Последний князь Феодоро

– Как Вам сегодня спалось, дражайший Тихон? – поинтересовался Дмитрий у жадно пьющего вино здоровяка.

– Спасибо, дружище, отлично.

– А что снилось Вам на новом месте? – продолжал Дмитрий, наливая Тихону еще стакан вина.

– Мне снился большой кабан, которого загнала наша свора, и представляете, я убил его одним ударом вот этим самым кинжалом, – и он указал на свой охотничий кинжал, которым разрезал сочный желтый персик.

– Ясно, – невольно хихикая и косясь в сторону княжича, ответил Дмитрий. – А вот мне снилась очередная красотка, которая играя со мной, сама попала ко мне в руки.

– В сущности, мой дорогой друг, тебе приснилась та же охота что и Тихону, только вместо свирепого кабана, дичью выступила прелестная девица, а оружием поразившем ее был не кинжал, а сладостные речи.

– Девицы, к слову, бывают кровожаднее самого опасного вепря, –добавил Тихон и вся компания расхохоталась.

После этого колонна уже перестроилась в охотничий строй. Слуги спустили стаю гончих, и последовали за ними, чтобы в нужный момент подать своим господам сигнал о начале охотничьей гонки.

С момента того, как спустили гончих, прошло всего полчаса, а вся кавалькада, обратив коней в галоп, уже мчалась к северной части леса, откуда прозвучал сладкий для ушей охотника звук охотничьего рога. На бешеном скаку, забыв обо всем на свете Александр, Тихон и Дмитрий гнались за диким вепрем, который, несмотря на свой крупный размер, на огромной скорости снося все на своем пути, пытался вырваться из окружения, устроенного умелыми действиями Тихона. И вот спустя еще полчаса наступил момент истины. Загнанный к непроходимой скале, кабан оказался в ловушке. Вокруг него лаяли и верещали гончие, слуги с рогатинами не выпускали зверя из западни, а умелый и опытный Тихон уже занес над вепрем свое охотничьей копье. Буквально какой-то миг и на весь лес прозвучал последний, но оглушительный визг красавца-кабана. Больше не будет он носиться по этим протоптанным тропам, никогда больше не одержит победы над своими противниками в борьбе за свинью-самку, но зато станет поистине достойным и изысканным кушаньем за вечерним столом у княжича Александра.

В то время, пока доблестные охотники добывали себе праздничный ужин, в доме Алексея Паисия все остановилось. Еще с вечера он распорядился, чтобы утром в доме была полная тишина и, закрывшись в своем кабинете, Алексей размышлял о своих делах. Это был уже не первый день его усиленного обдумывания сложившейся ситуации, но пока на ум казначея ничего не приходило. Паисий был в ярости и срывал всю свою злобу на домочадцах, которые за неделю экзекуции в испуге забивались в самые отдаленные углы дома и старались не попадаться на глаза своему разгневанному хозяину.

В большинстве турм княжества, бюджет архонта формировался исключительно за счет налогов с местного населения, мелкой знати и ремесленников. Но благодаря своему географическому положению у Фуны была еще одна важная статья доходов – плата за проезд с побережья Капитанства Готии в степной Крым и обратно. Все купеческие караваны от Чембало до Лусты и из степного Крыма к генуэзским портам двигались через Фуну, тем самым обогащая ее финансы постоянным дополнительным и очень существенным проездным сбором. Именно махинации с ним позволили Паисию стать самым богатым человеком турмы и изрядно обогатить своего покровителя Исаака Гавраса. И вот теперь излюбленная кормушка стала для казначея ловушкой.

Паисий уже несколько дней обдумывал свой документ о поступлениях средств в казну турмы. В нем вырисовывалась огромная финансовая дыра, прикрыть которую пока никак не получалось. И наконец, сегодня утром к нему в голову пришел вариант решения проблем.

Паисий позвонил в колокольчик и в его кабинет очень аккуратно и тихо, помня скверное настроение хозяина, вошел слуга Федот. Не очень умный, но фанатично исполнительный он был самым первым слугой Паисия и в доме являлся домоправителем.

– Немедля пошли человека в казначейство. Пусть он позовет моего служащего Аркадия Ореста и тот, не мешкая, придет ко мне.

– Как прикажете, – сказал домоправитель и почтенно поклонившись, поспешил исполнить приказание хозяина.

