Под стягом Никлота. Историко-приключенческий роман

, датские конунги Ка?нут

, Све?йн

и бургундцы идут на них. Сам папа Рим-ский Евгений III благословил крестовый поход против язычников.

– Ну, а нам оно на? руку. Заработаем немало, – довольно молвил, почёсывая пышную рыжую бороду, его сосед и добавил: – Кно?блаух, Фу?ггер и Та?леман уже пригнали в порт семьдесят ко?ггов

с оружием из Гамбурга и Бремена. Да наших двадцать. Сочти ещё пятьдесят обозов, что на подходе. Припасов и оружия хватит надолго. Здесь, в Любе?ке, велено ждать отряды воинов Христа. Они прибудут через пять дней. Граф А?дольф II Голшти?нский помогает нам. Вчера он сам был в гавани…

Речи купцов не на шутку встревожили Шалого. Страш-ная беда грозит обо?дритам, среди которых у него было немало друзей и знакомцев. Один из них – кузнец Му?жко, жил на самой окраине Любе?ка – в мы?зе

улицы Святого Ви?ккерта. Мужко наверняка связан с обо?дритским князем Никло?том и найдёт способ передать ему важную весть. «Скорее к Мужко! – лихорадочно билось в мозгу. – Иначе будет поздно!»…

Хорнер заметил беспокойство друга. И когда Степан, сославшись на усталость, направился к выходу из трактира, поспешил за ним. Через час они оба-друг

 уже стучались в калитку дома Мужко…

* * *

…Сразу за городской стеной начинались луга. Кирилл и Сабина брели по тропинке, ведущей к лесу. Только что прошёл дождь и на влажных травах самоцветами сверкали крупные капли. В прогретом дрожащем воздухе пахло васильками, ромашкой и мятой. Порхали над цветками бабочки, жужжали трудолюбивые пчёлы. Повсюду аккуратными рядами стояли ко?пны свежескошенного сена, в котором нарядным узором пестрели матово-бледный белозор и се-ребристо-синие бессмертники, ярко-красный воронец и лазоревый цикорий.

Вышли к реке. Кирилл собрал большой букет полевых цветов, протянул Сабине.

– Ты это мне? – удивилась девушка.

– Да, тебе, береги?ня.

– А кто это?

– Так у нас в Новгороде русалок зовут.

Она и впрямь была похожа на русалку. Задира-весе?нник

разметал по плечам волосы, спутал их с венком из ромашек на голове.

– Мне ещё никто и никогда не дарил цветов, – смущённо, и в то же время радостно призналась Сабина.

Радость светилась в её глазах, сложила в улыбку губы. Сабина раздумчиво посмотрела на Кирилла и вдруг уронила букет. Оба бросились собирать рассыпавшиеся цветы. Склонившись над букетом, Кирилл слегка коснулся руки девушки. Горячая волна обожгла обоих. Обоим стало почему-то страшно и то?мно. Громко забились сердца. Разом и слитно. Кирилл видел её глаза, её губы, раскрасневшиеся от разли?того по телу сладостного жара, ощущал тонкий аромат её волос… Слившись в долгом поцелуе, они растворились в бурном потоке нежности и любви…

* * *

…Хорнер и Шалый возвращались от Му?жко. Густели сумерки. На небе зажигались первые звёзды. Город готовился ко сну. Улицы были пустынны. Лишь изредка нав-стречу попадались одинокие прохожие да сторожа, расставлявшие на ночь рогатки и цепи, дабы защитить Любе?к от разбойников и ночных та?тей-воро?в.

Погружённые в мысли о только что состоявшейся беседе с Му?жко, друзья не сразу заметили, что за ними по пя-там неотступно следует какой-то человек в чёрном плаще и шляпе, низко надвинутой на глаза.

Дойдя до угла Английской улицы, незнакомец тихо свистнул. То?тчас из темноты вынырнули три мужских фигуры и окружили путников.

– В чём дело? – спросил Шалый.

– Деньги, да поживее, коли жизнь дорога! – раздался грубый голос стоявшего в центре верзилы, по всему – гла-варя шайки. В руке его холодно блеснул кинжал.

– Прочь с дороги, лиходе?й! – осерчал Степан и шагнул вперёд, увлекая за собой Хорнера.

– Ах так! – прорычал грабитель. – Ну, получай же!

Верзила замахнулся кинжалом, но Шалый перехватил руку бандита своей железной ладонью и круто повернул её. Раздался сухой хруст и кинжал со звоном упал на землю. Нечеловеческий вопль взорвал тишину квартала: держась за сломанную кисть здоровой рукой, верзила катался по земле.

