Обреченные

– Именно поэтому я сейчас и здесь, – ответил Леха с ухмылкой. – Как думаешь, почему обслуге запрещено общение?

– Думала, ты мне расскажешь.

– А мне интересно, что ты сама об этом думаешь. Ты не могла не задумываться о смысле запретов.

Анна ответила не сразу. Конечно, ей часто приходили в голову мысли, насколько соответствуют истине пояснения к существующим правилам, которые без устали раздавали ведущие телепрограмм, и свои соображения по этому поводу у нее имелись. Молчание было вызвано тем, что Леха проявлял излишнюю проницательность, чем не могла похвастаться сама Анна, и это немного раздражало. Можно было подумать, что этот парень со шрамом знает про нее все, это вызывало чувство незащищенности и, в какой-то степени, беспомощности.

– Наверное, для того, чтобы не распространялась лишняя информация, – предположила, наконец, Анна.

– Я не ошибся, ум у тебя есть, – удовлетворенно кивнул Леха. – Пользуйся им почаще, дольше протянешь.

– Ты часто это повторяешь, – заметила Анна. – Сколько здесь вообще протягивают, как ты говоришь?

– Кому как повезет. Наверное, предел – лет сорок. Ах, да, ты ведь даже не знаешь, что это такое – в мегаполисах для работяг время исчисляется декадами. Такое придумали специально, чтобы обслуга поменьше задумывалась, поменьше планировала, не особо на что-то рассчитывала. Когда от рождения до смерти проходят тысячи дней, не особо задумываешься, как долго уже прожил, что и когда тебе пообещали. Чтобы тебе было понятно – в году триста шестьдесят пять дней, дальше считай сама. В общем, срок жизни здесь недолог. Дети рождаются редко, в основном у азиатов, большинство умирает сразу. Те, кто выживает, погибают в разборках банд или уничтожаются дронами корпораций.

– У тебя была жена? – спросила Анна. – Там или здесь?

Пора уже узнать ей что-нибудь и о самом Лехе.

– В мегаполисе нет, – ответил спутник. – Гвардейцам редко выдают разрешение заводить семью, ведь их жены должны работать в том же ведомстве, что и мужья, а службу несут в основном мужики. Здесь завел себе одну азиаточку, выкрал в их поселке, но ее быстро грохнули.

– Ты так просто об этом говоришь, – заметила Анна. – Ты что-нибудь чувствовал к ней?

– Здесь ни знакомство, ни семью надолго не заводят, – ухмыльнулся Леха. – Кого угодно могут убить в любой момент. Или сам помрет от инфекции или отравы. Так что никто ни к кому не привязывается. Все просто выживают.

Дорога вновь запетляла меж мусорных курганов из которых поднимались руины стен, будто гигантские сломанные зубы. Анне почудилось какое-то движение среди развалин недалеко от дороги.

– Кто-то прячется, – пояснил Леха, когда спутница обратила на это его внимание. – Нет сейчас времени на охоту.

– На охоту? – переспросила Анна.

– Каждый встречный ценен только тем, что можно у него отобрать. Ну, для стервятников это еще и ходячий кусок мяса. Я ведь уже говорил, не всем так везет, как тебе.

Анна оглянулась на развалины, в которых заметила движение, затем осторожно спросила:

– Ты убил много людей?

– Очень много, – без всякой бравады и с жутким спокойствием ответил Леха. – И убью еще больше. По-другому здесь не выжить. Ты тоже научишься. Если, конечно, не захочешь, чтобы тебя грохнули и сожрали.

Анна вновь откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Привычный с рождения мир мегаполиса, утратив обманчивую маску идеальности, представлялся теперь средоточием лицемерия, несправедливости и человеческой мерзости. Но внешний мир, который она узнавала все больше и больше, казался еще более отвратительным в своей откровенной жестокости, мрачности, безнадежности. Почему человек не может просто жить? Жить так, как хочется ему, а не как того требуют правила, установленные непонятно кем.

Проникший в разбитое окно ветерок обдал гарью предприятий и удушливой вонью помоек. Этот запах ни на секунду не позволял забыть, в какой реальности Анна находится сейчас. Леха и его товарищи защищали свои легкие от постоянного зловония, прикрывая рот и нос платками. Так, по словам Лехи, поступали все обитатели внешнего мира. Последовав их примеру, Анна пришла к выводу, что польза от такой предосторожности небольшая, к этому запаху можно лишь привыкнуть. Похоже, она уже и начинала привыкать. В горле першило, глаза слезились, но сейчас это уже не казалось столь невыносимым, как в первый день, когда выпала из чрева мусоровоза.

