Водоворот

Юхнов смотрел на происходящие на сцене действо и думал о том, как же надо ничего не понимать в том, что ты делаешь, чтобы делать такое. Тимощук попытался максимально осовременить постановку; герои Лермонтова выделывали какие-то странные па под безликую современную музыку, а их интонации больше напоминали разговор современников на тему шопинга, чем беседы представителей дворянского общества первой половины XIX века. Но когда для того, чтобы найти грот, в котором должно было состояться свидание влюбленных, героиня достала навигатор, и раздался громкий, знакомый кокетливый голос Алисы, что тут же вызвало смех в зале, Юхнов почувствовал, что больше смотреть на это зрелище не в состоянии.

Юхнов резко встал и несколько раз громко хлопнул в ладоши. Артисты замерли на месте и удивленно посмотрели на главного режиссера. Он поднялся на сцену.

– Я достаточно посмотрел вашу постановку и получил ясное представление о ней. Я прекращаю дальнейшую работу. Точнее, работать мы продолжим, но это будут совсем другой спектакль. Я призываю вас всех поскорее забыть о том, что вы тут делали. Мы начнем с самого начала. Возможно, даже уже завтра. А сейчас предлагаю всем разойтись.

На какое-то время в зале и на сцене воцарилась абсолютная тишина. Юхнов кожей ощутил, как стремительно нарастает всеобщая враждебность по отношению к нему. Шестым чувством он понял, что ждать взрыва остается буквально секунды.

Из зала на сцену стремительно вылетела фигура Тимощука. Он почти вплотную приблизился к Юхнову.

– Что значит, прекратить дальнейшую работу. Спектакль готов уже на семьдесят, да нет, почти на восемьдесят процентов. В следующем месяце он должен быть уже в афише. Вы это понимаете? – Голос режиссера взвизгнул, и Тимощук вдруг угрожающе замахал руками перед носом Юхнова.

– Понимаю, но ничего изменить не могу. Спектакль отвратительный, и я его никогда не выпущу. И давайте больше на эту тему не дискутировать. Я своего решения не изменю.

Юхнов краем глаза заметил, как в его сторону угрожающе двинулась Дивеева. Через несколько секунд она уже стояла рядом с мужем.

– Что вы себе позволяете? – возмущенно произнесла она. – Мы несколько месяцев без устали трудились над постановкой. И тут появляетесь вы – и все отменяете. Никто с таким решением никогда не согласится. Николай Ильич, почему вы молчите, остановите этот беспредел.

Все повернулись в сторону сидящего на последнем ряду директора театра. Он медленно, с большой неохотой встал с кресла.

– Извините, Валерия Станиславна, но за репертуарную политику с этого дня отвечает Валерий Станиславович. Как он решит, так и будет. У меня другие срочные дела, поэтому не могу тут более находиться. – Любашин демонстративно медленно вышел из зрительного зала.

– Вот значит, как, – прошипела актриса. – Это ничего не меняет. Мы будем продолжать репетировать наш спектакль и выпустим его в следующем месяце. Все согласны со мной? – обратилась она к стоящим на сцене актерам.

В ответ раздался не стройный, тем не менее, дружный хор голосов, подтверждающий согласие.

Юхнов с грустью подумал, что и на этот раз не удастся избежать острого противостояния. А так хотелось бы без него обойтись.

– Пока я тут главный режиссер, будет так, как решу я. Этот вариант спектакля мы закрыли. Завтра начинаем репетировать новый. Все роли артистов сохраняются. Если кто не желает работать со мной, пусть мне скажет, найдем замену. Но сразу предупреждаю, мой спектакль ничего общего с этим иметь не будет. Я вам изложу свое понимание этого произведения и того, что я хочу получить на выходе. А сейчас все свободны.

Юхнов спрыгнул со сцены в зрительный зал и, не обращая ни на кого внимания, быстро пошел к выходу.

Сцена семнадцатая

После своего выступления на репетиции спектакля Юхновым снова овладел зверский голод. Впрочем, это было не удивительно, ведь последний раз он, не считая пирожных, ел рано утром.

К счастью, к этому моменту в буфет завезли несколько порций салата. Юхнов купил сразу две и принялся есть. Но совсем недолго; он вдруг услышал резкий цокот каблуков. Повернул голову и увидел, как к нему стремительно приближается Дивеева. Не спрашивая разрешение, она села за его столик.

– Проголодались, – прошипела она.

– Да, – подтвердил он.

– Напрасно!

– Что напрасно? Проголодался? Это от меня не зависит.

– Напрасно вы только что сделали то, что сделали. Зарубите себе на носу, у вас ничего не выйдет.

– Вы это о чем, Валерия Станиславна?

– Я обо всем. Я не позволю вам тут хозяйничать, творить, что захотите. Вы еще пожалеете, что зарубили спектакль Егора.

– Никогда! Это что-то невероятно убогое. Разве вы это не видите? Вы же опытная актриса, у вас должен быть наметанный глаз.

– Не вижу и никогда не увижу. Я хочу, чтобы вы знали, вы тут ненадолго.

– Но это не вам решать, для этого здесь есть другие люди.

– А вот в этом вы глубоко ошибаетесь. Если вся труппа будет против вас, вы отсюда на метле вылетите.

– А она будет против?

– Даже не сомневайтесь.

Пока шел этот разговор, Юхнов прекратил есть, но сейчас он снова принялся за салат.

– А вы не преувеличиваете своего влияния? – спросил он.

– Я точно знаю его пределы. Чтобы избавиться от вас, его хватит.

– Значит, война, – вздохнул Юхнов. – А вы не боитесь, что если будем воевать, а не работать, театр закроется – и всех уволят.

– Это лучше, чем работать с вами.

– Боюсь, что не все так думают. – Юхнов закончил одну порцию салата и принялся за другую. Дивеева сопроводила его действия удивленным взглядом.

– Кто так не думает, того мы так заставим думать, – заявила она.

Но Юхнов на этот раз услышал в ее голосе нотки не уверенности. Значит, она сама сомневается в своих возможностях. Это пока единственный светлый лучик во всем их разговоре. Но это тот шанс, который надо использовать.

– Вы не имеете право думать за других, каждый сам волен решать, как ему поступить. Я не понимаю, с какой стати вы говорите от имени всего коллектива. Он вас об этом уполномочивал? Знаете, кто вы, Валерия Станиславна? Вы наглая самозванка. А потому попрошу избавить меня от своего присутствия. Из-за вас я не могу нормально поесть.

Несколько мгновений Дивеева молчала, она явно не ожидала такого отпора. Затем резко встала.

– Я вас предупредила. Победа будет на моей стороне.

Дивеева шла к выходу из буфета, и Юхнов не мог не признать, что делает она это очень даже эффектно. У нее идеально прямая спина и красивая походка. Неожиданно он ощутил прилив желания. А что тут удивительного, подумал он, у него уже довольно давно не было женщины.

Сцена восемнадцатая

Юхнов вышел на улицу. После спертой атмосферы театра захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. Он неторопливо направился в сторону метро.

– Валерий Станиславович, подождите, – услышал он за спиной чей-то голос.

Юхнов обернулся, за ним, задыхаясь, почти бежал пожилой человек. Это лицо он уже видел в театре, он в нем работает, вспомнил Юхнов.

Мужчина поравнялся с ним.

– Если не возражаете, хочу с вами немного пройтись, – сказал он.