Дети логики: Беглецы

Кодама чуть заметно сморщила нос: слова Кнолти напомнили ей об избиении, тот парень как раз собирался покинуть планету.

– Ключ ещё у вас? – с энтузиазмом спросил учёный, окрылённый своей новой теорией. – Давайте сходим к модулю Астона? А завтра… З-завтра, если ничего не изменится, я обо всём расскажу п-представителям Академии.

– Меня это устраивает, – согласилась габбро, – но сначала я поем. В тишине.

Дождь вскоре прекратился, а обезболивающее подействовало, и Кодама была готова составить компанию учёному. Кнолти одолжил ей свой плащ, чтобы не привлекала к себе лишнего внимания, и они выдвинулись. В кои то веки мужчина не порывался говорить вслух, а вёл с самим собой ожесточённый мысленный спор, до последнего отказываясь верить в то, что его коллега пропал. С каждым шагом учёного охватывало всё большее волнение, достигшее апогея к тому моменту, когда он увидел, что дверь модуля Астона снова приоткрыта. Только выходил из неё не габбро, а сотрудник сиггу-контроля в приведённой в боевой режим форме, с изъятым рабочим экраном в руке.

– Астон Кантон?! – рявкнул он грозным тоном, метнувшись к закутанной в плащ фигуре.

– Нет, – ответила Кодама, громко чихая.

Сотрудник безопасности схватил её за руку и произвёл опознание личности.

– Астон Кантон, – пробасил он, наводя на габбро лазер прицела. – Как вы объясните своё отсутствие на рабочем месте и произошедший сегодня в порту инцидент?

– На меня напали, – ответила Кодама, не задумываясь. – По пути на работу. Нападение было произведено со спины, однако я смогу опознать нападавшего по голосу.

– Он говорил с вами?!

– Хотел узнать моё имя, – спокойно пояснила габбро.

Кнолти от изумления потерял дар речи: кажется, он был тут третьим лишним. Сотрудник тем временем сдёрнул с плеч девушки плащ и грубо поинтересовался, почему она в женском платье, как, собственно, и задержанный в порту нелегал.

– Это эксперимент, – ответила Кодама недрогнувшим голосом, – Нтуи Кнолти хотел выяснить, является ли одежда основополагающим признаком отличия габбро друг от друга.

Сотрудник сиггу-контроля пристально посмотрел на учёного, и у того внутри всё похолодело. Кнолти огляделся в поисках поддержки, но жизнь вокруг текла размеренной рекой, обыденной до тошноты.

– П-понимаете… – залепетал он, жадно облизывая губы, – г-габро ведь т-та-а-ак похожи…

– Полагаю, этот эксперимент можно считать успешным, раз ни нападавший, ни службы правопорядка не распознали во мне мужчину, – прервала учёного Кодама. – Также полагаю, что личные вещи могут быть мне возвращены, если инцидент в порту был исчерпан.

– Астон Кантон, – сотрудник сиггу-контроля старался говорить как можно более вежливым тоном, – личные вещи вы получите только от представителей Академии и только после того, как объясните им, почему нам пришлось весь день искать вас!

Он деактивировал боевой режим и быстрой походкой удалился в направлении лифтов. Кодама проводила сотрудника безопасности апатичным взглядом, подняла с земли плащ и снова в него закуталась. Её спокойствие вызвало у Кнолти истерику – учёный со стоном опустился на стоявшую перед входом скамейку, закрыл лицо руками и принялся тихо причитать. Как ему теперь выбираться из этой паутины лжи? И кто она вообще такая? Габбро не свойственно проявлять инициативу, и учить их придумывать всякие небылицы тоже бы никто не стал.

– Я прилетела сюда на грузовом шаттле, – услышал он голос Кодамы. – Куратор в порту меня не встретил, и я нашла другой способ попасть на поверхность. Я не знала номер своего жилого модуля, поэтому предоставила сотруднику безопасности вызвать мне транспорт согласно месту проживания. Приземлившись, я встретила Астона, но он сказал, что не осведомлён о моём прибытии. Он странно себя вёл, однако по причине усталости я не придала этому значения. Утром он забрал мои документы и ушёл. Больше, я так понимаю, ни я, ни вы его не видели.

