Большое жюри

– И все же ты хочешь сниматься?

– Но это же дядя Никита. У него сниматься желают все. Эту роль обязательно заметят.

– А вот у меня сниматься хотят не все, – усмехнулся Ланин. – Некоторые даже отказываются.

– Но ты же уже год ничего не снимаешь, папа. И вроде бы пока не собираешься.

– Я обдумываю.

– А дядя Никита начнет съемки сразу после фестиваля. Деньги он уже получил.

– Это другое дело. Жаль, что тебе сценарий не нравится. Многим актерам все равно, где сниматься, лишь бы снимали, да деньги платили. А есть такие, которые просто физически не могут сниматься, если им не нравится картина. Я стараюсь по возможности иметь дело только с такими артистами. Ты к какой принадлежишь когорте?

– Не знаю, папа, я пока снималась очень мало. Не успела определиться.

– Обычно актер это быстро определяет. Между прочим, от этого в немалой степени зависит его творческая судьба. И если происходит ошибка, она может быть незавидной.

– Думаю, я не ошибусь. Но мне надо попробовать. – Одри пристально посмотрела на отца.

– Я понимаю, – пробормотал Ланин. Он испытывал неуверенность от разговора с дочерью, он вдруг ясно осознал, что за этот год отвык от общения с ней. И смутно представляет, как это теперь исправить. Вот жесткие плоды разлуки. – Конечно, Одри, попробовать надо, – сказал Ланин. – Но я бы на твоем месте не пробовал.

Одри резко подняла голову и бросила на него удивленный взгляд.

– Это еще почему? – спросила она.

– Может случиться так, что ты преодолеешь отчуждение от фильма и вполне сносно в нем сыграешь. И тебе покажется, что и дальше можно идти этим же путем. И пойдешь по нему. И каждый раз это незаметно тебя будет разрушать все сильней. И однажды от твоего дарования ничего не останется. Я видел многих актеров, с которыми как раз это и произошло. Они представляли собой жалкое зрелище. Я знаю, что когда что-то предлагают, отказаться трудней, чем принять. Но те, у кого хватает на это сил, часто оказываются в выигрыше. По крайней мере, уж точно у них гораздо меньше сожалений о прошлом.