Через полчаса Аркадий Орест уже стоял перед Паисием. Среднего роста, в меру мускулистого телосложения этот двадцатилетний длинноволосый блондин был причиной воздыхания многих девушек города. Однако, на все их ласки он отвечал только холодным, отсутствующим и надменным взглядом. Мало кто знал о причинах такого поведения.

Дело было в том, что богатый и влиятельный Паисий, который на людях был всегда угрюм и всем недоволен, лишь в обществе этого юноши был добр, мил и покладист. Забавное прозвище «девица», которое дали Алексею в Фуне, подходило ему еще и потому, что, не имея успеха среди женщин, Паисий, со временем стал мужеложцем. Самое смешное, что он был им всегда, но долгое время боялся признаться в этом даже самому себе.

Воспользовавшись своим положением и богатством, он приблизил к себе Аркадия и со временем превратил его в своего любовника. Но ради истины, стоит отметить, что любил Алексей Аркадия по-настоящему, так как может любить человек готовый на все ради своей любви. Только перед ним он млел и только ему мог довериться во всем. Аркадий был не только его любовью, но и другом, единственным другом за всю его жизнь. Он, кознями и интригами ограждал Ореста от девушек, затуманил ему разум десятками подарков, и полностью привязал его к себе.

Аркадий, слабый и мягкий по жизни, ничего не мог противопоставить настойчивому и сильному Паисию и поэтому повиновался всему, что говорил ему Алексей. Он не любил его, но уважал и боялся. Он видел богатство и влиятельность Паисия, знал его скверный и мстительный характер, но рядом с собой он видел его совсем другим и поэтому уже просто привык к нему.

Именно по этой причине к себе в дом Паисий позвал «своего» Аркадия.

– Аркадий, друг мой, я рад тебя видеть. Прости, что не удостаивал тебя своим вниманием на этой неделе, у меня, как ты знаешь, была огромная куча проблем, – сказал он, когда Аркадий вскоре пришел к нему в дом.

– Я все прекрасно понимаю, – мягко ответил Аркадий, который наоборот радовался, что целую неделю отдыхал от телячьих нежностей Паисия.

– Наконец-то я нашел решение моей проблемы, но для этого мне понадобиться твоя помощь.

– Чем я могу Вам помочь?

– Все предельно просто. Ты должен будешь сегодня ночью, после работы, когда все уйдут и город уснет, пробраться в архив казначейства, вынести оттуда все финансовые документы, касающиеся пошлин взимаемых за проезд через турму и уничтожить их.

– Но ведь архив под замком, – попытался возразить Аркадий

– Да, но ключ от него у меня.

– А зачем все это нужно?

– А затем, что сегодня ночью, после того как ты вынесешь документы, тебе будет нужно их сжечь, а так как старые бумаги никто никогда не проверял, я окажусь кристально чистым перед княжичем. Уже к завтрашнему утру я подготовлю новые бумаги и сам верну их на место. Уменьшая прибыль, мы тайно уменьшим и убыль, и таким образом имеющаяся дыра в казне будет документально уничтожена. Но об этом никому ни слова, слышишь?

– А если меня схватят стражники?

– Да не будь ты трусом. Никто тебя не схватит. Стражники будут спать мертвым сном, я приказал выдать им сегодня больше вина.

– А почему Вы сами этого не сделаете? – все еще недоверчиво спрашивал Аркадий.

– Да потому, что ищейки Костаса возможно следят за мной, и я не смогу незаметно вынести бумаги из здания, а ты сможешь это сделать, и никто ничего не заподозрит. К тому же, завтра утром я верну бумаги на место, но уже в исправленном виде, – утвердительно ответил Паисий.

– Ну, если Вы считаете что это необходимо, я согласен, – наконец сдался мягкотелый Аркадий.

– Вот и хорошо, а теперь иди ко мне мой мальчик,– и, прижав к груди Аркадия, Паисий нежно поцеловал его. – Сейчас отправляйся обратно в казначейство, а после домой. Когда наступит ночь, спокойно иди в архив и вынеси оттуда бумаги, да смотри, ключи от архива не забудь, – и с этими словами он выпроводил Аркадия, вручив ему ключи от казначейства.

