Под стягом Никлота. Историко-приключенческий роман

, мясной, медный, серебряный и янтарные ряды. Напротив стоял балаган шпи?льманов – бродячих музыкантов и артистов.

За плотным по?логом их шатра слышалось пение, грохот бубнов, звон гу?слей, то и дело прерываемые громким хохотом зрителей.

Степан Шалый давно уже всё про?дал и теперь ходил ме-жду рядов, прицениваясь к заморскому товару. Остановился у железного ряда. Сбавляя це?ну, долго спорил со свейским торговым гостем Бе?ргом Ю?ханссоном. Тот сначала упирался быко?м, но под конец сдался. Согласились на шести марках за пуд

. Ударили по рукам. Взял семьдесят пудов отличного све?йского железа. Напоследки у суконщика из Кёльна Пауля Руфа обменял полпуда рыбьего зуба

на три девятнадцатима?рковых поста?ва шёлка и семь восьмима?рковых поста?вов сукна. Да ещё и пополо?нок

выручил – бе?рковец

соли по две марки за пуд. Поспел в самый раз: ровно в шесть вечера ударили в било, что означало конец торга. Потом с Кириллом, Прокшей и Онуфрием возили товар на гостиный двор. А покончив с делами, прихватили Ханса Хорнера и вместе с ватагой других новгородских купцов двинули в трактир «Медведь», расположенный на улице Роз.

* * *

Славное пиво у Иога?нна Ку?мпа. Духови?тое, на хмелю. Выпьешь пару кружек – закачаются вдруг стены, поплывут мимо дубовые лавки и столы, веселее затрещат поленья в огромном камине. Ну, а если тебе прислуживают дочки Кумпа – Эрика и Лотта, тогда напиток и вовсе покажется божественным и ты не замечаешь уже ни закопчённого по-толка, ни едкого дыма от вставленных в железные светцы?

 еловых лучин.

Всё есть у ста?рого Кумпа: и мёды

, и наливки, и вина. Высятся по углам высокие пирамиды буковых и дубовых бочек, обитых медными обручами, с винами: не?ккарским

, мо?зельским

, ре?йнским

и мускате?лем

, также с бархатным и имби?рным пивом. В глубоком каменном подвале для самых дорогих гостей стоят запотевшие глиняные корчаги с романе?ей

и мальва?зией

. Счастлив здесь тот, кому нужны вкусная и сытная пища, хорошее вино и весёлые, но не строгие женщины…

Трактир был переполнен. Купцы и горожане, ремеслен-ники и мы?тники

пришли сюда пропустить стаканчик-другой, отдохнуть, обсудить дела. Степан Шалый и его друзья едва отыскали свободный стол. Сели напротив шумной, уже изрядно подгулявшей компании бременских и гамбургских купцов.

Подошли Эрика и Лотта с большим подносом, на котором стояли высокие кру?жки с холодным пивом, аппетитно дымилась жареная колбаса и ветчина в горошке, тушёная зайчатина в лапше с чесночным соусом, печёные на вертеле перепела и куропатки с луком и шафраном. Особо по?дали копчёную и сушёную рыбу, чёрную и красную икру свежего посола.

Короткие юбки и блузы со смелым вырезом давали при-сутствующим возможность по-достоинству оценить прелести девушек. Степан крякнул, с довольством и озорством потирая усы. Несмотря на свои пятьдесят четыре года чув-ствовал себя по-юношески молодым. Шестое лето пошло, как схоронил он жену Настасью. А уж как любила его и… ревновала тож!.. Оставаясь верным памяти её, второй раз не женился. Но по девкам да чужим жонкам нет-нет да и похаживал. Наверное, в деда пошёл, в Ондрея. Тот, сколь помнится, до женского полу дюже ярови?т был. Вот и Степан тоже своего не упустит. Недаром товарищи прозвали его «Шалый – ходок по бабам бывалый».

– Что, хороши девахи-то? – хитро подмигнув, спросил у Степана вощи?нник

Кондрат, дородный мужчина с ямочками на пухлых розовых щеках.

– А ничего, хотя наши-то, новгородские, стройней и те?льней будут!

– Ну и с этими уряди?ться можно, – откликнулся седой как лунь

лодейный староста Павлиний. – Я, бывалоча, и с троимя? управлялси.

– Вот жеребец, ему об домови?не

мыслить надо, а он всё туда же! Силён однако ж!

– Да и ты не промах, – ткнул в бок Кондрата Власт. – Ко вдовице-то Перфильевой, как ночь, так наведываешься!

– Дак в чужую бабу чёрт мёду положил!..

Дружный мужской хохот потряс стены трактира. Не-мецкие купцы за соседним столом обернулись и о чём-то зашептались между собой.

Выпили по второй, и по третьей. Сразу живее пошёл душевный разговор о торговых и житьи?х делах.

В самый разгар весёлого бражничанья Кирилл, попрощавшись с купцами, вышел из трактира.

– Никак занеду?жил сынок-то? – спросил Шалого Хорнер.

– Тут другое: пиво не пиво и мёд не хвала, а всему голова, что любовь дорога. Наверное, к дочке твоей, Ханс, пошёл свидаться. Их дело молодое.

– Видно, по? сердцу пришлась. Ну, что ж, коли так – отдам за него Сабину.

– Гобино?

 и гри?вны

у него есть. Остальное наживут. Кирилл летами молод, но в делах разбирается изрядно.

Так что с доста?тком всегда будут.

– Вот только разной они веры. А попам это не нравится.

– Да, попам не нравится. Но мы-то с тобой, Ханс, знаем: Бог един и вездесущ. Хотя каждый народ его по-своему зовёт. А с епископом договоримся. Перекрестит Сабину в православие – и вся недолга?

.

– Быть посему!..

Хмельные голоса за соседним столом становились всё громче. Знатно подгуляли немецкие купцы – выпит был уже не один бочонок пива и густой мальва?зии. Степан, сидевший к немцам ближе всех, невольно прислушался к их разговору.

– Скоро обо?дритским

 и лю?тичским

 не?христям конец! – прорычал густым басом огромного роста купчи?на, и стукнул оловянной кружкой по столу. – Герцог Генрих III Лев

, маркграф Альбрехт I Медведь