Фарватер

– Я сбегу. Ты со мной? – вдруг мрачно спросил я, поглаживая свое плечо. Кид изумленно посмотрел на меня.

– Ты же понимаешь, что тебя поймают?

– Плевать, я просто хочу домой.

– За это могут даже казнить

– Плевать! – повторил я. – Ну так ты со мной или остаешься?

Он, подумав, махнул рукой и ответил:

– Я иду.

– Правда? – оживился я.

– Ну да, – он пожал плечами. – Мы через столькое вместе прошли, кем я буду, если оставлю тебя сейчас? Что с тобой будет без меня?

– Спасибо, – повторил я.

– Только вот стоянки на Маяке опасны, мы там пробудем недолго и сбежать с острова не успеем.

– Пускай, – я нетерпеливо махнул рукой.

Он направил на меня взгляд, полностью отражающий его мысль: “Ты дурак?!”. Но вдруг он хитро улыбнулся.

– А это случайно не касается той девчонки?

– Какой?.. А-а, той девчонки, – протянул я. – Рехнулся? Она же мелкая.

– Люди имеют свойство расти. Сейчас ей должно быть…

– Шестнадцать. Все еще ребенок. К тому же, я столько лет ее не видел…

Я сел и закрыл лицо руками. Уже больше семи лет как мы не сходим с этой шхуны. С одной стороны, мне хотелось быть подхваченным ветром и унесенным домой, а с другой, шхуна ведь и была моим домом. Всегда была, всегда будет.

Сказано – сделано. Через пару месяцев мы из необходимости бросили якорь в Маяковской бухте. При виде до боли родных очертаний порта сердце защемило, но я старался не показывать этого. Ну а там дело немудреное. Нас нельзя было отпускать, но охранять нас уже никто не охранял – сколько ж можно-то было. Поэтому мы без проблем ускользнули с корабля.

– Ты куда сейчас? – спросил Кид, когда мы скрылись за поворотом и на всех парусах пустились бегом, пока нас не хватились.

– К “Дьяволу”. Ты?

Он ехидно усмехнулся и ответил:

– С тобой. Потом – поищу наших ребят. Расскажу, что случилось, да и поздороваться надо. Хотя сделать они вряд ли что-нибудь смогут.

Скоро мы прискакали. Я, сгорая от нетерпения, открыл дверь.

Тут все полностью изменилось. Это была обветшалая надстройка, а теперь, как видите, настоящий, уютный, теплый и как будто даже живой трактир. Он был полон людей, шум там царил, как в кают-компании на праздниках. Я протиснулся между двумя немаленькими мужчинами, жадно высматривая в толпе Шебу. Мне не пришлось долго искать.

Шеба лихо пустилась в пляс, кружась между завороженными парнями. Я с непонятным мне тогда чувством внутри, смотрел, как она порхала по залу, совершенно не заботясь о своих мелькающих оливковых босых ножках, размашистыми движениями выписывая небывалые фигуры руками и взмахивая распущенными волнистыми волосами. Все пары глаз были обращены на ее гибкую, стройную и прямую, как стеньгу, фигурку. Каждый раз, когда я ловил взгляд ее черных и глубоких, как ночной океан, глаз, чей взгляд делался еще тяжелее из-за длинных и пушистых ресниц, меня пробирал мороз, сменяющийся горячкой. В овале ее лица с четкими скулами уже тогда хорошо была видна твердая воля и бесконечная гордость. Я никогда не думал, что та девчушка превратится в такую красавицу всего лишь за 8 лет. Ранняя юность придавала ее чертам неповторимую свежесть, хотя, забегая вперед, с годами она становилась все прекраснее, пока наконец не достигла самого пика и осталась такой навсегда. Кид присвистнул.

– Эй! – Я дал ему подзатыльник. – Она же ребенок!

Он не преминул ответить мне лобарем. Нашу начавшуюся было драку прервала лишь прекратившаяся музыка. Я мгновенно забыл про Не Промаха и нашел глазами Шебу. Она, раскланиваясь, отошла в тень из центра каюты. Я хотел подстеречь ее в углу, и, когда она выйдет, подкрасться к ней сзади. Кид, вставший немного позади, неодобрительно покачал головой, но я отмахнулся от него и стал ждать. Она вышла. Только я сделал тихий шаг вперед и с коротким “Бу!” ткнул ее в бок, как вдруг она сдавленно вскрикнула и я огреб кулаком в глаз. Я присел от неожиданности, а следующим, что я услышал, был громогласный хохот Не Промаха, подошедшего к нам.

– Господи, простите, я лишь…

Когда я выпрямился и убрал руку от ничуть не пострадавшего иллюминатора, она перестала извиняться и с нескрываемым изумлением в глазах замерла.

– Не переживай, все хорошо, – со смехом сказал я. – Я, дурак, сам виноват, не следовало мне тебя пугать.

Она не двинулась. Тут ко мне закрались сомнения, которых раньше не было.

– Ты, наверное, меня не помнишь. Ну, это понятно. Я…

– Дюк! – вскрикнула Шеба и бросилась мне на шею. – Боже мой, где вы были, я думала, вы умерли!

– Это долгая история, – пробормотал я, переглянувшись с Кидом.

– Вы говорили, что вернетесь самое большее через полгода, – продолжала она, отходя от меня и обмениваясь с Кидом мальчишескими объятиями.

– Я… я говорил ему, чтобы он этого не делал, а он… – Не Промах не закончил и покатился со смеху. Шеба улыбнулась и перевела взгляд на меня.

– Я спрашивала у ваших приятелей, куда вы делись, но…

– Погоди, – прервал я ее с удивлением. – Ты ходила к ним справляться о нас?

– Ну конечно, – ответила она недоуменно.

– В восемь лет?!

– Да! – громко сказала она, удивленная моим удивлением. – Вы ведь мои друзья. Или за эти годы ты решил, что нечего такому, как ты, водиться с такой, как я? – спросила Шеба с улыбкой и вздернутыми вверх бровями.

– Не думал, что ты такого мнения обо мне.

– Ну все, голубки, – сказал Не Промах, получив шутливый толчок от якобы оскорбленной Шебы, – пойду я.

– Останься!

– Нет, пусть идет, – я шутя махнул на него рукой. – Целыми днями перед глазами маячит, уже тошно от его физиономии, – он ответил мне неприемлемым жестом. – Передай парням привет от меня.

– Передам. Где мне тебя ждать?

– Я тебя найду.

– Хорошо, – он помахал нам и ушел. Тем временем Шеба взяла меня за руку и усадила на стул, пристроившись рядом.

– Так где ты был? Ты так любил свое дело, я не думала, что ты можешь сбежать.