Стрелец государева полка. Меч падишаха

– Кто такого пожелает? Вот ежели бы в бою смерть принять.

– Твой смертный час наступит не сейчас и не здесь! Тебе суждено увидеть далекие страны, про которые у нас на Москве и не слыхивали. Ты еще много раз будешь держать в руках саблю. И ты много раз будешь любить ту самую бабу, что приняла тебя на ложе в Крыму.

– Марту Лисовскую?

– Марту, – согласился старый стрелец. – Но тебе сейчас не про то думать надлежит.

– Как мне выбраться отсюда, дядя Степан?

– Время придет и все станет на свои места, Федя…

***

Удар ноги в бок разбудил Мятелева. Перед ним стоял турок с факелом:

– Вставай, гяур. Тебе повезло. Приказано посадить тебя в другой каземат. Но не вздумай снова брыкаться. Не то останешься здесь до конца дней.

Федор поднялся на ноги.

– Эй! Кузнеца сюда! – прокричал турок. – Отомкни его кандалы.

В каземат втиснулся худой кузнец в грязной чалме и принялся за работу. Вскоре Мятелев был свободен и покинул камеру для смертников.

В новом помещении, куда его бросили, было просторно, и там он увидел Василия Ржева. Федор бросился ему на шею и, мог бы поклясться, что никогда и никому так не радовался.

– Вася!

– Федор! Чего ты? – тот отстранился от него. – С ума спятил?

– Вася! Я рад тебя видеть! Если бы ты знал как я рад!

– И я рад. Но ты меня пугаешь.

– Какое это счастье просто поговорить с кем-то. А тем более с другом. Ты не поймешь этого, Вася.

– Да откуда ты свалился, Федор?

– Не спрашивай. Не дай те господь попасть в такое место. За веслом галеры в сотни раз лучше будет. Там где я был – живет настоящий страх, Вася. Три дня я там сидел. И три дня смотрел ему в лицо. Думал, сдохну там во тьме и сырости среди костей человеческих.

Ржев понял, что пережил стремянной стрелец. Он просидел несколько дней в каменном мешке, в каких турки любили морить врагов. Они знали, как нагнать на человека страх и как сломать его.

– А я все время здесь вот. С чего это пузатый турок решил нас снова вместе свести?

– Попали мы с тобой как кур во щи, Вася. И, боюсь, просто так отсюда не вырвемся.

– Не вырвемся? – задумчиво спросил Ржев.

– Второй раз он нам бежать не даст. Турок не дурак.

– Мне Дауд-бей предложил отправиться в Стамбул.

– Что? – Федор опустился на охапку грязной соломы.

Ржев сел с ним рядом.

– Ты чего сказал-то, Вася? Турок поможет тебе до Стамбула добраться? Так?

– Он знает кто я такой, Федя. Знает.

– Чего знает? – не понял Мятелев.

– Кто я на самом деле знает. Не ты ли сказал ему?

– Чего? – Мятелев отодвинулся от Ржева. – Чего я сказать то мог? Я пузатого турка и не видывал. Меня в подземелье кинули, и там я говорил только с тем, кто мне еду носил. А чего он знает то этот Дауд-бей?

– Про то, что я не просто так из Москвы послан и про то, что я не простой ратник дворянского ополчения.

Федор засмеялся.

– Чего скалишься? – обиделся Ржев.

– Так ты сам много раз про то говорил. Забыл? И говорил в присутствии Адике.

– Да что она могла понять в том?

– Я те говорил, что не простая это девка. Слушать она умеет, Вася. И не по её ли милости мы к турку в плен снова угодили? Думал про то? – Федор посмотрел на друга.

– Адике? Она сама хотела уйти из плена. Зачем ей это? Попались мы случайно, и она снова стала рабой.

– Как бы не так. Случайно! Скажешь тоже. Нас взяли ночью в горах, когда повстанцев громили в долине.

– И что с того? Не говори плохо про Адике. Даже если она и рассказала чего по слабости своей женской. Пытки испугалась. Что с того?

– Если бы испугалась, Вася. Здается мне, что она с самого начала подослана к нам была. Причаровала она тебя, Вася. И это худо. Но впрочем, мы все равно уже в лапах турка. Скажи лучше, чего он говорил тебе?

– Дауд-бей?

– А то кто же.

– Хочет, чтобы я ему про царского человека в Крыму рассказал. И за это обещает нам с тобой пропуск в Стамбул.

– Нам?

– Да. Он и тебя отпустит, ежели я ему все скажу.

– Вона как! – вскричал Мятелев. – Не врет, думаешь?

– Федор!