Серебряный след

Магомед-Мирза посмотрел на свою дочь, которая стояла на пороге своей судьбы, растрепанная, уставшая, заплаканная, но при этом такая красивая и независимая, молодая, полная жизненной энергии и сил, – Не могу я опять весь этот сыр-бор закатывать, сельчане до сих пор не могут простить смерть двух безвинных молодых людей, убитых аварцами… а Хайрулла глава села, почтенный, уважаемый человек… и что же ему взбрело-то в голову не пойму… он строг, жесток, суров… бедная моя девочка… но я знаю, что она справится, – молча раздумывал Магомед-Мирза. Мысли, подобно первым снежинкам в начале зимы, таяли и снова опускались, заменяя одна другую…

Магомед-Мирза встрепенулся.

– Я уже сказал всем, что это выбор моей дочери, и я с ним согласен. Нечего тут и решать…

– Да храни тебя, Аллах! – снова взвыла Написат.

– Черт с тобой! От вас баб одни проблемы! И послал же мне Бог на мою голову этих дочерей, – буркнул мужчина и, ссутулившись, направился к себе домой, сказав сыну – следовать за ним.

Муъминат забежала в дом. Не смогла она, пересилив себя, посмотреть в глаза брату. Слишком непроходимой была эта грань, грань стыдливости, неизвестно кем проведенная между ними…

Долго гудел Шарой после этого события… долго. Лишь время бежало без оглядки и многое пропускало через себя – и хорошее и плохое. Хайрулла сдержал свое слово – ценил поступок своей жены, ценил ее безупречность, как физическую, так и духовную красоту. Однако бывало, что их одинаково вспыльчивый нрав мог вдруг возгореться в костер, и именно в такие моменты Муъминат ощущала на себе всю тяжесть характера своего мужа, но даже тогда виноватой в большей мере Муъминат считала себя.

За годы в замужестве она выработала в себе покорность и преданность, а с появлением на свет детей, жизнь полностью перевернулась и приобрела совсем иной смысл. В частности, многое изменилось после рождения близнецов. Ведь после старшего сына Малика Муъминат долго не могла иметь детей. Это служило поводом для пересудов среди соседок, которые только так судачили о ее какой-то страшной болезни. Муъминат это страшно беспокоило, что у сына рядом не будет братьев и сестер, а Хайруллу напротив нет.

– Я рос один, причем еще и без отца, но это не помешало мне стать настоящим мужчиной. Я благодарен Аллаху, даровавшему мне сына, и перестань выть, беду накличешь, – ругал он Муъминат, которая ночами плакала в подушку, считая себя неполноценной как женщина. И только через девять лет Бог внял ее мольбам, и она затяжелела двойней. Тяжелые роды убавили ее здоровье, но прибавили жизненного огня и стимула. Справляться сразу с двумя малышами, да еще и с домашними делами бывало очень сложно. Редко приходила Написат. Да и просить ее присматривать за племянниками Муъминат бывало неловко – у золовки полный дом детей, да еще и муж, прикованный к постели. Так и вертела красавицей жизненная суета, но женщина была уверена, что тем осенним поздним вечером десятилетней давности она вытянула у судьбы счастливый билет…

Хайрулла

I

Раннее весеннее утро быстро опустилось на горы, обнимая их вершины свежей прохладой, в которой чувствовался запах приближающегося лета. Хайрулла спешил на работу. Маленькое, покосившееся здание издали казалось, что прямо зацепилось за скалу, и только таким образом держалось. Сегодня ему нужно было собрать сельчан, решить кое-какие вопросы, касающиеся весенней пахоты, посоветоваться со старейшинами, узнать какие проблемы накопились в ауле.

Приближаясь к своему месту назначения, Хайрулла издали узнал Андарбека – сына Мовлида Муртазова. Андарбек был известен в ауле своим нехорошим поведением, малодушием и слыл как маленький лгунишка. Огрызнуться, обидеть слабого, не помочь одинокой женщине, а еще лучше своровать у кого-то курицу или барашка – никого не удивляло, если это дело рук сына Мовлида. У Хакима была большая многодетная семья, и дети в ней росли каждый сам по себе, не получая должного воспитания ни от отца, ни от матери, но из всех выделился средний сын Андарбек.

