Стрелец государева полка. Меч падишаха

– А чего? Я и не чаял возможности вырваться отсюда уже.

– Не думаешь ли ты, что я предам моего государя?

Мятелев спохватился. И вправду подземный каземат сделал с ним что-то странное. И сейчас он подумал не о судьбе царского человека в Бахчисарае, но подумал только о себе лично…

***

Федор Мятелев мало понимал в том, что волновало Василия Ржева. Политические хитрости Приказа тайных дел были ему не совсем понятны. Но в страшное подземелье ему больше не хотелось.

– Если ты не согласишься, Вася, то давай сразу найдем себе быструю смерть.

– Смерть? – не понял приятеля Ржев.

– Именно смерть. Ведь можно броситься на стражу и погибнуть в бою.

– И что это даст? Нужно не просто погибнуть. Нужно принести пользу. Понимаешь, про что я говорю, Федор?

– Обратно в сырой каземат к истлевшим останкам на полу я не хочу. Ты там не был и тебе этого не понять. Когда турок-охранник запирал двери, на меня вместе с темнотой нападала такая тоска, что хоть волком вой.

– А я не хочу становиться евнухом. Ты знаешь, что Дауд обещал мне это?

– Чего? – не совсем понял Федор. – Это что-то вроде мерина?

– Да.

– Ну, это совсем не смерть в каземате и не смерть от пытки. На колу умирать страшно, а это…

– Федор! – Ржев грозно посмотрел на друга. – Прекрати насмешки свои. Привык скалить зубы. Я не желаю евнухом быть. Тем более что Адике мне нравится. А на кой я ей в качестве евнуха?

– Снова ты заладил про свою Адике. Чем она так тебя зацепила? Ведь и смотреть то не на что.

– А как Марта Лисовская? – парировал его выпад Ржев. – Там есть на что посмотреть?

– Сравнил тоже. Да Марта лакомый кус для самого султана.

– Адике еще молода, но поверь мне, через год-два, она затмит не только твою Марту, но кого угодно.

Федор покачал головой. Он, конечно, не хотел сказать, что Адике уродина. Но, по его мнению, девица была слишком худосочна…

***

В соседней камере в этот же время Дауд-бей допрашивал еще одного раба. Это был ни кто иной, как Минка Иванов. Его взяли люди Дауда в порту Трапезунда, когда он пытался проникнуть на генуэзскую галеру.

Палачи развели огонь и готовили инструменты для пытки.

– Так ты, по-прежнему, думаешь молчать, гяур?

– А чего я могу тебе сказать, эфенди? – по-турецки ответил Минка. За годы рабства он выучил язык врагов, хотя на галере и старался это скрыть. – Про то, как сбежал? Так многие сбежали тогда из твоего замка. Чего меня-то про это пытать?

– Я все знаю о побеге, гяур. И не это меня интересует.

– А что же тогда?

– Те самые люди, что сидели с тобой рядом на скамье у весла. Они интересуют меня.

– Это на галере «Меч падишаха»?

– Они сидели рядом с тобой долго. И ты не можешь не знать о них ничего. Они ведь разговаривали? И ты слышал о чем.

– И это все про что тебе знать надобно? Дак чего же ты, эфенди, пытку для меня готовишь? Такое я могу тебе и без неё рассказать.

– Хорошо. Но палачи пусть пока рядом побудут. Мало ли, что. Вдруг понадобится тебе память прочистить.

– Они много про что болтали. Но зачем тебе разговоры рабов с галеры?

– То не твоего ума дела, гяур. Твое дело на мои вопросы отвечать, – строго ответил Минке турок.

– Готов, эфенди.

Дауд-бей понял, какая удача сама попала к нему в руки. Этот раб уже порядком устал от рабства и если дать ему кое-что, он сможет стать полезным. Он отлично умел ломать вот таких, как этот гяур по имени Минка.

– Кто такие те двое, что сидели рядом с тобой?

– Они поначалу мне странными показались. Один сперва украинским шляхтичем назвался Комарницким. А затем сказал, что он стремянной стрелец государева полка из детей боярских Федор Мятелев. Второй дворянин Василий Ржев из дворянского ополчения Шереметева. Их в плен взяли. Я поначалу понял, что во время битвы. Но затем оказалось – нет.

– Что это значит?

– В Крым они сами прибыли. Так из их разговоров получалось.

Дауд задумался. А девка Али Чернобородого отлично умеет слушать, хоть и молода. Эти двое посланцы московских воевод!

– А с чего ты взял, что они прибыли в Крым сами?

– Дак много они о том ночами болтали. Мне их разговоры спать мешали. Мы-то на одной скамье сидели. Ржев много говорил про дом некоего мурзы Али рядом с Бахчисараем. Он жил там долго. И по всему было видать не в положении раба.

– Али? Ты сказал Али?

– Они так про него болтали, эфенди. Так и говорили мурза Али, что служил какому-то знатному татарину. Но имя его я запамятовал.

–Мурза который служил? Тогда его господин должен сидеть высоко. Мурзы служат лишь хану, калге или….

– Они звали его беем. Но имени не могу припомнить.

– Значит, в доме мурзы Али говоришь? Под Бахчисараем?

– Верно. И этот мурза помогал им. Но затем что-то там у них разладилось. Еще они про царевича татарского много болтали. Я много раз то слышал.

– Царевич? Мюрад Гирей?