Сокровище Беаты

Ллойд достал из шкафчика небольшой деревянный сундучок с лекарствами и, откупорив миниатюрный пузырёк с нюхательной солью, поднёс его к застывшему лицу графини. Вдохнув резко пахнущую смесь, Сабина Готлиб мгновенно очнулась, после чего хозяин распорядился послать в город за лекарем, а также велел горничной приготовить покои для супружеской пары.

– Покорнейше благодарю вас за заботу, – еле слышно пролепетала графиня ослабевшим голосом. – Но, право же, не стоит беспокоить господина лекаря такими пустяками. Обмороки у меня случались и раньше. Полагаю, сказалась долгая дорога. Бессонница истощила мои телесные силы. Уверяю вас, несколько часов безмятежного сна вернут мне прежнее бодрое самочувствие и тогда, вероятно, мы снова сможем продолжить наш путь.

– Я, конечно, не лекарь, но мне представляется, что одним сном тут дело не обойдётся, – промолвил герцог. – Как бы то ни было, завтра наш городской лекарь осмотрит вас и вынесет свой окончательный вердикт: стоит ли вам отправляться в дорогу или же придётся задержаться на некоторое время, чтобы как следует восстановить свои силы. А сейчас, прошу вас, отдыхайте.

– Благодарю вас. Ваши доброта и щедрость не останутся без награды, – проговорил в ответ сухощавый граф и согнулся в почтительном поклоне.

На утро прибыл лекарь. Звали его Бернард Тёрнер. Это был седовласый, широколобый, коренастый господин с идеально выбритым лицом, на вид разменявший седьмой десяток лет. Платье сидело на нём неказисто, из штанов выпячивало небольшое круглое брюшко, на горбатой переносице торчали очки в треснувшей оправе, а на гладкой макушке топорщились хохолком несколько непослушных волосинок. И вообще, впечатление он производил человека неряшливого, не придающего особого значения своему внешнему виду. Судя по всему, лекарь торопился, собираясь в дорогу. В сопровождении хозяина дома он вошёл в покои графини, где уже находились её супруг и герцогиня. Лекарь сухо поздоровался и тут же распорядился принести кувшин с водой, медный таз и утиральники. Затем он раскрыл свой кожаный саквояж и принялся раскладывать на столе всякие медицинские инструменты. Прежде, чем приступить к дотошному расспросу, Тёрнер попросил всех удалиться. Спустя какое-то время он снова допустил посетителей к пациентке.

– Ну что скажете, господин лекарь? – с озабоченным видом спросил его герцог.

Тот ответил, что не видит повода для беспокойства и вероятно на самочувствии пациентки сказались усталость и сильное эмоциональное потрясение.

– Когда же я смогу отправиться в дорогу? – молвила немощным голоском графиня.

– Переутомление стало причиной вашего обморока, – пояснил лекарь. – Здоровый сон и хорошее питание благотворно влияют на восстановление сил. А также прогулки на свежем воздухе придают бодрое расположение духа и счастливое умонастроение. Думаю, три-четыре дня пребывания в спокойной, домашней обстановке вернут вам доброе здравие, и вы сможете уверенно продолжить своё путешествие. Но никак не раньше.

– Нам, право, неловко обременять излишними заботами гостеприимных хозяев этого дома, – заговорил граф Готлиб. – Мы и без того доставили им столько хлопот. Герцогиня Ллойд резко прервала его:

– Не спорьте с лекарем. Вы мужчина и переносить все тяготы длительных переездов для вас, вероятно, не так утомительно, как для вашей супруги. Трястись по пыльным дорогам в душной коляске под палящим солнцем несколько суток – это серьёзное испытание для всякого человека, а уж для женщины тем более. Я настаиваю на том, чтобы вы задержались у нас и позволили миссис Готлиб набраться сил. Доверьтесь слову лекаря. Спорить с мнением господина Тёрнера – неумная и пустая затея. Пациентку вдруг охватило странное беспокойство. Услыхав фамилию лекаря, графиня посмотрела на него так, будто увидала призрака, и тут же резко отвела глаза в сторону. По её бледному лицу прокаталась едва заметная судорога. Чуткая герцогиня, уловив внезапную перемену в самочувствии гостьи, поспешила её успокоить:

– О, нет! Не нужно так волноваться. Мудрые люди говорят: «Тише едешь-дальше будешь!» Как только восстановите силы, мы вас подзаправим провизией и – в добрый путь.

Графиня, ничего не ответив, откинулась головой на подушку и закрыла глаза. Опытный лекарь тоже подметил странность в поведении дамы с восковым лицом и, быстро собрав свой саквояж, вежливо откланялся. Выйдя за дверь, он оставил кое-какие рекомендации, касающиеся здоровья пациентки и направился к выходу. Хозяин дома проводил господина Тёрнера до самых ворот, несмотря на то, что дождь не переставал лить, как из ведра. Забравшись в коляску, лекарь произнёс загадочную фразу:

– Ab aqua silente cave (Берегись тихой воды).

– Простите, не понял вас, – обратился к нему Ллойд.

– Это я так… о своём, – добродушно улыбнувшись, ответил Тёрнер. – Если вдруг состояние вашей гостьи ухудшится, прошу немедля меня оповестить. Желаю здравствовать.

Прошло три дня. Глория несколько раз порывалась призвать лекаря для подтверждения полного выздоровления графини, но та наотрез отказывалась от встречи с ним. За время пребывания постояльцев в замке две женщины так и не смогли сблизиться. Сабина Готлиб держалась холодно, отстранённо и неохотно вступала в разговор, чего нельзя было сказать об её супруге. Все эти дни граф старался не отходить от хозяина дома ни на шаг. Вместе они обсуждали текущие дела и назревшие бытовые проблемы. Дотошный Вильгельм Готлиб проявлял немалую осведомленность и практичность в хозяйственных вопросах. Он подолгу засиживался в кабинете герцога, ознакамливаясь с бумагами, затем отправлялся вместе с ним на совместные прогулки по окрестностям Валенсбурга осматривать владения. Сам Готлиб объяснял такое рьяное участие в делах четы Ллойдов своим желанием отплатить хозяевам за оказанный приём. И до того ловко у него это выходило, что всего за три скоротечных дня опытному глазу удалось в полной мере изучить положение дел в замке Каймангрот, в которых, увы, обнаружилось немало беспорядка и безотчётности.

– Ознакомившись с состоянием ваших дел на текущий момент, я пришёл к выводу, что учёт доходов и расходов до сих пор вёлся крайне небрежно, – сухим официальным тоном докладывал Вильгельм Готлиб герцогу. – Арендная плата за пользование земельными наделами предельно низкая, возвраты по долговым распискам просрочены, проценты за невыполнение обязательств не начисляются. Более того, долги порой вовсе не возвращаются. Торговые соглашения заключены на невыгодных для вас условиях. Словом, все те, кто считает возможным залезть в ваш карман, делают это беспрепятственно и, я бы сказал, не без удовольствия. Простите за откровенность, но при таких обстоятельствах вас скоро пустят по миру.

– Дорогой друг, я давно догадывался, что дела мои продвигаются не лучшим образом, – печально проговорил Ллойд. – Но что поделаешь… Ведь всё то, что вы перечислили, требует решительных ответных мер. А многие из тех, кого вы упомянули, и без того сводят концы с концами. И ужесточение условий по отношению к этим людям, вероятно, приведёт к их окончательному разорению.

– А вы не допускаете, что кто-то просто использует вашу доверчивость ради собственной выгоды?

– Конечно же, допускаю. Мне и супруга не раз об этом говорила.

– Женщины часто бывают неправы, но иногда и к их совету стоит прислушаться. Острый и находчивый ум моей супруги нередко был мне подспорьем в затруднительных обстоятельствах. Не хочу показаться самонадеянным, но, полагаю, мне удастся кое-что сделать для вас, дабы пресечь вседозволенность пройдох и вымогателей.

– Мне было бы неловко возложить на ваши плечи такую ношу, хотя, признаюсь, содействие опытного человека в подобных делах не помешало бы.

– Пусть это будет моей скромной платой за ваше гостеприимство. Я не привык оставаться в долгу.

– Безмерно рад вашему решению, друг мой. Однако, как же ваше предприятие?

– Торопиться нам некуда. Теперь мы не связаны никакими обязательствами. После пожара все наши работники разбрелись кто куда. Не думаю, что придворные вельможи короля Арнульфа ожидают двух бездомных чужеземцев с распростёртыми объятиями.

– Ну что ж, в таком случае остаётся только оповестить дорогих жён о принятом нами решении. А то ведь знаете как: мужья предполагают, а жены …

– Думаю, с моей стороны затруднений не будет. Сабина Готлиб достаточно благоразумна, чтобы не перечить своему мужу в том, что касается практической стороны нашей семейной жизни. Её советы выслушиваю охотно, но вздорный протест категорически не приемлю.

– Превосходно. В этом мы с вами едины. Однако… – Ллойд слегка стушевался. – Как бы это объяснить… Ваше нынешнее положение для человека с графским титулом…

– Вы хотите сказать, не будет ли оно для меня унизительным? – уточнил Готлиб. – Я начисто лишён предрассудков. Если дело стоящее, я не гнушаюсь и чёрной работой. И потом, в нашей ситуации привередничать глупо. Просто объявите вашей прислуге, что в доме новый управляющий.

