Большое жюри

Большое жюри
Владимир Гурвич

Всеволод Ланин, известный режиссер, переживает кризис. Он развелся с женой и не удовлетворен своим творчеством. А потому год ничего не снимает. Неожиданно он получает от большого киноначальника Шулятьева предложение возглавить жюри престижного кинофестиваля…

Владимир Гурвич

Большое жюри

1

Звонок раздался, когда Ланин сидел в кафе. Перед ним на столике дымилась чашечка кофе, и он наслаждался ее необычайно богатом ароматом. Не случайно он при первой возможности посещал именно это заведение, по его мнению, именно тут готовили лучший в Москве этот напиток. И деловые и любовные встречи старался назначать тут. Уж если они завершатся неудачей, он, по крайней мере, получит удовольствие от него.

Ланин посмотрел на монитор телефона, на нем высветилась фамилия Шулятьева. Странно, что звонит ему этот человек, они крайне редко общаются. Обычно переговоры с ним ведет его продюсер Абелев; они вроде бы как с ним даже друзья. По крайней мере, ему точно известно, что они несколько раз вместе прилично напивались. Марк объясняет эти загулы исключительно пользой дела. Возможно, так оно и есть. Последний его фильм был профинансирован Фондом поддержки кино, который, как раз возглавляет этот Шулятьев. Значит, несмотря на нежелание придется ему сейчас отвечать, иначе Абелев, если узнает, что он, Ланин, проигнорировал вызов этого господина, спустит на него всех собак. А это он умеет, как никто другой.

– Алло, – сказал в трубку Ланин.

– Всеволод Леонидович, я вас приветствую! – раздался голос Шулятьева. – Как у вас дела?

– Дела у меня хорошо, надеюсь и у вас – тоже.

– У нас дела всегда идут хорошо, – довольно засмеялся Шулятьев. – Не стану бесцельно тратить время такого занятого, как вы, человека, поэтому, если не возражаете, сразу приступлю к делу.

– Не возражаю, – ответил Ланин. – Только я сейчас абсолютно ничем не занят.

Несколько мгновений в трубке царило молчание.

– Мне это известно, но это можно поправить, – произнес Шулятьев.

– Даже так. И каким образом?

– У меня к вам есть предложение.

– Слушаю.

– Но не по телефону же, – даже немного обиделся Шулятьев.

– Если не по телефону, то тогда предлагаете продать Родину.

Шулятьев ответил смехом.

– Узнаю ваше чувство юмора, Всеволод Леонидович. Оно с вами при любых обстоятельствах. Это крайне полезная черта.

– Как сказать, – не согласился Ланин. – Многим не нравится.

– Да, возможно. Но я хотел бы побеседовать с вами не об этом.

– А о чем?

– Вы сказали, что сейчас ничем не заняты.

– Это так, – подтвердил Ланин. – Хотя, если быть точным, сижу в кафе и наслаждаюсь ароматным кофе. Разве это не занятие?

– Ну, кофе я вас угощу. Приезжайте прямо сейчас ко мне. Зачем терять время. К тому же дело спешное. Так я вас жду?

Несколько секунд Ланин размышлял. Встречаться с Шулятьевым ему никогда не хотелось, он не вызывал у него приязненных чувств. Но от него многое зависит, в киношном мире этот человек крайне влиятельный. Да и любопытно, что за дело он хочет ему предложить. Значит, надо сделать над собой усилия и отправиться к этому типу.

– Хорошо, сейчас приеду.

– Вот это правильно. Я вас с нетерпением жду. Пропуск вам будут заказан.

На этом разговор завершился. Ланин посмотрел в окно, за которым шумел солнечный, ясный летний день. Сейчас бы к морю, невольно подумал он. А вместо это придется тащиться в Министерство культуры.

Ланин допил оставшееся в чашке кофе, встал и направился к выходу.

2

Ланин вошел в кабинет Шулятьева. Пару раз он тут уже был и всегда удивлялся его размерами, здесь вполне можно было разместить, как минимум, теннисный корт. Он никогда не понимал, зачем хозяину это резиденции нужны такие необъятные просторы, в них просто элементарно неудобно и неуютно находиться. А уж о том, что это свидетельство плохого вкуса, нечего говорить, настолько это очевидно. Впрочем, владелец этих необъятных просторов скорей всего придерживается прямо противоположных взглядов, для него такой огромный кабинет является демонстрацией своей значимости и могущества. И в какой степени так оно и есть, по крайней мере, в мире кино этот человек имеет большое влияние, от него во многом зависит, кто получит деньги на реализацию своего проекта, а кто просвистит мимо кассы. Не случайно же Абелев при его имени тут же менялся в лице, натягивался, как гитарная струна. Возможно, в том числе и по этой причине Ланин старался по возможности как можно меньше напрямую иметь дело с Шулятьевым. Хотя прекрасно понимал, что без него ему никак не обойтись.

Едва Ланин вошел в кабинет, Шулятьев тут же поднялся со своего места и пошел ему навстречу. Так как расстояние было большим, они шли друг к другу довольно долго.

Шулятьев не ограничился только пожатием руки, но даже на пару секунд слегка приобнял Ланина за плечи.

– Очень, очень рад, что вы откликнулись на мое приглашение, Всеволод Леонидович, – широко улыбаясь, произнес Шулятьев. – Я вам обещал кофе, сейчас попрошу принести.

– Не стоит, Олег Эдуардович, я уже напился кофе, – остановил его Ланин.

– Но от коньяка вы уж точно не откажитесь. Садитесь вот за этот стол, а я сейчас все принесу. – Шулятьев подошел к бару, извлек из него бутылку и два бокала.

Ланин с удовольствием отказался бы и от коньяка, но не потому, что был против того, чтобы его продегустировать, а так как не хотел пить с Шулятьевым. Но он знал, что когда Марк узнает про его отказ, то устроит ему взбучку. Еще бы пренебречь такой великой честью, на это способен только сумасшедший.

Шулятьев поставил на стол бутылку с бокалами, разлил в них коньяк и сел напротив Ланина.

– Поднимаю тост за ваши успехи, Всеволод Леонидович, – поднял Шулятьев бокал. – Всегда с большим интересом жду ваших работ.

– Спасибо, – поблагодарил Ланин.

– Давно хочу спросить, почему вы сейчас ничего не снимаете. Ведь последнюю картину закончили год назад.

– Как-то не получается, – ответил Ланин. Говорить на эту тему ему с Шулятьевым не хотелось.

– Не можете найти финансирование?

– И это тоже.

Шулятьев сделал удивленное лицо.

– Но вы же не подавали заявку на последний конкурс по распределению денег. Хотя я прекрасно помню, что Марк собирался это сделать. И я был удивлен, когда это не случилось.

– Я ему запретил.