Из пункта А в пункт Б

– Давно. – сухо ответил Александр, отведя взгляд.

Комнату наполнила тишина. Я не хотел нарушать ее, чувствуя, что моему другу тяжело было все вспоминать, и еще тяжелее рассказывать. Мы просто сидели и смотрели на огонь. Буквально за мгновение до того, как тишина была нарушена, пламя замерло, окрасилось в ярко красный цвет и вспыхнуло, будто в него плеснули масло.

– Пойдем, нас ждут. – вставая, Александр указал на дверь.

Спустившись в зал, мой друг предложил мне сесть за барную стойку. В целом, в комнате ничего не изменилось, так же спиной к выходу сидели два посетителя, погруженные в свои мысли. За стойкой стоял старик, который подмигнул мне и снисходительно улыбнулся. Александр же подсел за стол к молодому парню, которому на вид было не больше двадцати. Он был одет по молодежному стильно, на руке красовались золотые часы.

– Архон, будь добр, расскажи моему другу почему мы спустились. – Не сводя глаз с молодого гостя, обратился к бармену Александр.

– Архон, это я. – скрипучим голосом проговорил бармен – Видите ли, любезный, за моей спиной на верхней полки есть три свечи. Одна из них сейчас горит, а это значит, что хозяину пора спуститься. Я зажигаю свечу, если кто-то из гостей закажет «кровавую Мэри», слышали о таком напитке? Ну, или я сочту, что хозяин сам в праве угостить гостя оным. В целом, моя задача проста, дальше мы просто зрители.

Закончив, бармен кивком пригласил меня повернуться к столику, за которым сидели Александр и юноша.

– Ты не впервой здесь, и я не впервой сажусь с тобой за стол. – проговорил Александр так, чтобы я мог его слышать. Голос его изменился, стал жёстким и низким.

– Да. – ответил парень, не поднимая глаз.

– Почему? Я не привык спускаться к кому-то дважды. Мне кажется, одного раза вполне достаточно, чтобы усвоить урок.

Вдруг Саша вытащил и положил на стол револьвер. Моментом, я почувствовал, как моя рубашка прилипла к телу и пропиталась холодным потом. Признаюсь, по своей натуре я добродушный, даже мягкий человек, и вид оружия меня напугал. А свечи в этот миг будто перестали мерцать, и все в зале застыло в ожидании. Даже воздух стал плотней и перестал двигаться. Мне хотелось что-то сказать, но слова вылетели из головы, а к горлу подступил ком. От напряжения я схватился за стакан, так удачно пододвинутый мне барменом.

– Я не уверен, но думаю, в прошлый раз меня пожалели.

– Освежи память, будь добр.

– Я рассказал Вам, как жестоко обращаюсь со своей невестой. Постоянно её унижаю, изменяю ей, и все чаще начал избивать. Я сломал её, она не хочет жить.

– Действительно, все это ты уже рассказывал. Что изменилось с момента нашей прошлой встречи?

– Я отпустил её – парень, не отрывая взгляд с бокала, который стоял перед ним, сделал паузу и продолжил – она пыталась покончить с собой, сейчас она в больнице. А, я – вновь сделав паузу и подняв глаза – встретил другую. Её я тоже унизил и избил до полусмерти вчера.

Пауза, которая длилась не более пары секунд мне показалась часами. Все так же, крепко сжимая стакан в ладони, я пристально, будто пытаясь рассмотреть что-то, взирал на них.

– Пей.

Парень дрожащей рукой взял бокал и, опрокинув голову, вылил содержимое в себя. Не успев вернуть голову в естественное положение, ему в лицо уже смотрел ствол пистолета. Я попытался ринуться, чтобы остановить друга, но чья-то крепкая рука схватила меня за плечо и пригвоздила к стулу. Хлопок. Раздался выстрел. В глазах моих все начало мерцать, будто свечи, что брали паузу наверстывали упущенное. Сердце пыталось вырваться из груди, и его бешеный ритм выплясывал чечётку на моих висках. А юноша, схватившись за ухо, повалился со стула. Заливая пол кровью, он лежал ничком и скулил.

– Проваливай, сопляк, в следующий раз я вышибу тебе мозги, ублюдок. – Со злостью прохрипел Александр.

***

Я сидел в кресле и пустым взглядом всматривался в языки пламени. В руке все так же сжимая стакан, с которым меня под руку и приволок сюда высокий, смуглый мужчина средних лет. Александр сидел в соседнем кресле и разглядывал свои руки, которые вытянул к камину, словно грея.