– Что стоите, болваны! Кончайте с ними! – злобно провизжал главарь банды. В тот же миг Степан почувствовал острую боль под левой лопаткой. В глазах поплыли огненно-жёлтые круги. Ноги враз отяжелели, словно были из свинца. Усилием воли Шалый обернулся к бандиту в чёрной шляпе, и, уже падая, вонзил ему в горло свой кинжал. Последнее, что увидел Степан – это бездыха?нное тело друга, рядом с которым кто-то лежал, и стражников, выбегающих из-за угла. Потом наступила темнота…

* * *

…Кирилл проснулся от холода. Открыв глаза, увидел низкий, в паутине потолок и сырые, обомшелые стены. Сквозь узкое зарешечённое оконце пробивался тусклый свет. Пахло плесенью и мышами. Едва Кирилл поднялся с кучи соломы, заменявшей ему постель, как послышалось звяканье ключей. Со ржавым скрипом отворилась окованная железом дверь и в подвал вошёл тюремщик. Молча по-ставил на шаткий стол горшок с бобовой похлёбкой, ло-мо?ть чёрствого хлеба и кружку кислого пива. Так же молча повернул к двери. Уже на пороге тюремщик остановился и, словно о чём-то вспомнив, полез рукой за пазуху. На его сытой и красной от беспробудного пьянства роже мелькнула довольная улыбка. Достав небольшой узелок, бросил его Кириллу.

– Держи. От твоей сучки! Только зря она носит, парень, скоро болтаться тебе в петле! Тюремщик басовито захохотал и шагнул за порог. Снова щёлкнул замок и всё стихло.

Кирилл развернул узелок. Там лежали: половина жареного гуся, дюжина яблок и кусок ещё тёплого пирога с грибами. На чистой белой тряпице виднелись пятна пролитого вина.

«Опять жрал, скотина, и вино уволок! – выругался Кирилл. – И сколько же в тебя влезает, живогло?т?!».

Каждый раз, когда у?зникам приносили еду, тюремщик оставлял бо?льшую часть себе, издевательски приговария при этом: «Всё равно вам подыхать, а мне жить долго. Поэтому я должен хорошо есть».

Вот уже пятый день сидит Кирилл в тюрьме. Кто-то заколол начальника городской стражи Брю?кнера, который часто незаслуженными штрафами досаждал горожанам, и особенно заморским купцам. Убийство произошло на Английской улице, неподалёку от места трагической гибели Степана Шалого и Ханса Хорнера. В груди у Брюкнера торчал кривой кинжал. На рыбьего зуба рукояти была в-бита моногра?мма – русские буквы «К. Ш.». Стали искать убийцу среди русских торговых людей. Купцы, жившие на Торговом Дворе, сразу признали оружие Шалого-младшего: видели не раз у него на поясе дорогую вещь старой индийской работы.

Сам Кирилл не отрицал, что кинжал его. Но как он оказался в груди у Брюкнера – понятия не имел! Да, он был на Английской улице в тот злополучный вечер, провожал Сабину домой. Однако Брюкнера не убивал. Кинжал же потерял накануне, в порту, когда с Про?кшей Ло?мовым грузили товар. Но судья и слушать ничего не хотел. Куда там – все улики налицо! Поди докажи, что ты чист пред Богом и людьми.

Кирилла взяли под стражу в день похорон Шалого и Хорнера. Н?е дали даже по-человечески с ними проститься. И с Сабиной тоже. Теперь ему грозит смертная казнь. Хорошенькое дельце – умереть ни за что ни про что в неполные девятнадцать лет!..

…Взяв пирог, Кирилл принялся машинально жевать. Кусну?л раз, другой. Неожиданно зуб попал на что-то твёрдое. Кирилл разломил пирог и увидел небольшую желез-ную пилку. «Сабина! – осенила догадка. – Это она, лю?ба моя единственная. Кто же ещё мог придумать такое кроме неё. Умница!». Кирилл вдруг вспомнил, как смотрела на него девушка на кладбище. В безутешном горе она выплакала все слёзы. В сухих с покрасневшими веками глазах залегла глубокая печаль. Но взгляд их говорил: «Чтобы ни случилось, я всегда с тобой, милый!». А когда стража уводила Кирилла в городскую любе?кскую тюрьму, Сабина об-няла его и, поцеловав, шепнула: «Сеющий слёзы радость познает. Жди – и спасенье придёт!»…

…Покончив с ужином, Кирилл подошёл к двери и прислушался. Ни звука. Быстро вернувшись, придвинул к окну стол и, взобравшись на него, начал подпиливать решётку…

Глава 3. НИКЛО??Т ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Получив тревожные вести от купцов и лазутчиков, Никло?т созвал Большой Совет. В тронном зале Великиградского дворца собрались старейшины бо?дрицкой земли. Просторное помещение украшали искусно вырезанные фигуры зверей. По стенам, раписанным сценами войны, жатвы и охоты, висели медвежьи шкуры и почётные бранные трофеи – длинные баварские мечи и мизереко?рдии

, золочёные до?ньские

шлемы, панцири и кольчуги, боевые топоры, разноцветные щиты и самострелы. Пространство между ними занимали рога лосе?й и оленей, туров и кабанов.

Один за другим входили знатные бодрицкие мужи, умащивались на тяжелые скамьи вокруг гигантского стола. Не раз в этом зале решали они важные дела, совместно справляли праздники, а долгими зимними вечерами и в осеннюю непогодь пили мёды, слушая певцов и сказителей…

Никло?т за?нял место во главе стола. По правую руку от него расположился брат Любомир, сыновья Прибыслав и Вартислав, старейшины Ми?лидух, Вя?чко и У?до. По левую сели тысяцкие Де?рван с Лаври?той и прибы?вшие от гольза? тов

из Вагрии

Фе?ргот и Ма?ркрад.

Никлот поднялся с трона и окинул взором собавшихся.