Матрос

? Я не чувствую ничего, товарищ фельдшер, – спокойно сказал боец.

? Бегом в калечку! – прокричал фельдшер.

Второй врач увёл бойца в госпиталь, и осмотр вскоре закончился. Дежурный офицер приказал нам отбиться, и через пару секунд все оказались на своих шконках. Я так вымотался за целый день, что стоило моей голове оказаться на подушке, как я моментально провалился в сон.

***

Первое утро в Кронштадте выдалось солнечным. После подъема нам приказали выстроиться на плацу, раздетыми по пояс. Из одежды были только штаны и прогары. Проводить зарядку назначили самого мускулистого и рельефного матроса. Он вышел бодренький и встал перед нами, выкатив свою мощную грудь вперёд.

? Побежали за мной! – весело крикнул он.

И тут началось, опять эта беготня бесконечная. Только теперь не вокруг церкви, а через небольшой мостик, который пересекал водоём, в миру названный «амазонкой». После водоема побежали в спорт городок, который представлял из себя заброшенное и поросшее сорняками футбольное поле со спортивными снарядами на нем. Со снарядов из-за балтийской влажности осыпалась штукатурка. Матрос гонял нас кругами по этому стадиону, но вскоре убавил свой спортивный пыл, когда увидел сто озлобленных пар глаз, готовых его испепелить.

? Закончили бег, встали в две шеренги, выполняем упражнения.

Ну упражнения делать одно удовольствие. Подвигались, размялись и побежали обратно в казарму.

Пока мы умывались и заправляли кровати, дежурный по роте расхаживал вдоль кубарей и подгонял всех бодрыми криками:

? Быстрее! Малую приборку наводим! Ровняем баночки по нитке! И кровати тоже!

Дневальный подаёт звонки, затем орет, что есть мочи:

? Рота, стройся в центральном проходе для перехода на завтрак! Форма одежды номер два!

Завтрак здесь получше, чем в предыдущей части, было даже какое-то изобилие: несколько разных каш, кофе, пряник и маленькую картонную коробочку с молоком.

Далее последовал неизменный ритуал подъема российского флага. Проводится это событие на плацу, который окружен желтыми обшарпанными стенами казарменных корпусов. Участвует весь личный состав части, кроме тех, кто в наряде.

? Батальоооон! Равняяяйсь! Смирно!!! – стальным басом горланит командир батальона.

Матрос поднимает российский флаг, из динамиков начинает играть гимн. В понедельник и воскресенье гимн поётся целиком, в остальные дни – первый куплет и припев. Смотрю по сторонам и понимаю, что добрая половина матросов не знает гимн России и просто беззвучно открывает рот. Многие и вовсе не поют, потому что не хотят. Я пел, правда, не всегда, по настроению.

Первые дни в Кронштадте проходили, в общем-то, спокойно. После всех утренних ритуалов нас отправляли в казармы, садили всех в центральном проходе, затем офицеры выбирали одного матроса, «умеющего» нормально читать, вручали ему в руки Устав ВС РФ и заставляли читать вслух громко и чётко.

Матрос вначале довольно бодренько начинал глаголить об обязанностях солдата/матроса, но вскоре и сам уставал от этой мутотени и переходил на усыпляющий тон. Все это занятие я могу точно назвать первой жестокой пыткой в армии.

Минут через десять я клевал носом, веки стали тяжелыми, и я уже не мог держаться. Рядом стояла кровать, над которой я склонился. Понимаю теперь армейскую поговорку: «солдату лишь бы найти точку опоры и можно уснуть».

Прикрыл глаза всего на секунду. Я не спать, ребят, просто позалипаю чуток, совсем чуток. Сам внимания не обратил, как провалился в блаженную темноту. Мне ничего не снилось, просто выключился и хотел остаться в этом состоянии. Внезапно сквозь темноту я услышал громкий шлепок, сразу за которым последовала яркая вспышка, взорвавшая мою темноту. Я резко проснулся и подскочил, не понимая, что случилось.

Секунды мне хватило, чтобы оценить ситуацию и сделать вывод: рядом со мной стояли старшина роты (контрактник) и замкомвзвода. Оба были не русские. Они стояли молча, смотрели на меня пару секунд и убедившись, что я не сплю, ушли куда-то по своим делам.