– Что это было? – пересохшим ртом нарушил я тишину.

– Мой гость, которого я пощадил, а не отправил на тот свет. – сухо ответил Александр.

– Да? Ну, и что же не отправил? – с ехидством спросил я.

– Он малолетний выродок. Первый раз я пожалел его. Думаю, отстреленное ухо послужит лучшим уроком. В любом случае, если нет, то он вернётся сюда в последний раз.

– Ты не имеешь на это права! Не тебе его судить и, тем более, убивать! – повысил я голос. И залпом выпил содержимое стакана. Это была водка, горло обожгло. И как же оказалось приятно это почувствовать.

– А разве у кого-то есть право убивать? – парировал мой выпад Александр.

– Не знаю. – не нашелся я с ответом и замялся. – Но почему на твои дела закрывают глаза власти?

– Все просто. Тела мы сжигаем и о случившемся попросту никто не знает. Поверь, сюда не заходят случайно, а зайдя, человек знает на что идет. Чаще всего это состоятельные люди: бизнесмены, чиновники, артисты, в общем те, кто наделены какой-никакой властью и славой. Бывают, конечно, исключения, но редко. Это место не найти в путеводителе и здесь никого искать не будут. – меланхолично проговорил он, закуривая сигарету.

– Не понимаю. Но зачем они приходят? – я забрал у него сигарету и затянулся, с непривычки зайдясь кашлем. К тому же, на голодный желудок водка моментально сделала меня хмельным. Признаться, это помогло справиться с дрожью и немного успокоиться. Жестом я попросил наполнить стакан. Бутылка уже стояла на столике между кресел, и мой друг охотно наполнил мой стакан, не забыв и про себя.

– Понимаешь, они устали. Все надоедает, рано или поздно приходит насыщение и всё надоедает. И если есть остатки души, то путь приводит их ко мне, который рассудит и поставит точку или запятую на их пути. Такое дело, нынешнее время забирает вкус жизни, все делается в спешке и в погоне за богатствами, славой и властью. Мы сами превратили жизнь в математическую задачу из пункта «А» в пункт «Б». Только, жизнь – не задача, и пункт от рождения к смерти не надо рассматривать через призму скорости, времени и пространства. Мы всю жизнь уже превращаем в математику, цифры и только цифры нами начинают править. Мы напичкали мир заменителями, променяв живое на искусственное, настоящее на подделку, стоящее на мимолетное, жизнь на существование. – опустошив стакан и вновь закурив, он продолжал. Видно было, что он очень давно хотел выговориться. – И вот, когда эти зажравшиеся, потерявшие совесть, честь, а иногда и рассудок, теряют вкус ко всему, к жизни, и их поглощает собственная тьма, они идут ко мне, чтобы я решил, что дальше, сразу пункт Б или поворот и путь дальше.

– Ты Господом себя возомнил, с чего ты взял, что тебе решать, что дальше? – не унимался я.

– Нет, я не Бог, я всего лишь выполняю его работу.

– Работу? Ты убиваешь людей, не важно каких! Ты…

– Сужу! И лишь потом убиваю, не всегда. – вскрикнув, но затем понизив голос, перебил меня Саша – Я не убиваю просто так, не маньяк, ведь какой. Мне ведают свою жизнь, те, кто пришел сюда. Можешь назвать это исповедью. Вот, только отличие одно, тут за грехи можно поплатиться сразу.

– Богу решать кого карать. Не людское это дело, не суди, да не судим будешь.

– Ну и где же его суд? Все только говорят, что за грехи придется платить, а где, кому и сколько? А тут есть ясность, что заплатить, сколько и кому. Ваш Бог обленился, прощает всех без разбору и кто хлеб украл, и кто двенадцатилетнею девочку, изнасиловав, убил. Хочешь сказать, так и должно быть? Я не согласен, и тех, кто хочет суда, я буду судить и карать, если понадобиться.

– А про себя не забыл? – пытаясь поддеть, буркнул я.

– Нет. – спокойно, докуривая, ответил он. – Каждый раз, когда после встречи с гостем я возвращаюсь в свой кабинет, то заряжаю один патрон в револьвер, кручу барабан и возле виска нажимаю на спусковой крючок. Как видишь, я перед тобой.

– Не все такие. Есть, кто живет по совести. Как быть с ними, по-твоему?