Хайрулле много раз жаловались сельчане на непутевого земляка. Глава села часто пытался образумить его, но не силой, а разговорами, советом, но в ответ слышал только задиристый смешок. А показывать ему силу своего характера Хайрулла не хотел:

– Молод еще! Наберется ума. Ну напугаю я его, ударю, изобью, убью даже на крайний случай, что мне это прибавит чести что ль? Я как отец семейства в этом ауле, а в семье, как говорится, не без урода. Что вы своего ребенка собственного не любить будете за то, что плохой он, прогоните? Нет ведь, так и Андарбек! Только силой слова и своим примером мы сможем на него подействовать – говорил Хайрулла сельчанам, когда те в очередной раз приходили ему жаловаться на парня.

Вот и сейчас, по дороге на работу, увидев Андарбека, ему снова стало неприятно:

– Опять, наверное, что-то натворил. Ээээх, Андарбек! Что же мне с тобой делать-то? – спрашивал сам себя Хайрулла. Пока Хайрулла добрался до работы, к сельсовету подошли еще несколько человек.

– Ассаламу алейкум, сельчане мои! – громко приветствовал всех Хайрулла. Чего вы вышли-то ни свет, ни заря? Выгнали что ли вас из дому? – шутя поприветствовал каждого Хайрулла.

– Ваалейкум салам, Хайрулла! Если выгонять, кроме как к тебе больше и пойти-то некуда, – воскликнул один из мужчин.

– Тоже мне нашел беду ты, Карим, – возразил ему один из мужчин. Надежнее места, как дом Хайруллы, нам и не найти! Счастливыми будем, если он приютит.

– Это точно ты сказал, – поддержали земляка многие…

Хайруллу сельчанам, действительно, было за что уважать. Внутреннее великодушие мужчины не терпело несправедливости по отношению к слабым или немощным, он очень тонко чувствовал боль сирот, оставшихся без отца, одиноких матерей, воспитывающих детей, он пытался оставить в каждой несчастной жизненной истории своих сельчан маленький отголосок о сделанном им добром деле. И у него это получалось.

Как-то раз в кабинете у районного начальства, Хайрулла увидел стопку писем, фамилия на одном из них была до боли знакома. Мужчина, с опаской глядя на дверь, взял в руки стопку. Открыв первое письмо, он в ужасе бросил его на стол, как будто взял в руки не бумагу, а угли с печи. Это был донос. И в руки «правосудия» шел местный богослов Ахмад – старый мужчина втайне от всех держал дома Священное писание и обучал ему желающих…

Времени раздумывать было мало. Хайрулла скомкал в руках бумагу и спрятал ее в карман. Пока разговаривал с начальством, руки в карманах Хайруллы горели, но сердце билось в радостной тревоге – богослову не грозит ничего. После приезда в аул, Хайрулла ночью пошел к Ахмаду. Тихо постучал в окно. Нельзя, чтобы кто-нибудь видел, как работник партии, преданный Советской власти, находится в таких дружеских и теплых отношениях с муллой… Хайрулла попросил его беречь себя, рассказал про донос.

– С сегодняшнего дня ты мой третий сын, – ответил ему Ахмад. Да бережет тебя Аллах.

– Клянусь священным Кораном, который ты держишь в руках, я ненавижу эту власть и мечтаю, чтобы она разрушилась, – прошептал Хайрулла. И это был не единственный вечер, который он проводил у него дома. И с каждым разом, общаясь с Ахмадом, он ощущал себя ближе к Богу, и надежда, дарованная этим ощущением, помогала ему верить в добро…

Хайрулла учил любить людей и сына Малика:

– Запомни раз и навсегда одну вещь – никогда, слышишь меня, никогда не отвергай людей. Знай, споткнувшись о камень, ты получишь боль, а споткнувшись о человека ты получишь добро. Не отвергай людей, сынок. От каждого человека, поверь мне, исходит какая-то польза, – учил он в редкие моменты своего свободного времени мальчишку.

– А если люди плохие и зло мне хотят сделать? С такими тоже что ли дружить? – спрашивал ребенок.