Глава десятая. Настоящий охотник

Пока княжич вместе со своим окружением гонялся за диким кабаном, а Паисий придумывал способ, как выйти из затруднительного положения, Михаил Костас задумал настоящую охоту. Только целью его были отнюдь не косули, кабаны, или зайцы – его целью была «добыча» покрупнее и позубастей, а именно – главный казначей Фуны Алексей Паисий.

Еще несколько дней назад, по просьбе Костаса, Стефан Андроник, отец Дмитрия, отправил ему из Мангупа одного караима знающего толк в финансах. Звали его Моше Гирш. Это был маленький сухенький человечек с худым овальным лицом, быстрыми карими глазками и горбатеньким носиком. Он всегда передвигался на своем сером ослике Шекеле, названном так в честь древнееврейской серебряной монеты.

Моше родился в бедной караимско-еврейской семье неподалеку от усадьбы Андроников. Его мать была еврейкой, а отец караимом. По традициям этих двух иудейских народов он считался и евреем, и караимом. Это была гремучая смесь, и сила двух национальностей соединилась в одном человеке. Еще покойный дед Дмитрия, заметил этого талантливого проныру, не имевшего никакого образования, но разбиравшегося в финансах как настоящий ученый казначей. За долгие годы службы Моше отложил довольно приличный капитал, так как Андроники не скупились, оплачивая его услуги. Но открыть настоящее большое дело не мог, так как караимам было запрещено официально заниматься крупной торговлей, а можно было только содержать мелкие лавки. На выручку ему пришел Стефан, который все затеи Моше Гирша позволял воплощать в реальность через свое имя. То есть, он считался официальным хозяином всего, чем владел находчивый караим, но все финансы, за исключением небольших процентов, возвращал Моше. Основным делом Гирша было производство и продажа мыла из бентонитовой глины.

По наущению Моше, еще будучи совсем молодым, Стефан приобрел бентонитовый карьер вблизи Каламиты, и уже через полгода их собственное мыло продавалось в лавках по всему княжеству. Даже княжеская фамилия, не брезгуя, приобретала это средство гигиены. Моше разбогател, купил себе богатый дом в Мангупе, нанял прислугу и наложниц, но по-прежнему помогал семейству Андроников, частично из любви, а частично из страха все потерять и поэтому всегда спешил им на помощь.

Так вот, именно он на своем бессменном ослике Шекеле прибыл к Михаилу Костасу для того чтобы помочь ему разобраться в финансах турмы. Прибыв в город, Моше направился в небольшую лавку, которая располагалась недалеко от центральной площади Фуны. В этой лавчонке продавалось уже упомянутое мыло и прочие средства гигиены, которые производил караим.

Естественно, по законам любой караимской семьи того времени, заправлял лавкой один из многочисленных родственников Моше, его младший двоюродный брат Яков. Он был не так ловок, как старший брат, но, как и всякий караим умело вел коммерческие дела. Все законы Талмуда, священной книги иудеев, действовали только между самими иудеями, поэтому Яков, который мог без зазрений совести обсчитать посетителей, был кристально честен и открыт перед своим родственником.

– Шалом, мой дорогой брат, – сказал Моше, входя в лавку. Его быстрые глазки в силу привычки первым делом осмотрели все помещение, полки, столы и товары, а уже после обратились к Якову, – давненько я тут не был.

– Шалом, Моше, я рад тебя видеть. Конечно давно, последний раз ты был тут несколько лет назад и больше в Фуну не появлялся. Что привело тебя сюда?

– Всему свое время, брат. Сейчас я хочу разместиться у тебя и мне нужно отправиться в крепость – у меня там дела, а вечером мы с тобой все обсудим.

– Конечно, как хочешь. Я сейчас прикрою лавку и пойду тебе помогу разместиться.

– Нет-нет, брат мой, лавку закрывать абсолютно ни к чему – это лишняя потеря прибыли. Я и сам прекрасно справлюсь. Работай и ни о чем не беспокойся, – сказал Моше и, хитро улыбаясь, пошел располагаться на втором этаже этого дома.

Быстро разложив вещи, переодевшись и немного перекусив, Моше направился к дому Костаса, предварительно узнав у Якова его месторасположение.

Когда он прибыл к турмарху, того не оказалось дома, и узнав у домоправителя что Костас в замке, Моше направился туда. Через двадцать минут дружинник уже докладывал Костасу о том, что у ворот замка какой-то странный человечек на осле спрашивает разрешения встретиться с ним.

– Немедленно проведи его ко мне,– скомандовал турмарх.