Оценить:
 Рейтинг: 0

К 212-й годовщине «Грозы 1812 года». Россия в Опасности! Время героев!! Действовать надо сейчас!!! Том III. Легенды на любой вкус!

Год написания книги
2024
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
6 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Под Дрезденом Сеславин со своими гусарами, как и вся союзная армия, вынужден был отступать: под аккомпанемент проливного дождя Последний Демон Войны в последний раз в той кампании показал всем, что «клыки его крепки, а зубы остры»!

…Кстати сказать, незадолго до решающего сражения под Лейпцигом Александр Никитович Сеславин успел немного подлечиться в знаменитых целебных минеральных источниках Теплица. Местные горячие ванны несколько облегчили его страдания. Еще больше поднял ему настроение высочайший указ о производстве его в генерал-майоры. В 33 года он стал-таки генералом, правда, очень дорогой ценой: увечные руки всю оставшуюся жизнь будут напоминать ему почем – подлинное, а не паркетное генеральство…

А затем последовала знаменитая многочасовая кавалерийская «карусель» под Либертвольквицем в окрестностях Лейпцига. Тогда с обеих сторон ожесточенно рубились не менее 14 тысяч кавалеристов! Естественно, не обошлось и без гусар генерал-майора Сеславина. Не раз и не два он лично водил своих удальцов в атаку. Было что-то эпическое в той кровавой сече, где шикарные гусарские ментики заалели обильно пролитой кровью, но сеславинцы так и не дали себя опрокинуть ни вражеским драгунам, ни кирасирам, ни карабинерам.

Не пропустил Сеславин и Лейпцигского сражения. В награду за все ему жалуют бриллианты к уже имевшейся «Аннушке» 2-й ст.

Потом мы увидим его во Франции.

Здесь он во главе полуторатысячного конного (сумские гусары с донскими казаками) отряда при трех конных орудиях снова бьется с врагом под Бриенном, Ла-Ротьером, Лаферт-сюр-Обом, Арси-сюр-Обом и Фер-Шампенуазом. На него посыпались награды – российская («Аннушка» 1-й ст.), австрийская (ор. Марии-Терезии) и прусская (ор. Красного Орла).

…Кстати, в Петербурге объектом «охоты» светских прелестниц становится израненный красавец-генерал Александр Никитович Сеславин. Строгий мундир гвардейской конной артиллерии с блестящим шитьем и черным стоячим воротником и Георгием IV-го кл. вместе с редким среди русских военных крестом Мальтийского ордена (его первой наградой, дарованной скупым на пожалования покойным Павлом I) очень шел к его подтянутой сухощавой фигуре, болезненно-бледному с обостренно-резкими чертами лицу, обрамленному вьющимися темно-русыми волосами, лихо по-гвардейски закрученными вверх усами, согнутой в локте руке на черной перевязи. «Время незабвенное! Время славы и восторга!» еще не закончилось, а романтический взгляд к раненному воину во все времена был присущ слабому (а на самом деле «всесильному») полу! Вальсировать наш чрезвычайно скромный, даже застенчивый и обаятельный в своей физической ограниченности герой не мог и оголтелые дамочки на нем просто висли как гроздья винограда, но все их усилия были бесполезны. Александр Никитович Сеславин так и остался холостяком. Скорее всего, он, как и многие из его поколения военных, на самом деле был женат на Кровавой Ликом и Ужасной по Натуре, Девке по имени Война! Хотя и у него был шанс обрести семейное счастье в лице некой юной Катеньки – сестры его невестки Софьи Павловны, жены брата Николая, давно вышедшего в отставку. Но, как говорят в таких случаях – не сложилось! Правда, остались дети от… крепостной любовницы, которую он все-таки завел на склоне лет: как-никак старый гусар, начинавший артиллеристом Милостью Божьей…

Из-за обилия ран (простреленные руки и ноги; частые горловые кровотечения) Сеславин оставляет свою 1-ю гусарскую дивизию, выходит в отставку и вынужден лечиться на целебных водах за границей.

Даже стесненный в средствах (порой ему было нечем расплатиться за срочную операцию или 27 дней оставаться без обеда!), Сеславин много путешествует по Европе: Германия, Франция, Италия, Испания, Англия. Так в частности, он прошел маршрутами и легендарного Ганнибала, когда тот переваливал через Альпы и через Сен-Готард, где с боями прорывался его великий соотечественник «русский Марс» и через Сен-Бернарский перевал, где шел по пути к Маренго Наполеон! В Италии Сеславин объездил все места сражений Итальянской кампании Суворова 1799 г.

На родине он уже никому не нужен. Эту горестную мысль он понимает, когда возвращается в 1820 году в Россию. Генеральского жалованья – 1800 рублей в год – не хватало ему на жизнь, достойную героя Отечественной войны 1812 года и 20-летней службы. Александр I с учетом заслуг генерала перед царем и Отечеством дал ему в аренду на 12 лет казенное имение, 8 тысяч единовременно на лечение, часть долгов принял на себя.

Но этим и ограничился…

Дальше – больше: Александр Никитович Сеславин, отличавшийся свободою суждений, попал под надзор тайной полиции. Отношения с новым императором Николаем I у него не сложились: Сеславин при всех его несомненных достоинствах был человеком болезненно-самолюбивым и обидчивым! Он неудачно попытался перестроить на современный лад свое небольшое помещичье хозяйство, переименовал родовое имение в Сеславино.

Последние 35 лет своей долгой жизни, герой Отечественной войны 1812 года, генерал-майор в отставке Александр Николаевич Сеславин прожил замкнутой жизнью небогатого русского помещика, терзаемый многочисленными ранениями (порой отказывали руки!), обидой на возвышение тех, кто не имел его заслуг перед Отечеством в суровую годину «Грозы 1812 года», одиночеством (все его настоящие «братья по оружию» либо уже давно полегли на полях сражений или сошли в могилу) и трагическим известием о позоре столь близкого его сердцу русского оружия в Крымской войне 1854—1855 г. Порой он брался за перо, писал о былом, но прогрессирующая слепота давала о себе знать.

Бессмертная слава к Сеславину, не позволявшему себе жестокости по отношению к пленному врагу (но поровшему своих крепостных!), придет к нему, как это часто водится в таких случаях, только после его тихой смерти от инсульта в апреле 1858 года в возрасте 78 лет!

Александр Никитович Сеславин был героем своего времени – «Времени незабвенного! Времени славы и восторга!»…

Его образ использовал Пушкин в «Дубровском»,

или Яков Петрович Кульнев

…Он не дожил до своего 49-летия всего несколько дней, но навсегда вошел в историю мировой литературы! Его популярность в русском обществе была такова, что даже спустя годы, Александр Сергеевич Пушкин в «Дубровском» устами помещицы Анны Савишны повествует: «…Вдруг въезжает ко мне человек лет 35-ти, смуглый, черноволосы, в усах, в бороде, сущий портрет Кульнева…»

…Удалой гусарский генерал-майор (12.12.1808) Яков Петрович Кульнев (24/25.07.1763/64, Люцин, Речь Посполита – 20.07.1812, д. Сивошино Полоцкого у. Витебской губ.) – фигура в русской армии начала XIX в. если не культовая, как это было с Алексеем Петровичем Ермоловым, то по крайне мере, знаковая!

Он родился в семье русского офицера Петра Васильевича Кульнева и Луизы Ивановны Кульневой (урожденной Гребинниц – немке из Прусской Померании) в небольшой белорусской деревеньке Сивошино. Его мать вышла замуж Кульнева-старшего в 1761 г. и вошла в историю, что состояла в переписке с самим Александром Васильевичем Суворовым, под чьим началом служил в свое время ее супруг. Его отец – скромный и бережливый участник Семилетней войны – с трудом содержал свою многодетную семью: шесть сыновей и одна дочь!

Будущий лихой гусар Яков Петрович вместе со своими братьями был определен учиться в Сухопутном Шляхетском корпусе.

…Между прочим, один из них – младший Иван – тоже стал генерал-майором, даже раньше своего более «звездного» брата Якова и в суровую годину Отечественной войны 1812 г. воевал там же, где его брат!..

В этом учебном заведении давали большой и глубокий по тем временам объем знаний, по крайней мере, во времена Ивана Ивановича Бецкого или как его звали кадеты и выпускники – «старика». Наш герой закончил корпус с большой серебряной медалью «за усердие и успехи в учебе». Особо «удались» ему французский с немецким языки и фортификация с артиллерией.

Выпустившись пехотным поручиком Черниговского полка, он попросился в кавалерию и был переведен в Петербургский драгунский полк. Блестящий вольтижер и неисправимый повеса, Яков Кульнев мгновенно стал своим в офицерской среде и среди солдат тоже, поскольку всегда относился к последним не как к быдлу, а как к «собратьям по оружию», с которыми он наравне рисковал жизнью.

Свое боевое крещение Кульнев получил на русско-турецкой войне в 1789 г. при осаде Бендер и был отмечен всесильным фаворитом Григорием Потемкиным.

Затем ему посчастливилось в составе Переяславского конно-егерского полка поучаствовать в усмирении поляков в 1794 г. под началом Александра Васильевича Суворова. «Русского Марса» он просто боготворил и, по словам хорошо знавшего его Дениса Давыдова, «всегда говаривал о нем со слезами восторга». За отличие при штурме предместья Варшавы – Праги по представлению Суворова он получает чин ротмистра.

В эпоху правления императора Павла I гусара Кульнева часто переводят из полка в полк. Ему все это настолько надоело, что в 42 года он даже подумывал об отставке, но тут начинается очередная война с Бонапартом и наш майор в составе Гродненского гусарского полка оказывается в Пруссии, причем в самом жарком месте – в авангарде, где во всем блеске показывает себя большим мастером аванградно-арьергардных кавалерийских стычек-«каруселей». Оказалось, что вынужденный 11-летний простой ни как не сказался на ратном мастерстве уже 44-летнего сухощавого, ширококостного и сутуловатого Якова Петровича! Будучи 190 сантиметров роста, он блестящего владел сабельной рубкой и с честью выходил из многих опаснейших передряг!

В апреле 1807 г., ставший подполковником Кульнев, награждается ор. Св. Владимира 4-й ст. за отличие под Гутштадтом. Затем следует лихое дело под Гейльсбергом и, наконец, ужасная рубка под Фридляндом, где лишь часть гродненцев во главе со своим отчаянным командиром смогла прорубиться на спасительный правый берег р. Алле. Но и это еще не все: именно Кульневу пришлось прикрывать в жестких арьергардных боях отход измотанной и потрепанной русской армии к Неману.

В Тильзите его награждают ор. Св. Анны 2-й ст., сразу скажем, самым низким из всех российских военных орденов той поры – «Аннушкой», к тому же, даваемым и гражданским лицам!

После той, в целом неудачной для русского оружия войны, Кульнев уже известен всей армии и среди «братьев по оружию» (людей всегда очень ревнивых до чужой воинской славы; так устроен «их мир»: сегодня ты – жив, а завтра – нет!) котируется очень высоко.

А затем начинается другая война – русско-шведская и наступает звездный час нашего героя!

Примечательно, но на той войне не только высоко взлетели «звезды» сразу нескольких выдающихся полководцев русской армии (Барклая-де-Толли, Багратиона, Раевского, Ник. А. Тучкова и Н. М. Каменского 2-го), но и… окончательно закатились карьеры таких «подмастерьев» ратного дела, как Федора Федоровича Буксгевдена и Богдана Федоровича фон Кнорринга, чьи «ратные успехи» давно остались в прошлом XVIII веке.

Правда, по началу наш герой потерпел неудачу под Сикаиоки и еле-еле унес ноги. Но затем полностью восстановил свою репутацию лихого рубаки в боях под Сальми, Якобштадтом, Пихалоки или Оровайсе. Более того, он совершает блистательный рейд по льду к Аландским островам. Этот марш-бросок ускорил капитуляцию шведов. В награду Якова Петровича производят в генерал-майоры, ему жалуют золотую саблю «за Храбрость!», очередную «Аннушку» – на этот раз 1-й ст. и ор. Св. Георгия, причем, сразу III-й ст., минуя низшую IV-ю!

На русско-турецкой войне 1806—1812 гг. Кульнев уже воюет под началом Каменского 2-го. Порой вздорный и гневливый не в меру Николай Михайлович терял чувство меру и начинал «вешать всех собак» на своих подчиненных, если у него что-то не ладилось на поле боя, как например, при штурме Рущука, когда под его стенами полегло не менее половины атакующих – 8 тысяч. Нечто подобное случилось у него и с Яковом Петровичем, который отказался идти в атаку на крутую гору, где 100-процентно положил бы всех своих гусар: им было бы не въехать наверх. Каменский дважды приказывал Кульневу взять высоту – тот дважды отказывался! Последовала угроза ареста и тогда Яков Петрович демонстративно снял с себя саблю и покинул поле боя. Каменский все же извинил своего подчиненного и даже представил его за Батинское сражение к наградной золотой сабле с алмазами и надписью «За храбрость!».

И все же, Кульнев не пожелал терпеть в дальнейшем хамского к себе отношения от вышестоящего начальника и покинул армию.

…Кстати сказать, личная жизнь у героического гусара Якова Петровича Кульнева так и не задалась: некая сердечная зазноба, мам-зель П. (истории осталась неизвестна ее полная фамилия) решила поставить вопрос ребром: либо я – либо армия!? Гусар выбрал… гусарово: он подобно многим его «братьям по оружию» был раз и навсегда обручен со Страшной ликом и Кровавой по натуре Девке по имени Война…

А затем Яков Петрович Кульнев открыл последнюю страницу своей военной биографии и, как оказалось, жизни тоже!

Начало Отечественной войны 1812 г. он встретил со своим Гродненским гусарским полком в составе 1-го пехотного корпуса Витгенштейна – еще одного лихого гусарского командира, но и не более того. Этим войскам выпала честь прикрывать Санкт-Петербург от корпусов наполеоновских маршалов Удино и Макдональда. И войск у них обоих было больше, чем у русских, да и как самостоятельные военачальники они все же стояли по выше Петра Христиановича. Но что-то там у них не заладилось и они оба были вынуждены отставить свои попытки угрожать Северной Пальмире. Немалая в том заслуга и арьергарда Якова Петровича Кульнева.

Бои под Вилькомиром, Черневым, Полоцком и Сивошиным стали последними в жизни Якова Петровича Кульнева…

…20 июля 1812 года в кровавом бою под Клястицами лихой гусарский генерал Яков Петрович Кульнев нелепо погиб. Он слез с коня и последним замыкал отходящую колонну. («Наш генерал Кульнев всегда первый в наступление, а отступает последним» – говорили о нем солдаты.) Прилетевшее ядро оторвало ему обе ноги выше колен. Такие ранения в ту пору были смертельны: герой многих войн и походов – настоящий гусар – умер на руках своих плакавших навзрыд гусар…

…Между прочим, долгое время считалось, что именно он открыл скорбный список 16-ти русских генералов погибших в Отечественную войну 1812 года. На самом деле им стал генерал-майор Модест Матвеевич Окулов (1768—1812) – бригадный командир Рыльского пехотного полка 23-пехотной дивизии 4-го пехотного корпуса 1-й Западной армии, убитый 13 июля в бою под Островно…

P.S. Порой, «герои не нуждаются в постскриптумах»…

«Стой, ребята смело, и помните – за нами Москва», или Пётр Гаврилович Лихачёв

…Окуренный порохом суворовских побед, генерал-майор Лихачев во время очередной атаки французов на батарею Раевского, в отчаянном порыве расстегнул мундир и с обнаженной грудью, с саблей в руке один пошел на штыки французов – его дивизия уже полегла на этом «редуте смерти»…

Так гласит одно из наиболее эффектных воспоминаний о последних минутах последних защитников Курганной высоты – «ключевой позиции» на Бородинском поле – вышедшее из-под бойкого пера адъютанта прославленного своей былинной отвагой генерала М. А. Милорадовича Ф. Н. Глинки (1786—1880). На самом деле все было несколько не так…

Генерал-майор (с 1798 г.) Пётр Гаврилович Лихачёв (1758, деревня Тягуши Порховского уезда Псковской губернии – 24.4.1813, там же) был из дворян Псковской губернии.

Военную службу он начал в 1772 г. фурьером во 2-м фузилерном полку. В 1779 г. Пётр Гаврилович произведен в штык-юнкеры 1-го фузилерного полка.

В 1783 г. он участвовал в Закубанском походе самого «русского Марса» Александра Васильевича Суворова.

Первый офицерский чин подпоручика Лихачев получил в 1784 г.

С 1786 г. Пётр Гаврилович – ротный офицер Артиллерийского и Инженерного шляхетского корпуса.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
6 из 11