Репликация. Книга первая

– Что-то я не видел сегодня солнца, – обронил сенатор и пошел рядом с Марком.

Проходя площадь перед зданием сената, Марк обратил внимание на лежащий на скамье видеорегистратор. Это была допотопная, громоздкая камера, которой пользовался Чарли. Ни у кого больше такого старья Марку видеть не приходилось. Он взял ее в руки – точно, та самая, с которой Чарли вчера был в клинике. Но, как она здесь оказалась, Марк понять не мог: корреспондент никогда не выпускал ее из рук. Марк взял камеру, решив, что после заседания сената отправит ее с кем-нибудь на дно, и поспешил за Валентом.

В фойе они столкнулись с Листопадом. Томра остановился с ним поговорить, а Марк поторопился пройти мимо.

– Что это вы не здороваетесь, господин советник? – удивленно спросил сенатор.

Марк притормозил и обернулся.

– Так виделись же, – с улыбкой заметил он. – Вы заходили переодеться? – и, махнув сенаторам рукой, стал быстро подниматься по лестнице.

– Виделись? И что значит, заходил переодеться? – удивление на лице Листопада отвечало растерянности, звучавшей в его голосе.

– Советник сегодня немного странный, – заметил Валент. – Переутомился, наверное.

– Вероятно… – с некоторым недоумением произнес Карл.

К вечеру погода испортилась окончательно: с запада наползли набитые ливнями тучи и обложили небо темно-серыми мешками, грозящими в любую минуту разверзнуть свое мокрое нутро. Стало довольно холодно, и ветер дул с какой-то невероятной силой, словно собирался смести Небеса с лица земли. Служба по контролю климата объявила чрезвычайное положение в связи с погодной аномалией и предупредила жителей не выходить без особой необходимости из дома. Общественный транспорт отправили в депо, большую часть лифтов отключили, оставив только аварийные.

Ночь надвигалась тревожная, многие опасались повторения страшной грозы, случившейся несколько недель назад. В памяти свежи были запериметровые пожары, гарь от которых до конца не выветрилась, и до сих пор в городе иногда пахло дымом. Службы безопасности граждан мобилизовали спасательную технику и кибермонстров, привели в рабочую готовность команды пожаротушения. Небеса готовились отразить очередной удар стихии.

К полуночи небо разродилось: посуху началась гроза, а вскоре обрушился дождь такой силы, что за шумом падающих водяных лав не было слышно громовых ударов. К трем часам ночи ливень практически прекратился, а к четырем шквалистый ветер, не утихавший все это время, перешел в ураган, сметая крыши вилл и корежа фонарные столбы на улицах. К пяти утра ветер стих, оставив потрепанные Небеса, напоминавшие сейчас крепость, выдержавшую осаду противника, но сильно пострадавшую при этом.

В подэкранном мире было несколько лучше, по крайней мере, крыши домов остались целы и никого не убило брошенным с дикой силой инфоэкраном, сорванным ветром со стены главного управления метеослужбы, как это случилось с сотрудником одного из ее подразделений, замешкавшимся на выходе из здания. Экран весом полтонны отделил ноги незадачливого служителя и накрыл собой верхнюю часть его туловища, превратив ее в красно-бурый сгусток.

В Небесах началась паника. Небожители требовали немедленного включения лифтов и эвакуации на дно.

На дне с раннего утра службы по благоустройству городских территорий вывели всех сотрудников устранять последствия урагана. Несколько вырванных с корнем деревьев в скверах, отброшенных и поломанных скамеек и перевернутых мусорных урн не шли ни в какое сравнение с количеством валявшихся повсюду тел мертвых птиц, кошек и собак. Их грузили в огромные контейнеры и вывозили за периметр, где сваливали в вырытую глубокую яму. Сразу не смогли решить, как лучше избавиться от погибших животных: сжечь трупы, или залить яму разлагающим веществом и засыпать, или просто завалить землей. Поскольку очистка города продолжалась весь день, контейнеры, хотя и реже, все еще доставляли жертв стихии, тела которых начинали возвышаться холмиком посреди поля.

К девяти вечера город был приведен в надлежащий вид, а яму, заполненную трупами, решили присыпать и сравнять с землей. К месту захоронения пригнали два бульдозера, которые целый час стаскивали вывороченную на поверхность землю. Выбравшись из кабин огромных машин, водители встали на краю котлована и с удивлением посмотрели на дно его.

– Совсем перестали соображать? – деловито высказался первый. – Сказали же, что только холмик присыпать, а тут – котлованище! Да мы до утра не управимся. Экскаваторщики четыре часа выкапывали, а теперь мы еще дольше закапывать будем.

– Может, хотели построить что-то, а потом передумали? – неуверенно произнес второй.

– В поле? – удивился первый. – Скорее, чиновники думают, что мы не отрабатываем субсидию, и пытаются нас занять такой вот бестолковой возней. Сегодня мы роем ямы и засыпаем их, а завтра начнем лес пересаживать – каждое дерево на полметра в сторону.

– Ну уж скажешь! – возмутился второй.

– Вспомнишь меня, – подняв указательный палец, изрек первый и, преисполненный достоинства, направился к машине…

…Ашура появился в клинике в одиннадцать утра. На его лице остались следы беспокойной ночи, которые никакие косметические примочки не помогли скрыть. Доктор ощущал некоторую скованность в теле и легкое головокружение, отчего походка его казалась тяжелее обычной, а выражение глаз несколько туманным. Он проснулся среди ночи не от ударов грома, не от страшного завывания ветра, а от странного сна, в котором ему привиделось, что он разговаривал с властителем. Сон казался настолько реалистичным, что проснувшись, Ашура долго не мог поверить, что этого разговора на самом деле не было. Он отчетливо слышал голос Вэла в своей голове, но какие именно слова были сказаны, точно вспомнить не мог, как ни старался.

