вами можно познакомиться?

Ребята немного обомлели, все трое оценили меня, слишком откровенно, на мой взгляд. Видимо, критериям я соответствовала, да я как-то и не сомневалась, самоуверенности мне тоже не занимать, особенно после уроков в модельной студии. Самый симпатичный из них отошёл от шока быстрее: