Под стягом Никлота. Историко-приключенческий роман

– Эй, Ву?лко, косу не забудь! А ты, Бо?ян, вставай! Будет спать-то. Ишь, боров, развалился. Так и зо?рю проспишь. Всё бы тебе к девкам по ночам бегать!

Луг быстро о?жил. Из кустов и шалашей на него выходили поко?сцы. Тает над рекой Ла?ской лёгкий туман. Кружат голову медвя?ные запахи трав. С востока разливается сереб-ряный рассвет. Хорошо!

Старый Не?льчин окинул взором косцов, ставших вряд по краю луга вдоль реки, глянул на заметно посветлевшую полоску неба над лесом. Пора?.

– Ну, ребята, зачнём!

Разом зазвенели косы. Сбивая с сочных трав росу. Закипела жаркая работа.

Добрые сыновья у старого Нельчина. Дюжие, работящие. Потому и дом у них – полная чаша. Хозяйство крепкое: три о?бжи

земли, двадцать коров, полсотни лошадей, больше сотни коз и овец. Есть утки и куры. В амба?рах

и подклетях

большого дома об два жилья

, расположенного в самом центре села Дроздова, запасено впрок зерно и пшеничное и ржаное, ячмень, горох и овёс. Стоят в прохладных погребах кади с мёдом и соленьями, пузатые дубовые бочки с вином, брагой и пенным пивом.

Уважают Не?льчина в Дро?здове. И не только за то, что хозяин отменный, а и за то, что доброе, живое сердце имеет и чужую беду, как свою, принимает.

Прошлым летом зарядили дожди. Мокрая нива сопре?ла и почти вся полегла. Голод пришёл в Дроздов. И всё же Нельчин с сыновьями исхитрился собрать бо?льшую часть своего урожая. Собранным житом по-братски поделился с сельчанами. Не дал погибнуть от голодной смерти.

Доброту Нельчина люди не забыли. Когда у него от неизвестной хво?ри пали сразу все лошади и коровы – собрали серебро и янтарь для покупки новой животи?ны.

Да, в многотрудной жизни всем людям надо быть вместе. Один пропадёшь. Может, это и есть главное для человека – помогать другим в будни и праздники, и в суровый час беды?..

Ну, а нынче урожай обещает быть обильным. Дружно поднялись на редкость густые всходы. Зреют, наливаются силой тугие колосья. Зерно к зерну. Такому жни?ву позавидует любой хозяин. Хлеба? почти созрели. Дён через восемь можно убирать. А пока надо управиться с лугом – запасти сена впрок. Ведь каждый знает: корм хорош – и масло хорошее.

Зна?тное уродилось сено. Пышное, ароматное. Травы подняли?сь коню по грудь. Только поспевай, коси. Будет животи?не на? зиму сочный припас….

К полу?дню отвороши?в траву бороздника?ми—гра?блями, на?чали метать стога?. Укопни?ли половину луга. Солнце палило неща?дно. Словно решило стори?цей воздать за дождливое прошлогоднее лето. Притомились покосники-сенокосцы, упрели все изрядно. Нельчин объявил обед.

Выкупавшись в прохладных водах Ла?ски, собрали?сь возле шалаша. В жарком дрожащем воздухе аппетитно запахло ухой из свеженаловленных щук, печёной зайчатиной с грибами. Ели много и с наслаждением – а иначе какой из тебя работник! Запивали холодным малиновым квасом, черпая ковшиком из врытого в землю бочонка. Отобедав, сыновья Нельчина улеглись отдыхать в густой тени раскидистого дуба. Сам же Нельчин снял путы с ног лошадей, пасшихся рядом на лугу, и повёл их к реке.

Почуяв воду, кони весело заржали. А тонконогая кобыла, красавица Стрела, озорно кося чёрным глазом, нагнула морду и от радости слегка кусну?ла Нельчина за ухо.

– Вот ужо? я тебя! – шутливо пригрозил кобыле Нельчин и замахнулся на неё рукой.

Стрела сделала вид, что испугалась и отпрянула в сторону. Взбрыкнув передними ногами в белых носочках, она прибавила, наддала ходу и, обогнав жеребцов Чёрта с Каштаном, первой бросилась в воду…

Нельчин выкупал коней. Расчесал им гривы и хвосты и снова пустил на луг. Потом сел на прогретый солнцем валун, окунув ноги в речку. Холодные голубоватые стру?и приятно освежали натруженные подошвы, упругой силой наливали икры. Здесь, на песчаном берегу Ласки, зной почти не ощущался. Хорошо!