– К-как это «странно»? – спросил Кнолти, поднимая на неё глаза. – И з-зачем вы мне сейчас всё это сказали?

– Чтобы вы располагали информацией и могли делать объективные выводы, – объяснила свою позицию габбро. – Вчера Астон пристально смотрел на меня и следил за движениями. Теперь я знаю, что это вы натренировали его изучать чужие лица. Если он что-то увидел в моём, и это побудило его поступить так, как он поступил – понять логику его действий я могу только через вас.

Кнолти изумлённо открыл рот: не будь эта фраза произнесена габбро, он бы счёл её предложением о сотрудничестве. Однако в словах девушки прослеживалась истина, ведь он и правда знал Астона лучше, чем кто бы то ни было здесь.

– А как вы т-так легко врёте? – спросил учёный с некоторой опаской в голосе.

– Просто сопоставляю факты. Это удобно, – ответила габбро, садясь рядом. Её в отличие от Кнолти совсем не заботило, что подумают о них окружающие.

– Но он ведь назвал вас Астоном! Это же… н-нелогично. Это должно было вас задеть!

– Я ничего не добьюсь без доказательств, – произнесла Кодама, прикрывая лицо рукой: закатные лучи позолотили ей кожу и волосы. – Решать подобные вопросы должна Академия. Завтра попрошу их выяснить, почему мою ДНК система приняла за ДНК Астона.

Кнолти тоже сощурился от яркого света: проблески цвета плавящегося металла пронзительно вспыхнули на прощание, и свинцовые тучи поглотили их в своём клокочущем чреве. Косые полосы дождя вуалью упали на соседний кластер, а равнина внизу пришла в движение. Прорвавшийся сквозь ветроломы ветер принёс на своих крыльях её пряные запахи.

Разыгравшееся буйство стихии навело Кнолти на одну мысль: чтобы лучше понимать габбро, он должен изучить поведение представителей обоих полов. Кажется, этот шанс у него только что появился.

– Минами Кодама!.. – с жаром воскликнул учёный. – У меня есть к вам предложение.

– Какое?

– Сделать из вас Астона. Н-настоящего Астона Кантона.

Глава 2.1

Плотно сомкнутые пальцы мягко коснулись его лба и оставили после себя холодящий кожу отпечаток. Мальчик открыл глаза, облизнул пересохшие от волнения губы и обвёл взглядом собравшихся в круг соплеменников. Изящная чуть тронутая сеткой морщин ладонь протянула ему увесистую долблёную миску. Варро знал, что за жидкость сейчас в ней колышется, но как преемник ашарба, он обязан был пить первым, сколь бы противно это ни было. Задержав дыхание, мальчик припал губами к шершавому краю и сделал уверенный глубокий глоток, после чего скорее передал напиток единения стоявшему по левую руку старцу. Солоноватая на вкус жидкость защекотала горло, и Варро едва сдержался, чтобы не кашлянуть. Это было бы очень плохо: любой посторонний звук во время обряда мог спугнуть душу.

Мальчик в немом оцепенении уставился на похоронный костёр и фигуру ашарба, выкрикивавшего гортанным голосом изрику лёгкого пути. Пламя хищно стрекотало, набрасываясь с жадностью на выстилавший ложе сушняк – отдельные языки уже дотягивались до обёрнутого в длинные листья тела. Исходивший от костра жар высушил кровавую метку на лбу Варро, отпечатывая в сознании одну простую истину – мир не вечен. Десять, может, двадцать смертей ещё обойдут его стороной, но настанет день, когда длинноволосый статный учитель больше не сможет стоять на ногах, и его душу преемник проводит первой.

