Пески забвения

–Ассалам алейкум Сабыр ага-поприветствовал его Адиль.

–Уагалейкум ассалям, Адиль мырза[29 - Мырза – господин(перевод с каз.яз)] – ответил ему Сабыр.

Еще с детства знавший Адиля Сабыр, всегда называл его так. Даже тогда, когда летними вечерами, как спадала вокруг жара, ведомые подбадривающими братьями Адиль, еще, будучи мальчишками, они любили бороться на песке. Часто победу одерживал старший Сабыр, после чего они всегда обнимались. То, было правилом из их Кодекса Чести, придуманный ими, тогда, на скорую руку. Никто не смел о нем знать, кроме их двоих и никто не смел его нарушать. Те объятия, им мальчишкам, тогда казались, что они, их, делают важными и взрослыми. Даже порой и братья Адиля недоумевали и смеялись над этим, но та детская их тайна, так и осталась никем не разгаданной…

То уважительное отношение друг другу, перенесенное ими с детства, с возрастом, только крепчало.

С тех пор, как женившись на Шугле, он ушел с их родового жайлау на новое место, и, начал его обживать, они не виделись уже 5 лет. У Сабыр раньше получилось обустроиться на другом месте, и он уже, можно было сказать, твердо стоял на ногах. Хорошо обустроенное его хозяйство сразу бросалось в глаза вновь прибывшему человеку. У него было четверо детей. Старший сын уже всю работу брал на себя. Сабыру оставалось заниматься домашним хозяйством и лишь изредка, помогая сыну, пробовал учить его обращаться с животными в степи.

Каждый член семьи, как мог, вносил свою лепту в общее дело развития и благоденствия. Такова была участь жизни целого народа, проживавших в бескрайней степи, в его стремлении выживать и развиваться…

Также крепко обнявшись, как в былые времена, расспросив о родных и близких, о работе, о том, как прошла для них последняя зима, он завел своего гостя домой. Сабыр послал своего старшего сына подсматривать за недалеко пасущимся стадами гостя, коим был, сейчас Адиль, чтобы они могли поговорить некоторое время по душам. Сабыр его пытал своими расспросами, расспрашивая о разном. Адиль же, уже, будучи спокойным за свои стада, но все же в нетерпении, отвечал, как мог подробно, о своих делах и о себе лично. Сабыр, был его не намного старше, и все же он, как и подобает в таких случаях, соблюдал такт и тон.

Попив чай и отведав на скорую руку, приготовленную его женой туски-ас[30 - Туски-ас – обеденное блюдо] они вышли во двор. Наконец, улучив момент, оставшись наедине, Сабыр, поинтересовался, насчет наличия у него его детей. Адиль, так не хотевший этого вопроса о своей личной жизни, и было уже радостного, что скоро они пойдут к щенкам, уже раздосованный этим, помахал отрицательно головой.

– Кудай каласа, успеете. Ваше дело молодое – заметив эту случившуюся оказию, Сабыр, подбодрив его хлопком по плечу, уверенно зашагал вперед.

Ожидание встречи собак тобет, взволновало его и он ощутил некую оторопь от предстоящей встречи.

–Все, началось – подумав про себя, сказал он и, не успевая за широченными шагами своего дяди, поплелся за ним.

Проведя его за дом к сараю, он остановился и, посмотрев на него, заулыбавшись, сказал:

–Адике[31 - Адике – намеренное изменение имени, с добавлением окончания «ке», с целью выразить уважение собеседнику], просто не делай резких движений. Собаки мои спокойные. Остальное сам увидишь на месте.

Мать собаки лежала возле щенков. Завидев чужого человека, она приподнялась и, было только, более внимательно его изучить, подняла свой нос в его сторону. Присутствие хозяина успокоило ее и она, подойдя к нему, дала охотно себя погладить. Ее вытянувшее, но исхудавшее кормлением щенков тело, поразило Адиля своим изяществом. Меж тем, своими размерами, особенно выделялась голова и шея. Медленные и плавные движения ее, только настораживали гостя. Подойдя к Адилю, она обнюхала его. Только по настоянию Сабыра, он решился погладить ее. На это, уже успокоившись, она помахала своим обрубленным хвостом. В тот момент, извиваясь меж ног, щенки сновали свой нос куда попало. Их было трое. Два кобеля и одна сучка. Щенкам было месяц отроду. Пушистые создания были смешными и походили на плюшевых игрушек. Пробуя толкнуть друг друга, они хотели свалить своего визави, но получалось все наоборот: они сами валились и, как перевернутые степные черепахи, в попытке снова встать, смешливо дергали своими ножками. Адиля это веселило, пока он не почувствовал подошедшего, на запах и звук, сзади, отца щенят.