Нельчин блаженно зажмурился и погрузился в сладкую дремо?ту. Сонную тишину нарушало лишь журчание воды да редкий всплеск играющих тяжёлых рыбин…

Влруг ухо его уловило какой-то неясный шум. Будто где-то мычит скот и кричат люди. Горячий полуденный ве-тер донёс со стороны Дро?здова запах гари. Нельчин вскочил. Сердце сжалось в тревожном предчувствии. Беда!

Над холмом, отделявшем луг от деревни, взвился столб дыма. Позабыв надеть по?ршни

, старый Нельчин бросил-ся к сыновьям.

– Боян, Вулко! Дро?здов горит. По ко?ням, живо!

Вздымая облака пыли, отец и сыновья во весь опор помчались по дороге вдоль невысокого, поросшего березняком холма. На околице Дроздова всадники резко осадили коней. Глазам их открылась страшная картина: зловещие языки багрового пламени жадно лизали крытые дранью, тёсом и щепой серые крыши домов. Едкий запах гари стоял на улицах села. Дым и копоть закрыли пол-неба, погре-бальным са?ваном стлались над Дроздовым. По обочинам, у домов, во дворах – повсюду лежали изрубленные, пронзённые стрелами и копьями люди. Меж ними ходили ратники, одетые в ко?льчатую и дощатую бронь

, поверх которой были наброшены белые плащи с крестами на левом плече. Они по-воровски обыскивали убитых, торопливо и жадно срывая с них ожерелья, серьги и кольца. Каждый спешил, стараясь потуже набить большие кожаные кошели и сумки, подвешенные к поясам. Многие, не поделив добычи, гром-ко спорили между собой, схватывались в драке.

Ведя коней в поводу?, отец и сыновья густым лозняком незаметно пробрались к центру Дроздова. Терем Не?льчинов исчез – на месте его дымилась лишь груда обуглившихся брёвен! Весь двор был густо усеян пером и пухом гусе?й и уток. Тут и там виднелись опрокинутые пустые сундуки, разбросанная в беспорядке мелкая у?тварь.

Трава у колодца была сильно примята. Отсюда прямо к пепелищу тянулась широкая извилистая борозда, словно волокли что-то тяжёлое. На изумрудно-зелёной мураве лежал окровавленный саян

с оторванными рукавами.

– Светозара, голуби?ца моя! – вскрикнул Не?льчин.

Голоса своего он не услышал. Вместо крика из груди вырвался глухой протяжный стон. Острая боль пронзила сердце. Тугой комок застрял в горле, мешая дышать. Нельчин с трудом проглотил его и обернулся к сыновьям:

– Нет больше нашей матки, дети! И Дро?здова больше

нет!..

Словно закамене?в, Ву?лко и Бо?ян стояли сжав кулаки и неотрывно глядели на родное пепелище…

В это время из боковой улочки показалась группа крестоносцев. Впереди кнехтов

на сером в яблоках коне ехал высокий рыцарь в блестящих на солнце латах. На притороченном к седлу треугольном щите виднелся герб хозяина – по синему полю бежал серебряный волк со вздыбленной на загривке шерстью и хищно оскаленной пастью. Ниже красо-вался девиз: «Я не барон, не герцог и не граф. Я – Пёллер!». На широком поясе рыцаря висели длинный баварский меч и большой кинжал. Оба – с рукоятками в виде креста. Остальные воины Христовы были в гибких, до колен, кольчугах и юшманах

. В руках они держали копья, а из под их плащей выглядывали мечи. Кнехты уже успели где-то основательно прополоскать гло?тки вином и теперь едва держались на ногах. Их предводитель, сильно качаясь в седле, хриплым голосом затянул песню:

Пошёл я на гулянку.

Нану, нану, нану!

Пошёл я на гулянку,

Ты скажешь: ну и ну!

Пошёл я на гулянку,

Бумсвалера!

И встретил горожанку —

Ха-ха, ну и хитра!

Сказала, что с деньгами,

А вышло, что с долгами.