Члены племени взялись за руки и теснее сомкнули похоронный круг. Выдолбленная из крепкой древесины миска снова очутилась в руках ашарба, и «говорящий с планетой» резким движением выплеснул остатки бурой жидкости навстречу жаркому пламени. В следующий момент его худощавое тело выдало мощную горловую трель, и собравшиеся непроизвольно вздрогнули. На лице мужчины выступил пот, но дребезжащая мелодия всё лилась и лилась из его уст, эхом разносясь по деревне. Наконец голова его запрокинулась, и ашарб изрёк срывающимся голосом:

– Душа ушла.

Костер тут же затушили, чтобы развеять утром пепел над пашней в качестве удобрения. На этом обряд завершился, и все вернулись к своим делам: старики сели в круг говорить, женщины отправились укладывать в кровати детей, а молодёжь сбежала в пряные травы или под полог исполинского леса, чтобы праздновать начало сухого сезона. Ни единого плача скорби не разнеслось по деревне.

Седой старик с покрытой тёмными пятнами кожей особенно внимательно наблюдал за тем, как старшие мужчины ворошат горячую золу: совсем скоро и его изъеденное солнцем и солью тело послужит подобным образом этому племени. Мужчина пришёл в деревню месяц назад, под конец дождливого сезона, исхудавший от долгого пути и донимавшей его чесотки. Кожа спадала с опухших плеч лоскутами, а язвы на руках и ногах кровоточили, но здешний ашарб не зря слыл искусным врачевателем.

– Нийхе, – позвал старика Варро, осторожно трогая того за руку, – а как в вашем племени провожают умерших?

– У нас-то? Едят.

Глаза мальчика изумлённо распахнулись, он даже отпрыгнул на шаг.

– На солончаках еды мало, – пояснил мужчина, – земля суше моих рук. Если погонщики не приходят в срок – туго приходится. Тогда мы едим вяленое мясо.

– Да как же вы можете есть мясо своих родных?! – воскликнул Варро, взмахивая руками: его даже от вкуса разведённой крови выворачивало наизнанку.

– Что поделать… – вздохнул Нийхе, качая головой. – Это крайняя мера, чтобы живые могли жить. Если окажешься в наших краях и тебе доведётся есть чук-чу… Помни, что это наша последняя еда.

– Я лучше поголодаю, – тихо буркнул Варро и весь так и вздрогнул, представив на мгновение, как откусывает плоть собственной руки.

Нийхе закашлялся. К нему подошла женщина, приютившая старика в своей хижине, и они неспешно двинулись к дому. Скакавшая рядом маленькая девочка с интересом дотрагивалась до своего лба и спрашивала, будет ли она теперь такой всегда. Варро кисло усмехнулся – сам на первых похоронах задавал этот вопрос – нагнулся за ритуальной миской и побрёл на окраину деревни, чтобы набрать для ашарба воды.

Петляя среди подсвеченных побегами пуртника свай, мальчик размышлял о предстоящем сухом сезоне. Пространство под водружёнными на метровые брёвна хижинами тогда сделается для детей спасительным пристанищем от полуденного зноя, а с приходом сезона дождей они тут будут прятаться уже от воды. Варро плюхнулся на живот и заполз под одну из построек: женщины внутри готовили лепёшки на продажу. Потёршись лицом о молодой мох, мальчик втянул носом чуть кисловатый аромат свежей выпечки и мечтательно зажмурился, предвкушая прибытие в деревню погонщика. Помимо соли и лечебных минералов скиталец обязательно привезёт на обменку что-нибудь диковинное и будет весь вечер рассказывать истории – для Варро они были олицетворением свободы.

Тихое перешёптывание выдернуло мальчика из сладкой дрёмы, он перевернулся на живот и подполз к краю хижины. Под соседней постройкой слышалась какая-то возня, и Варро проворно перескочил улицу, чтобы поучаствовать.

– Преемник ашарба!.. – зашептались мальчишки, спешно пряча под рубахами краденые лепёшки, однако запах выдал их.

– Вы знаете правила, – заважничал Варро, вытаскивая из-за пазухи крохотный футляр из высушенного плода бое-бое и хорошенько его встряхивая.