– Таких как раз и нельзя отвергать, Малик. Если ты сможешь наставить плохого, злого человека на путь истины, Аллах возблагодарит тебя, а если нет, то ты сам получишь жизненный урок, исходя из его горького опыта. Каждый человек, сделавший зло, рано или поздно покается в нем. Думаешь, Андарбек наш не хотел бы быть хорошим? Еще как бы хотел…

– Дада (отец в переводе с чеч) а почему он тогда не изменится?

– Слаб он еще! Силы внутренней не хватает измениться. Вот оно что. И действовать на него нужно поэтому словом и делом… Но гнилая сущность Андарбека слишком глубоко пустила корни, и что печальней всего, сыграла свою трагическую роль в жизни Хайруллы…

– Ну а если без шуток, земляки? Вы просто меня проведать, или что-то вас привело с утра в сельсовет? – обратился Хайрулла к собравшимся мужчинам. Разговор начал Карим.

– Понимаешь ли, Хайрулла. Мы, конечно, сообща должны бороться с этой напастью. У твоей соседки Кемси вчера украли муку. Женщина всю ночь простояла в очереди на мельнице, сама еле дотащила до дому два мешка, а на утро их как ни бывало. Ребятня узнала в грабителе Андарбека, да и он особо не отнекивается. Что же с ним делать-то? Никак он не образумится. Хайрулла недовольно вздохнул.

– Надо этому положить конец! Где он? Я же видел, когда на работу шел, как он здесь околачивался – спросил Хайрулла.

– Андарбек! Андарбек, поди сюда, разговор есть, – крикнул Карим. К этому времени уже подошли и другие сельчане. Запыхавшись, подбежала и Кемси:

– Хайрулла! Одна надежда на тебя! Я с таким трудом эту муку получила. Всю ночь, веришь, всю ночь простояла на ногах, пока очередь дойдет, – начала тараторить женщина.

– Кемси! Кемси, успокойся! Ты получишь свои два мешка муки, – начал Хайрулла.

– Неужели ты уже отобрал их у Андарбека?! Да возблагодарит тебя Аллах, – перебила его Кемси.

– Женщина! Ты дашь мне слово вставить или нет? Иди забери с моего двора сколько хочешь мешков этой муки и успокойся! – разозлился Хайрулла. Кемси от радости всплеснула руками.

– Век на тебя молиться буду, слышишь?

– Иди уже! Не мешай нам, – прикрикнул на нее Карим. Хайрулла снова недовольно вздохнул.

– Столько всего в жизни людей перевидел и хороших и плохих, с разными ситуациями пересекался я, неужели не смогу на этого щенка никак повлиять??? Ну-ка зовите его сюда! И Андарбека позовите, и его отца, и остальных сельчан, старейшин наших, всех зовите! – громко приказал Хайрулла.

Сельчане один за другим подходили к сельсовету. Все знали зачем их собирают. Старцы недовольно качали головой, смотря на Андарбека. Через некоторое время сельсовет был полон людей. Раньше всех прибежала и бедняжка Кемси, чтобы еще раз прилюдно поблагодарить Хайруллу.

– Земляки! Вы все, наверное, уже знаете зачем я вас собрал. Долго задерживать не буду, потому что знаю, что каждого ждет работа, началась весенняя пахота, поэтому каждая минута времени нам дорога. Вообще я планировал собраться с вами с совершенно другой целью, но получилось совсем по-другому. Все вы знаете про Андарбека нашего, сына Хакима Муртазова…

– А что про меня не знать-то? – с ухмылкой встал у двери Андарбек. Помещение полностью обдало перегаром.

– Ээээээх родиться бы мне заново, чтобы тебя не узнать – вскрикнула Кемси.

– Глаза бы наши тебя не видели, – подхватил Карим.

– Тише вы! Андарбек, ты бы поздоровался для начала что ли —тихо сказал Хайрулла.

– Судить меня собрался? Может в тюрьму еще посадишь? Вечно цепляешься, дергаешь меня. Власть свою хочешь показать? Ты всегда себя выше ставишь, а простых за людей не принимаешь – начал уже скрипеть зубами Андарбек.