Репликация. Книга первая

– Что уже произошло? – механически произнес он, делая ударение на «уже». – Какие проявления?

Кир говорил так, словно был совершенно уверен в правильности предположений Кронса.

– О чем ты, Кир? – насторожился Макс. – Проявления чего?

– Они не в курсе, – буркнул министр, явно недовольный тем, что лингвисты оказались свидетелями его встречи с младшим Мэнси. – Господа, вы свободны на сегодня.

Лингвистам не пришлось повторять дважды, они покинули лабораторию с радостью, которую даже не попытались скрыть. Проходя мимо Кира, Макс шепнул ему: «Будь осторожен, он не в себе»…

Первое, что сделал Кронс, – попросил Кира просканировать его мозг.

– Бета-колебания очень высокие, – заключил Кир, просмотрев результат сканирования. – Есть небольшие области повреждения коры… Господин министр, это нехорошо, может привести к когнитивным расстройствам, если не принять меры. Вам необходимо к Ашуре сходить, чтобы обследоваться полностью.

– Схожу, – сухо отреагировал Кронс. – Если будет возможность и необходимость. Сейчас не до того, – и он рассказал все, что сегодня произошло, начиная со своего разрушенного эмоционального фона (теперь министр и сам это хорошо осознавал) и заканчивая результатами патологоанатомического обследования аиста. – Дело очень серьезное, – подытожил он, – ни к кому, кроме тебя я не могу обратиться: эти дуболомы слишком прямолинейны, – раздраженно добавил он, имея в виду своих подчиненных, – они не способны выйти за рамки обыденности и посмотреть шире. А здесь привычные представления о мире не работают. Есть какие-нибудь соображения?

Кронс уставился на Кира в тревожном ожидании, что тот скажет. Младший Мэнси молчал несколько минут, потом взял лист бумаги, сложил его пополам, затем скрутил в трубку, а в завершение смял в комок и протянул его на вытянутой ладони министру.

– Что это значит? – недоумевающе спросил Кронс.

– Скажите, господин министр, что вы видите у меня в руке?

– Смятую бумагу, – все еще не понимая, к чему ведет Кир, проговорил Кронс.

– Которая до этого была полым цилиндром, еще раньше – плоскостью и контрплоскостью, а еще раньше – двухмерной плоскостью. Скажите, господин министр, в каком состоянии проще всего определить размер бумаги?

– Когда она была листом, – ответил Кронс, теряя терпение. – Кир, скажи уже, к чему ты клонишь, я не совсем готов разгадывать ребусы.

– К тому, что мы не в состоянии точно понять размер бумаги, пока не развернем комок в лист. Но ведь и в комке, и в цилиндре – один и тот же размер листа. Я это к тому, что сейчас мы оказались перед лицом событий, которые невозможно оценить с помощью привычных инструментов, как, например, нельзя измерить Риманово пространство

линейкой, а тензорными величинами

 – можно.

– Это понятно, – нервно произнес министр. – Но все равно не понятно, какое отношение все эти неэвклидовы геометры имеют к нашей сегодняшней ситуации.

– Самое прямое, – уверенно сказал Кир. – Они доказывают, что изъятие всего лишь одной аксиомы из теории построения пространства создает бесконечное множество вариантов существования пространств иной природы. Лобачевский

отменил аксиому о том, что через точку, не лежащую на прямой, в этой же плоскости проходит только одна прямая, не пересекающая ее, заявив, что таких прямых может быть множество. В результате появилась модель не трех-, а многомерного мира. Риман, отменив все ту же аксиому, принял, что каждая прямая, лежащая в одной плоскости с данной прямой, пересекает ее, и пришел к топологической модели плоскости, проективной плоскости…

– Кир, если ты сейчас не начнешь говорить по существу, я взорвусь, – выкрикнул Кронс и покраснел, вспомнив, как совсем недавно занимался тем же самым, подгружая сознание Макса постулатами о времени. – Извини меня, – смягчаясь произнес он, – но сейчас мой мозг не очень хорошо выстраивает мыслительные цепочки. Скажи, пожалуйста, окончательное суждение по нашему вопросу.

– Мне страшно, – признался Кир. – Издалека я бы мог подвести вас к ответу, но прямо сказать… Думаю, вы и сами уже догадались, раз сделали предположение о следах…

– Какую аксиому, по-твоему, нам следует изменить сейчас? – в ужасе спросил министр.

– О физической природе нашего мира, – приговорил Кир ситуацию.