«Дело – дрянь, – подумал он, медленно идя по коридору в свой кабинет, – неделя только начинается, а я совершенно расклеен. Не хватало только, чтобы я начал галлюцинировать. Надо будет сегодня пораньше лечь спать, если не случится очередной ураган или что-нибудь подобное». С этой мыслью он дежурно поздоровался с медсестрой, проводившей его сочувственным взглядом. Через полчаса он появился в белом халате, собираясь пойти на обход лежащих в клинике пациентов.

– Как обстановка, Римма? – с вымученной улыбкой поинтересовался он у дежурной медсестры, час назад заступившей на смену.

Девушка открыла сетевой журнал, пробежала взглядом по экрану.

– Все в порядке, доктор, – спокойно произнесла она в ответ. – В первой комнате пациент хорошо спал всю ночь, не зафиксировано ни одной панической атаки, просится домой. Сказала, что это можете решить только вы, и он надеется…

– Хорошие новости, – обрадовался Ашура. – Сейчас посмотрю его.

– Во второй все показания в норме, пациент подготовлен к выписке, ждет вас.

– Отлично! – Ашура почувствовал некоторый прилив жизненных сил, изрядно растраченных бессонной ночью. – А как состояние пациентки третьей комнаты? – ни на что особенно не надеясь, спросил он.

– Сами посмотрите, доктор, – загадочно произнесла Римма. – Я не знаю, что произошло: меня ночью не было, а Катя ничего толком объяснить не смогла, сказала только, что какие-то чудеса, и побежала домой узнать, все ли там в порядке после урагана.

Ашура быстро направился в другой конец коридора, к комнате, в которой лежала Нина.

– А как же с первым и вторым, доктор? – крикнула ему вдогонку Римма.

– Позже, – отмахнулся Ашура. – Пусть ждут.

Ашура застыл на пороге, увидев Нину в больничном халате, стоящую у окна и разговаривающую с кем-то по коммуникатору.

– Доктор пришел, – сказала она кому-то, с улыбкой глядя на Ашуру, остолбеневшего от удивления. – Скоро буду, – и отключила связь. – Здравствуйте, Ашура. Рада вас видеть.

– А я-то как рад…

4. Ведун

Вещь, которая определена к какому-либо действию,

необходимо определена таким образом Богом,

а не определенная Богом

сама себя определить к действию не может.[17 - Спиноза Б. Об усовершенствовании разума. Сочинения. // Этика. – М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, Харьков: Изд-во «Фолио», 1998. – с. 613.]

Б. Спиноза

Вэл проснулся до рассвета. В комнате было темно и тихо, даже ставшая привычной шумная ночная жизнь обитателей рая, казалось, замерла. Лишь шелест деревьев напоминал о том, что он все еще в Шрилане. Вэл встал и подошел к окну. Сегодня ему предстояло отправиться в долгий путь, в самые дебри непроходимых джунглей. Он вспомнил вчерашний разговор с Евой – то, как она отговаривала его от задуманного, просила не оставлять ее, но, когда поняла, что он не изменит своего решения, перестала настаивать, погрузившись в тихую грусть. Они простились вчера.

Вечером приходил проводник – невысокий худой человек неопределенного возраста. Ему могло быть лет сорок, а, возможно, и лет на пятнадцать больше. Туземцы всегда казались Вэлу людьми, лишенными очевидных возрастных признаков. Проводника звали Виту.

Он сказал, что следует приготовить к походу, провел инструктаж по всякого рода техникам безопасности, предупредил о всевозможных трудностях, рассказал о мерах предосторожности непосредственно Вэлу, заверив, что если все пройдет по плану, то путешествие займет дней десять. В противном случае он ничего о длительности и исходе экспедиции предположить не мог. Убедившись, что Вэл готов на все и его намерения самые серьезные, проводник простился до утра.

Вечером Вэл никак не мог уснуть. Он вообще плохо спал с тех пор, как очнулся от комы. Его морило днем, но стоило наступить ночи, сон не приходил. Сегодняшний день не стал исключением: поворочавшись часа два в постели, он провалился в полудремотное состояние, которое не продлилось долго и окончилось странным, тревожным видением, после которого Вэл больше не заснул.

Ему снился голос. Это был голос женщины, которая звала его по имени и просила найти ее. Голос был Вэлу очень приятным, он сильно его

волновал своими властностью и нежностью одновременно. Он не мог себе представить, чтобы в настоящей жизни кто-то так к нему обращался. Но во сне у женщины было право так с ним говорить, он это точно знал, и ему это нравилось. Вэл в задумчивости стоял у окна и вспоминал комнату в клинике Ашуры, в которую привел его голос. Там, в центре довольно большого пространства, на кровати лежала женщина, лица которой он не успел рассмотреть. Но он хорошо помнил, что она была без сознания и подключена к системе жизнеобеспечения. Несмотря на это ей каким-то образом удавалось передавать ему свои мысли. Она говорила что-то о судьбе, о связи и о чем-то еще, чего сейчас Вэл вспомнить не мог, как ни старался. «Найди меня, Вэл!» – последнее, что он от нее услышал перед тем как проснуться.

Было четыре утра. Во дворце все еще спали. Вэл мучительно ждал, когда будет прилично связаться с Ашурой – в Небесах время отличалось на три часа, сейчас там была глубокая ночь. Он понимал, что приличное для звонка время наступит, когда его небольшая экспедиция отойдет от Канди на приличное расстояние. Сомневаясь, что вдали от города он сможет связаться с Небесами, Вэл решился потревожить Ашуру сейчас.

– Что случилось, господин Вэл? – услышал он сонный, испуганный голос доктора. – С вами все в порядке?