В этот момент, все тело его одновременно охладело и вспотело. Огромный, как лев, он принюхивался к незнакомому запаху гостя и, только среагировав на команду хозяина, он тоже отпустил свое внимание от него. Получив возможность поближе рассмотреть собаку, Адиль попытался запечатлеть увиденное.

Перед ним стояла не собака, перед ним стоял, в обличии собаки, воин. Воин степи, казахский тобет. Огромная широкая голова, с резко обозначенными надбровными дугами и затылочным бугром. Низко подрезанные уши. Лоб плоский, широкий, с плавным переходом на морду. Морда немного короче черепа, с широкой спинкой носа. Мочка носа крупная и черная. Верхняя губа толстая, закрывает нижнюю челюсть, немного образует брыли. Нижняя челюсть широкая, с мощными хорошо выраженными скулами, глаза маленькие, надежно защищены и сидят глубоко. Поясница и круп широкие, хорошо обмускуленная и низко поставленная шея, как продолжение тела, с грубой шерстью на нем, образовывала как бы гриву. Ноги у него были толстыми, массивными, мускулистыми, причем все. Хвост был поставлен умеренно высоко и обрублен он был наполовину. У собаки над глазами имелись светлые пятна.

Как неким мифическим четырехглазым созданием, смотрел сейчас он на незнакомца. Адиля все увиденное убеждало в том, что перед ним стоит и нежится, воистину «бриллиант степи», грозный исполин и верный спутник далеких номадов, великое творение славных жителей бескрайних казахских степей!

Обнюхав свою самку и подбежавших было щенят, кабель уверенно и плавно подошел к Адилю. Настойчивость во взгляде собаки, велело незнакомцу, подчиниться и сделать то, чего так хотела собака.

Поглаживая его голову, он обратил на то, насколько его грубая и натруженная ладонь, на голове собаки, показалось маленькой. Голова собаки, для Адиля показалось как некой скалой, чье величие и неподвижность, смутили его. Не сказать, что собака была не мощной и одновременно неграциозной – это было не сказать ничего. Множество следов и шрам, от полученных когда-то ран, на голове собаки, говорили ему, как и с кем, они были получены… И только теперь, поглаживая собаку, он обратил уже на ласковые и добрые его глаза, которые его вмиг успокоили. Получив свою порцию ласки, видать и было заскучив от них, кобель, на призывы игравших неподалеку детей, одернулся и удалился к ним.

Кобелю было пять лет. Его Сабыр приобрел, в свое время, у знакомого одного пастуха, отдав тогда за месячного щенка, целую корову. Ничто не могло его переубедить в желании тогда, уйти от щенков без одного из них! Тогда же, увиденные щенки, ему все сразу понравились. Приняв решение, он приобрел свое маленькое и лохматое «чудо». Выпавший судьбой шанс, тогда Сабыром, был использован по максиму.

Позже, он не раз, убеждался в правильности своего тогда решения. Щенок рос быстро. Уход и забота новых хозяев, сделали свое дело. Через пару лет, взматерев, он начал проявлять себя. Его интересовала только защита владений хозяина и его имущество. Так, порой сновавшие нос в хозяйство шакалы, а позже, и волки, прекратили свои рейды к ним. Присоединившая позже, сука тобет, только дополняла в работе кабеля, в их нелегкой службе на благо хозяину. Ее, Сабыру, как подарок из города Кызылорда, тогда, трехмесячным щенком, привез племянник.

Стада его и, вместе с ним, благосостояние росло. Пара верных собак и правильное поставленное их воспитание, сделали свое дело. В их дом пришло спокойствие. Дикие хищники стороной обходили владения этих ужасных для них и их потомства, грозных собак тобет. Они же, меж тем, как ни в чем не бывало, как добрые и милые создания, только радовали людей и их подрастающих детей.

Целыми днями, дети, старавшие их оседлать, не в силах усидеть на их широких спинах, падали на землю. Сабыр ругался на них, за эти их затеи, но детская настойчивость не знала преград и, тем более запрет. Они же, как величественные и молчаливые песчаные горы Арала, всегда оставались невозмутимыми…

Та особенность, а именно, чуткое отношение этих собак к детям, может, позже, и сыграло в любви человека уже и к ним!