Анна открыла глаза. Взгляд уперся в непроницаемую завесу, затянувшее небо. Что там за ней? Глядя наверх в мегаполисе, она и не подозревала, что искусственная синева скрывает за собой такое. Да что там, она и подумать не могла, что само небо мегаполиса искусственное. И вот она снаружи, но все равно не видит неба, не может даже представить, как оно выглядит. Где там прячется солнце, свет от которого разливается по земле лишь зловещим сумраком, являя взгляду сплошную разруху и смерть?

Анна посмотрела на Леху и спросила:

– Города разрушили люди?

Тот покачал головой:

– Они рушатся сами. Наверное, как раз потому, что нет людей. Однажды я видел, как развалился огромный дом. Никто его не взрывал, не рушил, просто сам по себе взял и рассыпался.

Дорога пошла вниз, оба автомобиля спустились по склону в широкий извилистый желоб и поехали по дну.

– Что это за место? – поинтересовалась Анна.

– Русло, – ответил Леха. – Когда-то здесь была река. Наверное, ты не знаешь, что это такое.

Действительно, единственными водоемами, которые видела Анна в жизни, были: маленький бассейн в искусственном парке на десятом этаже и небольшое озеро в той части города, куда пришлось выезжать на заказ в дом Генриха. Как мог, Леха объяснил Анне, что такое река, лес, другие творения природы, все, чего не пришлось увидеть собственными глазами ни ему, ни ей, и о чем он сам только слышал от других людей, также владевших такими знаниями лишь со слухов.

Путь преградили груды искореженного металла и обломков бетонных конструкций, лежавших между полуразрушенных колонн. На обоих берегах виднелись остатки таких же конструкций.

– Здесь был мост, – пояснил Леха. – По нему перебирались через реку.

Он вывернул руль, второй автомобиль повторил маневр, обе машины выбрались на другой берег. Дорога снова потянулась среди руин и мусорных курганов.

– Сколько же нужно времени, чтобы образовались такие кучи мусора? – вслух подумала Анна.

– Думаю, немало, – отозвался Леха. – Всю территорию вне мегаполисов и заводов корпорации используют под одну сплошную свалку. Даже не знаю, как еще сохранилось то русло, через которое мы проехали, так-то тут все кругом завалено. Но здесь еще не самое худшее место, есть такие, где запросто начнешь светиться.

– От чего? – не поняла Анна.

– От радиации. Не спрашивай, сам толком не знаю, что за штука, но слышал, что смертельная, и смерть не самая приятная.

В поле зрения Анны попали руины, отличавшиеся от останков жилых зданий. В ответ на ее вопрос Леха пожал плечами:

– Не знаю, что тут было. Сама подумай, здесь жили люди, где-то работали, где-то отдыхали, и наверняка еще занимались многими вещами, которых мы теперь и представить не можем. Меня в свое время тоже интересовало все это, но когда приходится ежедневно выживать, интересы быстро меняются. Пройдет и у тебя. Хотя, знаешь, есть такие чудики, которые собирают информацию о прошлом, о настоящем, некоторые даже торгуют ею. Их называют искателями. Однажды довелось пересечься с одним. Может, когда-нибудь и тебе повезет встретить кого-нибудь из них. А вот и наша цель. Считай, приехали.

Руины города, еще не погребенные под мусорными завалами, остались позади, впереди появился еще один холм, похожий на очередную свалку. Присмотревшись внимательней по мере приближения, Анна поняла, что это вовсе не холм, а что-то вроде огромного купола из сетки с нашитыми на нее серыми тряпицами.

– Что это? – спросила она.

– Китайская шахта, – ответил Леха. – Нелегальная. Сеть служит маскировкой от дронов корпораций. Мы торгуем время от времени, когда есть, что предложить.

– А тебе есть, что предложить? – поинтересовалась Анна.

– Есть, – кивнул Леха. – Надеюсь, сегодня останусь в хорошем наваре.

Автомобили остановились в паре метров от стены из маскировочной сети. Из-под полога вынырнул низкорослый человек с черной повязкой на лице и раскосыми глазами над ней. После короткого диалога на незнакомом Анне языке, полог откинулся, образовав широкий проем, в который въехали оба автомобиля.

– Ты знаешь их язык? – удивилась Анна.

– Пришлось немного освоить, – ухмыльнулся Леха. – Надо ж как-то торговаться.

Под сетью оказалось еще темнее, но все же Анна разглядела несколько сооружений. Автомобили остановились рядом с домиком на колесах.

– Идем, – позвал Леха и первым вышел из салона.