Сердце колотилось, я почувствовал боль в шее и понял, что эти хлопок и вспышка – метод пробуждения старшины. Это он меня как следует шлепнул ладонью по шее.

? Легко отделался, – сказал сидящий рядом матрос, смотревший, как я растираю покрасневшую от удара шею.

? Спать охота просто, – улыбнулся я.

? Всем охота.

Совет по выживанию в армии №5

Никогда не бодрствуй, если можно поспать.

Сон в армии – это чуть ли не самый главный ритуал. Про него солдата придумано огромное количество анекдотов и смешных историй. Именно сон приближает солдата к самому главному событию службы – к дембелю.

Не зря же говорят: «Солдат спит – служба идёт»

В году всего 365 дней. Это 8760 часов, 525 600 минут или 31 536 000 сек. Но из всего этого океана времени примерно 2920 часов уходит на сон! А это, на минуточку, 121,5 день! То есть чистой службы остаётся всего 243,5 дня.

Понимаете теперь, почему сон имеет такое значение в армии? Половина службы – это СОН!

Вопреки всему, что было сказано, написано, спето, придумано, снято и нарисовано, с глубины советского времени и по сей день главное испытание в армии – это вовсе не дедовщина, это не офицеры и уставы, это не наряды и строевые и даже не учебные тревоги. Самое тяжёлое испытание в армии – это время, неумолимый организм, который плюет на все и вся, живет только по своим, неведомым человеку законам. На него нельзя повлиять, его нельзя поторопить или приостановить. Ты должен прожить каждое мгновение службы, каждую секунду, минуту, час, день, неделю, месяц, пока все это плавно не перетечет в год. Казалось бы, что такое год на гражданке? Да ерунда, два семестра, четыре сезона, глазом не успел моргнуть, и он пролетел. А в армии год – это целая жизнь, которую нужно прожить от ее рождения, когда на тебя надевают форму, до завершения, когда эта же самая форма, потрепанная, мятая, стертая, выцветшая, выбрасывается на склады.

Совет по выживанию в армии №6

По возможности не думайте о времени.

Когда отключаешь навязчивое желание считать месяцы, дни, недели, служить становится намного легче. Ты как бы абстрагируешься, просто живешь в потоке армейских событий, которые иначе как рутиной не назовешь. Подъем, наряд, тревога, зарядка, подъем флага и все по кругу, каждый день. Если считаешь время, оно начинает работать против тебя, движется еще медленнее. В идеале просто забудьте, что есть гражданка, что там есть какие-то дела, что вас кто-то ждет. Просто смиритесь с тем, что вы солдат. Представьте, что родились в погонах и умрете в них, это навсегда, и форма – ваша вторая кожа. Вы – солдат, дитя войны, и это ваше призвание, ваш крест и вам его нести, сгибаясь под его тяжестью. Смиритесь с этим, и станет легче, гарантирую.

Хотя, кого я обманываю, знаю же, что будете считать. Все считают, и я считал.

***

? Рота, подъем! – слышу знакомый крик и вскакиваю со шконки. На зарядке в этот раз было полегче, ее вёл не особо спортивный мичман, поэтому ограничились несколькими кругами бега, остальное время – ОФП. Утренний прохладный ветерок дует с залива, тело покрывается гусиной кожей.

После малой приборки мы берём свои уставные одеяла и выходим на плац. Рота делится на две шеренги, в которых мы поворачиваемся друг к другу лицом. Матросы одной шеренги зажимают одеяла между ног, передают его солдатам из другой шеренги, после чего и те и другие начинают трясти белье. В воздух летят клубы пыли, и через минуту все начинают кашлять (ну ладно, не все, надо ж приукрасить). Вся процедура занимает минут пять-семь.

Этот ритуал мы проделывали каждую субботу. Суббота – это день ПХД – легендарный Просто Ху**** День (хотя, вообще-то, парково-хозяйственный). Описания этого дня так много во всех произведениях, песнях и прочем фольклоре про службу, что у меня нет никакого желания присоединяться к этой армии графоманов и цитировать то же самое в сотый раз. Скажу только одно: все эти ребята не врали. ПХД – это реально ху**** день. Рота разделяется на две части: матросы первой части идут мыть казарму, матросы второй, вооружившись мётлами, совками и вениками (пардон, голяками, мы ж на флоте), остаются вылизывать внешнюю территорию.