Фарватер

Я приготовился к тому, чтобы нырнуть. На этот раз крен перешел порог в 90 градусов и моя спина со всплеском встретилась с ледяной водой. В голове пронеслось “не вздумай отцепляться, черт тебя подери!”. У меня заложило уши и потому я не сразу понял, что уже оказался на поверхности. Со стучащими от холода зубами я полез дальше и добрался наконец до проклятого брамселя. Очередная волна поддала нам в борт и до меня дошло, что развязывать булинь времени нет. Я достал новенький нож и с силой рванулся вперед, чтобы оборвать снасти одним ударом. Они поддались лезвию, но и я не устоял и чуть не полетел вниз. Спас меня только моей же рукой оборвавшийся шкот. Я, взяв нож в зубы, повис на нем. Поняв, что так не удержусь, я начал искать ногами фор-марса-рей. Встав на него, я, видимо, вообразив, что передо мною Шеба, с нежностью любовника обнял фор-брам-стеньгу и начал думать, как мне обрезать другой шкот. Я сошел с рея, встал на перты. Вдруг шхуна сотряслась, моя нога соскользнула, и я чуть было не сорвался вниз. Поняв, что я все еще очень хочу жить, я вцепился в перты обеими руками, и повис в воздухе. Увидев, как под моими болтающимися в воздухе ногами разверзается сошедшая с ума водная стихия, я нервно сглотнул, но все же, перебирая руками, наконец добрался до фор-брамсель-шкота и резким движением перерезал его. Брамсель был обезврежен, но чуть было не вместе со мной, потому что как только я повис на одной руке и меня тряхануло, и я начал очень быстро спускаться. Очень быстро. Падение я смог затормозить только благодаря тому, что схватился за бакштаг, к чертям собачьим содрав себе кожу с ладоней. Наконец, с треском свалился на опердек.

– Ай, – тихо простонал я, не вставая, но, поняв, что оказался в безопасности, радостно вскричал: – Я жив!

Откуда-то сверху мне протянул руку Кид. Я, с его помощью, встал и обнаружил, что почти цел.

– Ты болен. Лечись! – Кид дружески пихнул меня локтем. Я еще раз проверил целостность своей спины и прислонился к фальшборту, дабы расслабиться и растереть онемевшие от холода конечности. Буря не утихала, но теперь шхуне ничего не угрожало. Вдруг к нам подошел командир. Улыбка у меня с лица мгновенно исчезла, я гордо поднял голову. Губы у него побелели, я ждал новой грозы. По его глазам я ясно понял, что, если бы не команда вокруг, он бы убил меня. Но ребята, справедливо или нет, сочли, что этим поступком я рванул на груди тельник, и он бы навлек на себя их гнев, если бы осуществил то, что было у него на уме. Наконец он отвернулся, скрестил руки на груди и произнес:

– Потом сменишь бегучий такелаж фор-брамселя, который испортил. Ясно?

– Да, сэр, – выдохнул я и перекрестил счастливый взгляд с Не Промахом. Что ж, я нагло врал, как видите – у службы на флоте есть и положительные стороны. К тому же, у меня всегда был верный друг.

Я снова в чем-то перед командиром провинился и теперь, час как отошедши от взбучки, в одиночку справлялся с прямыми парусами – ветер переменился, и командир решил за “недисциплинированное поведение” припахать меня. Я как раз выбирал брас грот-марса-рея, когда подошел Кид. Не выказывая ни капли сочувствия, со своей обычной невозмутимой сухостью, он поинтересовался:

– Как полмарсос, Бешеный?

У меня были смутные подозрения, что у меня шпангоут на пару градусов вира сместился, но это не помешало мне равнодушно пожать плечами:

– На высидуре.

Обмануть его я, конечно, не смог, и он сделал шаг вперед со словами:

– Давай помогу…

– Нет, – я жестом остановил его. – Услышать он нас не услышит, но увидит все прекрасно и уложит нас обоих на месте.

Он покачал головой, но отступил. После недолгого молчания он заметил:

– Гордость однажды тебя погубит, Дюк. Из-за нее ты и попадаешь в неприятности.

– А что мне, позволять ему и дальше попирать себя ногами? – я закрепил брас восьмеркой и скакнул на ванты.

– Ну, по крайней мере он не будет делать этого буквально, – сказал он с палубы, глядя на мою поднимающуюся фигуру. Я ощерился, но промолчал. – Прекрати вести себя вызывающе, его это бесит! Ты посягаешь на его территорию, вот он и уделяет тебе столько внимания.

Залезая на грот-брам-рей, я, не особо скромничая, сказал:

– Знаешь, что самое обидное? Я-то ведь сильнее него.

– Оно и понятно, но значения не имеет. Физической силой ты можешь подтянуть гик к гафелю, но уж точно не себя к знати.

Командир действительно был из богатой семьи. Возможно, поэтому-то он и командир. Тем временем я встал на перты и начал распускать грот-брамсель. Забухтовываясь, гитов приобрел вид петли. После пары секунд раздумий я свистнул стоящему внизу Киду.

– Эу, Не Промах!

– Чего?

– Как ты думаешь, что он скажет, если я сейчас повешусь? – спросил я, помахивая линем.

– Устроит траур над веревкой, которую ты всенепременно испортишь.

Я тихо рассмеялся и начал спускаться.

– Три.

– Два.

Мы с Не Промахом сидели, спрятавшись за кнехтами с едой на камбузе, и занимались одним из самых увлекательных действ в Море – обжирались.

– Один!

Мы одновременно закинули шмат колбасы в рот. Разжевав, я первый схватил кружку с грогом и торжествующе вскинул руки.

– Победа!

Кид, зажмурившись от полетевшей ему в глаз крошки, проворчал:

– Ты – свинья, Бешеный. Ха, бешеная свинья.

– Ты просто завидуешь, – невнятно ответил я. – Я же опять победил.

– Никто и не сомневался, – с усмешкой выкрутился он, ткнув мне пальцем в живот. Я возмущенно дал ему пряника.

– Отстань, я голодный! В отличие от некоторых, я работаю, весь день вахтил.

– Ах, значит, я не работаю?? – пререкался Кид, яростно отбиваясь от меня, но тщетно. Я свалил его и уселся сверху.

– Со мной в драку? Зря, очень зря. Я-то сильнее, – самодовольно проговорил я.

– Может быть, – пыхтя, согласился он. – Но ты не проходил военную подготовку.

Он умело вывернул мне руку и дал коленом под дых. Я даже охнуть не успел, как оказался на палубе с его коленями у меня на плечах. Не Промах хотел уже выкрикнуть что-нибудь победоносное, но тут до нас донеслись шаги. Он поспешно упал рядом, мы заткнули друг другу рты. Кок потоптался на камбузе и вышел, не заметив нас. Тогда мы сели.

– Слышал, какой-то пират объявился? – внезапно поинтересовался Кид. – Хет, или как его там?..

– Слышал. И что? – безразлично спросил я. – Такую шумиху с ним устроили, как будто он сейчас пойдет мир захватывать. Мало таких, что ли?

– Он – бывший коммодор южан, – пояснил Кид, потягиваясь.

– И?

– У него целая эскадра пиратских кораблей. Это тебе не какая-то полупризрачная “Акула”.

Я фыркнул.

– Очередной офицер устроил бойкот. Года через три-четыре его или снова переманят на свою сторону или поймают.

– Спорим? – предложил он, протягивая руку. Мы обменялись крабами.

– На что?