– Думаю, это будет правильно, – немного поразмышляв, согласился герцог. – Тем более, присмотреть тут есть за чем…

Так в замке Каймангрот появился новый блюститель порядка, бдительное и неусыпное око которого не упускало из виду даже самую незначительную мелочь, будь то просыпанная горстка пшеницы или неверно взвешенный мешок овса. Буквально на следующий день прислуга, работные люди, а также торговцы, что доставляли всевозможные товары в замок, злоупотреблявшие излишней доверчивостью хозяина, ощутили на себе новые правила, установленные дотошным распорядителем, и вскоре проворачивать делишки за спиной герцога было уже некому. Те, кого уличали в мошенничестве, немедленно изгонялись со двора. При этом Готлиб накладывал на них денежное взыскание под угрозой огласки и судебного разбирательства. Мало-помалу дела семейства Ллойд пошли на поправку. Наконец, скинув с себя ненавистное бремя меркантильных расчётов, взыскания долгов и сбора арендной платы за пользование земельными наделами, герцог мог позволить себе уделять больше времени своей герцогине, чему та, конечно же, была несказанно рада…

Но вернёмся, однако, в жаркий летний день на базарную площадь, где Беата вместе со своим другом Николасом, оберегая цветочные корзины от снующих тут и там покупателей, проталкиваются через торговые ряды к стойбищу, где на привязи покорно дожидались своих хозяев запряжённые в повозки лошади. Старую клячу тётки Зельды можно было легко узнать среди множества разномастных кобыл в упряжи. Это была гнедая старушка с нестриженой гривой и длинным, мохнатым хвостом. Внешне она почти ничем не выделялась среди таких же грузных соседок, отмахивающих хвостом назойливых мух и рыскающих ноздрями в пыли в надежде раздобыть там что-нибудь съестное. Но была у неё одна отличительная примета, которая сразу же бросалась в глаза – бурое пятно неправильной формы с правого боку, как будто кто-то небрежно плеснул на него краской. Поговаривали, что в своё время эта кобыла была стройной, грациозной красавицей, за которой не могли угнаться даже самые резвые скакуны. Но из-за такой вот нелепости на правом боку, что так колоритно выделялась посреди равномерного красно-рыжего окраса, коллекционеры игнорировали молодую кобылицу, и потому блестящая состязательная карьера обошла её стороной.

– А вот и старушка Гельда, – приветливо сказала Беата, доставая из кармашка передника сладкий ранет.

Угостив лошадь, она водрузила корзины на повозку. Затем протянула одно яблоко Николасу и предложила ему угостить труженицу Гельду. Николас, расставив свои корзины по телеге, наотмашь шлёпнул кобылу по мощному крупу и властно приказал:

– Вези нас в Каймангрот, старая кляча!

Гельда встрепенулась, брезгливо фыркнула и с размаху стеганула обидчика по лицу своим мохнатым хвостом. Видя обескураженную физиономию приятеля, Беата не смогла удержаться от смеха.

– Тьфу! – сплюнул Николас. – А старуха-то с характером!

– Зачем ты так с ней, Николас? Она ведь хорошая, – жалеючи поглаживая гриву лошади, сказала Беата, – и очень красивая. Посмотри, какие у неё длинные ресницы. Ты же отвезёшь нас в замок, не так ли, милая? – ласково обратилась она к Гельде.

– Да уж, – проворчал Николас, вытирая ладонью лицо, – соблаговолите оказать нам эту неоценимую услугу!

– И где ты нахватался таких выражений? – поинтересовалась у приятеля Беата, усаживаясь в повозку.

– Слышала бы ты хоть раз, как разговаривает Питер с покупателями в присутствии своей тётушки. Он мне рассказывал, как миссис Досон мучила его этими словечками, пока не приучила любезничать с каждым. Слушай, а почему их зовут одинаково?

– Кого? – переспросила Беата.

– Хозяйку и кобылу.

– С чего ты взял. Хозяйку зовут Зельда, а кобылу Гельда.

– Зельда-Гельда… Что та целый день на базаре траву жуёт, что эта.

Взгромоздившись на телегу, Николас ухватился было за поводья, но Гельда наотрез отказалась слушаться. Она демонстративно игнорировала властные команды извозчика-грубияна.

– Смотри, какая упрямая! – возмутился Николас. – Такой же скверный характер, как и у всякой базарной торговки.

– Зря ты так, – укорила его Беата. – Её хозяйка совсем не такая. Тётка Зельда любит посплетничать, но характер у неё добрый и отзывчивый. Просто Гельда девочка и поэтому с ней надо ласково.

– Ха! Девочка! – усмехнулся Николас. – Скорее уж бабка старая!