Заметив у Адиля уже исчезнувшую взволнованность, Сабыр, показав щенят, сказал:

–Ну что, Адике, выбирай своего щенка. Видишь тех кобельков? Какие они шустрые. Маленькие и все же уже грызутся, как очумелые. Сучка-щенок уже другая, знает, что она особенная и поэтому не полагается на силу. Она берет их умом и хитростью. Не смею навязывать свое мнение, выбирай по душе. Какой бы не был щенок, он достойно займет свое заслуженное место у тебя дома. Я и сам ведь пережил такой волнительный момент, когда выбирал своего, тогда писклявого львенка – заулыбавши, он, сказав это, внимательно начал следить за гостем.

Сев удобно, Адиль начал со стороны наблюдать за щенками. У него было некоторое время, чтобы присмотреться за щенками и он хотел сделать, как можно было бы, свой удачный выбор.

В один момент, когда щенки, откуда-то не возьми, достали обглоданную было кость и начали с ней играться. Завидев это, сучка-щенок, подбежав и встав над ней, взъерошив свою редкую шерсть на загривке, огрызаясь, прогнала своих же, более крупных, братьев кобельков. Инстинктивно действуя, как взрослая собака, тот «черный комочек шерсти», сумела, сама не осознавая, отстоять столь заинтересованную кость. Те же, завидев, не на шутку огрызавшуюся было свою сестру, вынужденно потеряв интерес к этой «игрушке», продолжили свои игры в стороне.

Тот увиденный случай, подсказал ему, какого щенка выбрать. Ничто и никто не мог тогда, поменять его желание и выбор. Решимость и настойчивость щенка, в ее столь юном возрасте, для Адиля, говорило о многом. Пусть и проявленный, в своем сиюминутном моменте, храброе и отчаянное действие щенка, уже подсказывало ему многое. Заложенный инстинкт в ней, отстаивании своего, пусть даже и сейчас, щенячьего права перед своими братьями, радовало его глаза. Увиденному моменту, он, всячески, не хотел его внешне проявлять.

Сабыр, даже и не пробуя его отговаривать, достал щенка и подал его Адилю. Он же, достав заранее подготовленную, цельную денежную купюру в размере 10 рублей, вручил его Сабыру.

–Кутты болсын кушигин[32 - Кутты болсын кушигин – Пусть щенок доставит тебе радость(дословный перевод с каз.яз)], Адике. Все же жаль, что ты торопишься домой. Ведь толком и не посидели ведь. И я не смог по нормальному тебя, как родного своего брата, попотчевать… И ты, как всегда, сорви голова, не разрешил мне барана зарезать… – не скрывая некоторую обиду, сказал Сабыр.

–Рахмет Саке[33 - Саке – уважительное обращение, в данном случае к Сабыру]. Потратьте деньги на той. Видишь, сколько у тебя помощников? Настоящие джигиты ведь. Они то и могут заменить отца, на день-другой же? Вот вы и приезжайте ко мне, буду непременно рад встретить вас с жинише с распростертыми объятиями. Шугла бы только обрадовалась бы. Саке, не противьтесь и навестите королевские владения вашего младшего брата. Многое былое вспомнили бы. Только не буду предлагать вам борьбу точно, что даже и сейчас уверен, что не выиграю вас – уже заулыбавши, ответил ему Адиль.

И только на это, Сабыр, не ожидавший от него этих слов, глянув на него, тоже в ответ широко заулыбавшись, несколько раз кивнул головой. Та шутка, которую Адиль использовал в их разговоре, опешило и, меж тем, растопило его сердце. Нахлынувшие чувства не помогали ему сосредоточиться. Он только молчал и погружался в приятные воспоминания о былых годах, проведенных на Ак Жайлау.

Таким образом, наши герои столкнулись лицом к лицу и оба, радостные встрече, уже засобирались домой.

Так и не осознавая того, что в руках он, держа своего лохматого щенка, держал еще и свое Будущее. Будущее, которое перевернет всю его жизнь, даст боль и утрату, радость и надежду.

Не в силах себя уже сдерживать, спешно попрощавшись с Сабыром и его женой, вскочив бодро на коня, положив и привязав к луке седла картонную коробку со щенком, он двинул, ожидавшее его в нетерпении, свою отару, домой.

По дороге домой, каждый раз посматривая на щенка, он рассказывал ему про свой дом, про Шуглу и многое другое и разное. Стадо животных двигалось домой радостным своим чабаном. И не было сейчас в степи, никого, кроме Адиля, счастливого и радостного, сделавшего свое удачное приобретение.

Давно он не пел в степи. Столь красивый его голос могли, в тот момент, оценить только рядом идущие животные и лишь щенок.

Завидев свой дом вдалеке, пристально присмотревшись, он заметил вышедшую на пригорок, свою Шуглу. Она радостно помахала ему платком и спустилась вниз.