– Ты думаешь сюда приходят такие? Эти двери открыты лишь для тех, кто сам хочет, чтобы их судили. Пойми, наконец, я никого сюда насильно не тащу, заходя сюда, они знают на что идут. И в их праве не заказывать коктейль себе, шанс не велик, что я угощу им. Они знают на что идут, это их выбор. Считай это новой религией для сбившихся с пути праведного, в которой исповедь несет не только прощение, но возможно и гибель. Когда каждый человек будет готов нести сразу наказание за свои проступки и преступления, тогда у Бога и работы не будет. А так, он рано покинул свой пост.

Кабинет наполнила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. За окном стемнело, оно видимо выходило во двор, потому что свет фонарей не светил в него. Небо затянули тучи и стекло казалось черным зеркалом, в котором отражается весь кабинет. Чернота наполнила и меня. Мой мозг за этот небольшой промежуток времени получил слишком много информации, и истощённый, он отказывался её переваривать. Уставший, я откинулся в кресле и разглядывал стену. Её узоры завораживали меня и увлекали за собой. Они будто показывали мне историю, которую знали и видели лишь они. Историю этого заведения, которому тысячи лет. Тысячи лет наполненные смертью. Я понимал, это лишь мой мозг создаёт картины из узоров на стене. Но то, как они это делали, по-настоящему можно было считать реальностью. Иногда мы с моим другом наполняли стаканы, выпивали, курили и пытались посмотреть друг другу в глаза. Не удавалось. Сколько прошло времени я не знал. Но тяжесть нахождения здесь давила с каждой минутой все сильней.

– Я пойду. – тихо произнес я.

Александр не ответил. Лишь слегка улыбнулся и кивнул, посмотрев мне в глаза. Подойдя к двери, я остановился и, повернувшись, сказал последние слова своему другу, о которых потом буду жалеть ни раз.

– Знаешь, мне сложно тебя понять. Но ещё сложней принять. Прощай.

Внезапная боль пронзила мою голову в затылок, заполняя собой всю черепную коробку. Тело сдалось, перестало сопротивляться усталости и жару, что сковывали его. Я повернулся к двери и, буквально, налетел на стоявшего в дверном проёме смуглого мужчину. Того самого, что помог мне подняться сюда. Посмотрев в его глаза, я вздрогнул и, наглым образом оттолкнув его, устремился прочь.

Оказавшись на улице, я закурил сигарету, которую на автомате прихватил с собой. Тучи заволокли небо, погрузив всё во мрак. Одинокие капли уже начали достигать земли, с шумом разбиваясь о тротуар. Ещё чуть-чуть, и ливень со страшной силой обрушится, чтобы смыть всю грязь с жителей этого города. Казалось, что времени тут прошло всего ничего, когда внутри минул ни один час. Возможно, мне лишь показалось медленным течение времени внутри из-за кромешной темноты углов и тусклого света. Докурив, я бросил окурок и тут же стал абсолютно мокрым от начавшегося дождя. В этот момент я услышал звон стекла. Где-то во дворе дома на землю сыпалось, вперемешку с каплями, выбитое стекло. Решив не разбираться ещё и в этом, я направился прочь от этого места.

Глава 2

Прекрасный вид из окна. Прекрасная свалка на окраине провинциального города такой большой и красивой страны. Последние пару дней я только и делал, что любовался этим видом из окна маленькой кухни. Курил и пялился в окно. Поначалу, снимая дешевую квартиру, хотелось иметь балкон, чтобы не дымить у окна. А курить я стал не переставая, хотя и бросил больше десяти лет назад. Но события этого года вновь подтолкнули к этой пагубной привычке. Признаться, не только к этой, и пить я стал гораздо чаще. Наверное, пил бы чаще, если бы позволяли деньги. А так, хватало лишь на оплату аренды, сигареты и что-то из еды. Казалось бы, меньше, чем полгода назад все было отлично. Я встречал новый год в компании любимой жены, друзей и коллег по работе. И что теперь? Развод с женой, раздел имущества и я стою здесь, в маленькой квартирке с видом на свалку. Видимо, мне стоило быть более сдержанным и не поддаваться эмоциям. И может тогда удалось бы сохранить хоть что-то. Но мои нервы сдали в ту ночь, когда я узнал о неверности супруги и, до сих пор, так и не смог их привести в порядок. В итоге, потерял всё, жену, хотя об этом и не жалею, свой дом, работу и друзей. Хотя, теперь и язык не поворачивается их так назвать. Наверное, оставался еще один близкий мне человек, но и с ним я расстался не на хорошей ноте. Да и как иначе, Александр говорил и делал вещи, которые мне было тяжело понять.