Солдаты Сумерек

Дальше отказываться у Феоктистова просто не было сил. Рукоять словно сама легла в ладонь, и от неё, вверх по руке, поползла тонкая змейка холода. Владимир зачарованно провел перед глазами голубоватым лезвием:

– У него есть имя?

– Конечно, это же боевое оружие. Но я не знаю его. Мне, знаешь ли, пришлось свернуть шею тому ассасину прежде, чем он смог что-либо сказать. Да и сомневаюсь, что он вообще собирался говорить. Зарезать, да, собирался… Так что попробуй придумать сам.

Владимир ненадолго задумался.

– «Сарацин»! Я назову его «Сарацин»!

– Прекрасное имя. Да, кстати! Думаю, пора испытать его в деле. Мясо на столе!

В дверях оружейной залы, действительно, маячил слуга, известивший владетеля, что подготовка завершена. Вслед за сэром Жаном друзья спустились на второй этаж, который занимала большая пиршественная зала. Здесь, как и в большинстве помещений донжона, царил полумрак. Несмотря на яркий день, солнечного света было не достаточно. Небольшие окна, оставленные в толще стен, были забраны толстыми железными решетками. Поэтому в стенных держаках дополнительно горели смоляные факелы, от чего в воздухе ощущалась устойчивая горечь дыма. Впрочем, в качестве своеобразного освежителя здесь выступали охапки свежего душистого сена, устилавшие пол. Посередине стоял огромный «П» -образный стол, собранный из длинных досок, положенных на специальные козлы и накрытых белыми домоткаными скатертями.

Около него уже столпилось человек 20 дружинников, а ещё несколько слуг споро таскали разнообразные блюда. По знаку феодала принесли таз и кувшин с водой. Сам крестоносец лишь символически омочил ладони перед трапезой, а друзья, напротив, с удовольствием вымыли руки. Остальные ненавязчиво проигнорировали непонятный «троянский» обряд. Вслед за владетелем все весело устремились к лавкам, установленным с внешней стороны столов. Тут же, словно бы сами по себе, испарились крышки с бочонков, на равном расстоянии выставленных вдоль лавок, и кружки дружинников до краев наполнились светлым элем и яблочным сидром.

– За моих друзей! – провозгласил сэр Жан и, подавая пример, осушил свой серебряный кубок. Слуги немедленно последовали примеру и жадно набросились на мясо. Впрочем, рыцарь, перед тем как выпить, сначала аккуратно вытер рот специальной салфеткой. Чувствовалось, что он опять выполнил какой-то ритуал, ещё неизвестный его новым слугам. Друзья, на всякий случай, тоже аккуратно промокнули губы перед питьём и, по примеру сэра Жана, отхватили собственными ножами по здоровенному куску мяса. Благо, перед ними красовалась целая туша зажаренного оленя. Феоктистов был приятно удивлен остротой «Сарацина». Кинжал резал как хороший скальпель. Рядом с олениной обнаружилась чашка, наполненная острым соусом из перца и гвоздики, которым, как оказалось, местные поливали любое мясное блюдо.

Сначала друзья чувствовали себя на пиру довольно стесненно. Но потом сообразили, что новые слуги сэра Жана тоже не знали установленных правил поведения. По простоте душевной бывшие крестьяне жадно хватали наиболее приглянувшиеся куски со всех блюд, до которых только могли дотянуться, и обеими руками до отказа набивали рты. При этом дружинники отвратительно чавкали, хохотали и что-то рассказывали. Многие, словно изголодавшиеся собаки, перехватывали пищу у соседей. Кроме того, солдаты почти непрерывно накачивались пивом и яблочным вином. Куски грубого хлеба, заменявшие здесь тарелки, многими попросту игнорировались или же использовались по прямому назначению. Поэтому, на общем фоне, друзья смотрелись сущими образцами благовоспитанности – аккуратно отрезали кинжалами небольшие куски мяса и, положив на собственные горбушки, не спеша, разделывались с ними. Эль и сидр пили только после крестоносца, который делал это в промежутках между сменами блюд.

Пиршество проходило под довольно заунывное пение бродячего гистриона, уже неделю обретавшегося в гостях у сэра Жана. Певца звали Питер из Фалеза, и он, уже в который раз, исполнял балладу о доблестном сэре Гильороне Ливарском, ушедшем в крестовый поход. Впрочем, с каждой выпитой кружкой пение Питера казалось друзьям всё более мелодичным. А ко второму часу застолья они уже не только подпевали гистриону, но и подтанцовывали. Тем более, что за зажаренными целиком оленями последовали кабаньи окорока, медвежатина, жареные дикие гуси, громадные пироги с начинкой… А в перерывах активно употреблялся добротный ячменный эль, вперемешку со слабым яблочным вином.

Правда, закончилась пирушка не совсем приятно. Захмелевшие дружинники, очевидно устав от пения Питера, начали наперебой приставать к гостям с расспросами. Кто, мол, такие, да откуда, и как вообще там у вас люди живут? Настроение у гостей моментально упало. Ну не рассказывать же, в самом-то деле, каким-то слугам о трудовых буднях разбойников или о житье в далеком XX веке параллельного пространства.

– Сэр Жан, – наконец не выдержал Феоктистов. – Мы приехали к тебе в гости, чтобы отдохнуть, а не для того, чтобы устраивать балаган для дружины или развлекать слуг рассказами! Если ты считаешь иначе, можем сейчас же уехать.

Крестоносец изумился, но для порядка рыкнул на распоясавшееся воинство. Вообще-то он и сам сильно рассчитывал на интересный рассказ о делах, творящихся в дальних краях. Как-никак гости были самыми настоящими иностранцами и наверняка могли порассказать такое, что потом вспоминали бы в Дыб-Кальвадосе долгие годы. Странно всё это. Почему они, интересно, не желают рассказать о своей стране? Разве что обет какой себе дали. Но, с другой стороны, ни рыцарями, ни монахами друзья не являлись, а, значит, о каком-либо серьезном обете и речи быть не могло. В общем, категорический отказ от рассказа неожиданно заставил крестоносца всерьез задуматься о всех странностях, отмеченных им со времени первого знакомства с молодыми разбойниками.

Закончился инцидент тем, что Питеру пришлось еще раз вспомнить весь свой репертуар. После чего ещё более подвыпившие друзья неожиданно все-таки запели хором на незнакомом языке что-то вроде:

Zemlja v illjuminatore, zemlja v illjuminatore,

Zemlja v illjuminatore vidna!

Пение несколько примирило дружинников с несбывшимися надеждами на увлекательные истории. Закончился пир в тот момент, когда голова последнего пьяного воина упала на забрызганную мясным соком скатерть.

Утром следующего дня Феоктистов проснулся поздно. Оказалось, что более трезвые слуги заботливо перенесли его в одну из верхних комнат боковой башни. Он лежал на небольшой кровати, застеленной выделанными шкурами и закрытой белым балдахином в форме рыцарского шатра. Из одежды с него сняли лишь сапоги и перевязь с мечом. Помятый и хмурый Владимир вылез из этой «палатки» и первым делом проинспектировал большой ночной горшок. Есть, все-таки, у пива одна неприятная особенность… Ему существенно полегчало. Тогда он обратил внимание, что на прикроватном столике стояла большая деревянная кружка со специальной откидывающейся крышечкой. Вот теперь эль был кстати. Ополовинив сосуд, Феоктистов почувствовал себя ещё лучше и смог заняться гимнастикой. Взбодрившись, оделся и спустился во внутренний дворик.

Около колодца обливался холодной водой Николай.

– Здорово, алкоголик! – радостно заорал он при виде похмельного друга. – Скупнуться не желаешь?

– Желаю.

Душ из пары холодных вёдер ещё более примирил с жизнью. Теперь ребята были в состоянии более детально ознакомиться с устройством норманского замка. Вплотную к донжону примыкали казармы и иные жилые помещения челяди, а также кузница, оружейная мастерская, пекарня, кухня, амбар, погреб, конюшня и псарня, сколоченные из грубых необрезных досок. Постройки были окружены внутренней, более высокой, чем внешняя, каменной стеной со вторыми воротами. Пространство между крепостными стенами, называемое первым двором, было оставлено достаточно просторным. Почти весь его покрывала свежескошенная зелёная стерня, истоптанная сложной сетью тропинок. У северной стены обнаружился небольшой огород с лекарственными травами. Друзья без труда опознали подорожник, крапиву, бессмертник… Похоже, это была своеобразная аптечка сэра Жана. Неподалеку располагалась избитая конскими копытами площадка ристалища, с расставленными по периметру деревянными тренажерами и мишенями. Наверняка, крестоносец совершенствовал здесь своё воинское искусство. Чуть поодаль крутились лопасти небольшой ветряной мельницы.

Больше всего друзей, конечно, заинтересовали тренажеры. В основном, это были разнообразные квинтаны, предназначенные для развития меткости и реакции конного воина. Самая простенькая представляла собой «Т» -образную вращающуюся перекладину, достававшую примерно до уровня груди всадника. На одном её конце был закреплен деревянный квадрат, а на другом – небольшой кожаный мешочек с опилками. На следующей, вместо квадрата был установлен настоящий деревянный щит, а мешок, теперь уже с песком, имел в диаметре около полутора футов. Перекладина последнего тренажера доставала примерно до головы всадника. Её концы, соответственно, украшали помятый рыцарский шлем и шипастый железный шар на короткой цепи.

– О, блин, смотри! – уважительно оценил квинтану Николай. – Если таким по башке приложить, точно ногами вперед унесут!

Не нужно было быть семи пядей во лбу, что бы догадаться, как проходили тренировки феодала. Наверняка, разогреваться сэр Жан начинал с простенькой квинтаны. На полном галопе он поражал острием копья деревянный квадрат, от чего всё сооружение резко разворачивалось и норовило шарахнуть тренирующегося по спине мешком с опилками. Его удар должен был быть довольно чувствителен. Затем наступал черёд перекладины со щитом и большим мешком с песком. В этом случае пропущенная плюха запросто могла выбить всадника из седла. Ну и третий, наиболее опасный номер – удар копьем в голову условного «противника», с последующим уходом от ответного, наверняка смертельного, удара кистенём.

Имелись и меньшие квинтаны, для пеших тренировок. Вскоре Николай уже азартно забавлялся с одной. Он от души лупцевал щит тренажёра своим новым мечом и уклонялся от ответных движений кожаного мешка. Чуть дальше, почти у самой стены, стояли многочисленные деревянные мишени, чьё назначение тоже не допускало двойного толкования. Владимир выбрал наиболее широкую и попробовал пометать «Сарацин». Он тоже быстро вошёл во вкус. Тем более, что кинжал был прекрасно сбалансирован.

– Я вижу, времени зря не теряете! – неожиданно раздался за плечом голос сэра Жана. Феоктистов непроизвольно вздрогнул.

– Да вот, решили развлечься.

– Ну-ну… Может, на мечах поиграем?

– Без кольчуг? – несколько насторожился разбойник.

– Как хочешь.

– Нет, давай-ка, защиту наденем. Не люблю поцарапанным ходить.

Зубров бросил свою квинтану и подошел к облачающимся приятелям:

– Вы это чего?

– Тренироваться будем.

– А! Ну, тогда я следующий.

Наконец, воины изготовились.

– Нападай! – великодушно предложил Владимир. И тут же его меч вылетел от мастерского взмаха, а по закрытым кольчугой ребрам хлестнул рубящий удар клинка.

– А, …! – он с трудом восстановил дыхание и поднял клинок.

– Нападай!

Взмах, отбив, удар по ребрам, ещё один, закрут – и оружие Феоктистова вновь сверкнуло стальной щучкой, отлетая прочь. При этом, похоже, сэр Жан бил лишь вполсилы, специально не прорубая кольчугу.

На этот раз Владимир даже не матерился. Молча восстановил дыхание, поднял меч и, без предупреждения кинулся в атаку. Клинок крестоносца словно развернулся в стальной веер, и буквально через секунду разбойник вновь остался без оружия и получил серию рубящих по корпусу.

– Ты слишком предсказуем, – ровным, совершенно не запыхавшимся голосом, сказал сэр Жан. – Хотя техника довольно неплоха.

– Да как же неплоха, если ты меня уже в капусту изрубил!!!

– Да ладно, не переживай! – успокоил взбешенного Феоктистова крестоносец. – Просто я немного более опытен с мечом. Надеюсь, что таких противников тебе, скорее всего, встретится не так уж и много. Хотя…

– Ну, спасибо, блин! Утешил!

– Если не возражаешь, я порублюсь с Николаем.

Коля торопливо влез в кольчугу и взял свой старый, более привычный меч. К сэру Жану он приближался уже с некоторой опаской. Взмах, ответная россыпь ударов, и обезоруженный Зубров тоже скрючился с отбитыми ребрами. Ещё несколько похожих атак показали полное превосходство крестоносца.

– Ладно, ребята, давайте усложним игру.