– Господи, – только и смог вымолвить Кронс, вставая и не понимая, куда идти. – Что же нам делать? – бросил он в ставшее неочевидным уже пространство и, шатаясь, побрел к сетевому окну.

– Ничего, – обреченно произнес Кир. – Я в это верить не хочу, потому что, если это окажется правдой, сделать с ней мы ничего не сможем – будем ждать конца неизвестно сколько и неизвестно какого. Хотя…

– Что?! – оживился министр.

– Мы, конечно, не можем в таком случае влиять на ситуацию, но мы сможем ее прогнозировать хотя бы на ближайшее время, если вычислим точку разлома, причину появления аномалии.

– А это возможно?

– Не знаю, – признался Кир. – Слишком мало данных. Привлеките кибермозги, господин министр, пусть построят все возможные модели с теми переменными, что у нас есть. Далеко брать не стоит, думаю, достаточно изучить континуум за последние три месяца. Да, глубже февраля погружаться бессмысленно… Пусть отразят все энергетические и гравитационные колебания за три месяца. Если наши предположения верны, мы это увидим.

– Или нет, – продолжил Кронс. – Никто этого никогда не видел, Кир. Мы можем просто не распознать.

– И такое возможно, – согласился Кир. – Но попробовать стоит. Лучше что-то делать, чем сидеть и ждать.

– Согласен, – оживился министр и отправил необходимые распоряжения в киберцентр. – А, может, нам креаторов призвать? – неуверенно предложил он. – Они же, вроде бы, что-то такое видят или чувствуют, я не совсем понимаю.

– Не думаю, что у кого-то есть такие же способности, какие были у крестного. Вот у него был шанс что-то почувствовать. Или у Нины…

Кир с Кронсом посмотрели друг на друга и в один голос произнесли:

– Нина!

– Раз мы не влияем на ситуацию, мы можем попробовать пробудить Нину, – сказал Кронс. – Она наша единственная надежда. Давай заберем ее у Ашуры.

– А давайте, – зачарованно произнес Кир. – Только как мы это сделаем?

– Придумаем что-нибудь, – поспешно отозвался министр. – Подумай, куда ее лучше переместить. Где у нее больше шансов очнуться?

– Два места: домик за периметром, но там неизвестно что, после пожара никто туда не ходил. Значит, на виллу крестного. Там у нее должен быть источник силы. И туда легче перетащить систему наблюдения.

– Точно, – согласился Кронс с горящими от появившейся надежды глазами. – Пошли в клинику.

– Подождите, – остановил его порыв Кир. – Сначала нужно все продумать, переместить оборудование на виллу и уже только потом переносить туда Нину. И Марка, наверное, нужно во все посвятить…

– Нет времени!

– Вдвоем мы в любом случае со всем не справимся, – заметил Кир, немного пугаясь неукротимого энтузиазма министра. – Нужны еще люди. А, может, стоит попробовать разбудить Нину прямо в клинике? Вдруг получится? Это сэкономит нам много времени и сил.

– Давай попробуем, пошли, – согласился Кронс и, не дожидаясь ответа, метнулся к двери.

Кир понял, что министра сегодня не удержать, и решил не сопротивляться, а следовать за событиями. В нервическом состоянии Кронса ему виделось некоторое отражение нестабильности самого бытия, в котором исчезают люди, разваливаются на части органические и нервные системы. Одного только он не понимал: почему Кронс не привлек к участию Макса и Ремера и назвал их дуболомами, не способными широко мыслить. Киру таковыми лингвисты не казались.

Только они вышли из порт-лаборатории, на сетевом окне появился отчет киберцентра о состоянии континуума за последние три месяца, но Кронс его уже не увидел.

По дороге в клинику на связь с Киром вышел Марк. Он переживал за брата, потому что рядом со школой, в которой, по его мнению, он сейчас должен был находиться, только что произошла странная авария: музобус врезался в дерево, два человека погибли, еще десять получили ранения, а водителя в кабине не оказалось. Кир успокоил Марка, признавшись, что сейчас находится с министром. Он предложил брату приехать в клинику, пообещав, что обо всем расскажет там. Марк попытался возмутиться, но Кронс выхватил коммуникатор из рук Кира и прокричал:

– Советник! Ситуация, похоже, катастрофическая. Музобус – это только начало. Бросьте все и срочно приезжайте в клинику Ашуры!

Марк оказался в клинике раньше, чем Кир с министром. Он ожидал их в приемном покое, нервно постукивая пальцами по столу дежурной медсестры.