Гнев Бога

Иродиада отступила назад, и с глазами, полными слёз, прижимая руки к груди, в которой она ощутила боль, с надломом в голосе воскликнула:

– Ну, моисеевский грубиян, я тебе этого никогда не прощу!

И она, словно ища поддержки, обернулась к Филиппу, но тот сильно хлопая себя по ляжкам, залился беззвучным смехом. Он любил свою жену, но боясь прослыть смешным, делал вид, что не замечал её кокетства, измен, которые она никогда не скрывала от него. А теперь, увидев потрясённое гневом и обидой лицо Иродиады, он вмиг почувствовал облегчение, оживлённо спросил Мецената:

– Свободнорождённый ли этот подросток?– и, получив утвердительный ответ, с удовольствием обнял Иуду за плечи. – Маленький иудей, приходи ко мне в дом. Ты всегда будешь желанным гостем.

После этого Филипп более чем, когда-либо размашисто жестикулируя руками, весело заговорил с Меценатом. И они направились в театр. А Иродиада, идя рядом с Иудой, смотрела ему в лицо, с досадой отмечая его безупречную красоту. Торопливо придумывала планы мести, один ужаснее другого. И вдруг, перечисляя эти планы, она захотела поцеловать изящные губы маленького иудея. Иродиада улыбнулась. Другие чувства захлестнули её душу до такой степени, что ощутила дрожь во всём теле.

Едва Меценат вступил в театр, как все, кто находился в ложах и по бокам от сцены, встали на ноги и встретили его мерными греческими аплодисментами и криками приветствия.

Иуда восторженно смотрел на своего господина и замирал от счастья, что он будет служить такому важному вельможе, и мысленно умолял его, чтобы он приказал Иуде что-нибудь сделать для него. И не сразу подросток заметил пылкий взгляд Иродиады. Внимание принцессы смутило Иуду. В своей стране он привык к тому, что женщина никогда не отрывала взгляда от земли, не смела заговаривать первой даже со своим мужем.

Когда Меценат возлёг на ложе, Иуда занял место возле его головы, не спуская с него влюблённых глаз.

Это был день и час, когда Меценат раздавал стипендии начинающим поэтам, художникам, музыкантам и артистам– всем, кто решил связать свою судьбу с миром искусства. Для получения стипендии претендент должен был показать сенатору и его друзьям, которые составляли жюри, свои лучшие произведения. Впрочем, никто из соискателей щедрот Мецената не уходил без награды. Но для того, чтобы стать постоянным стипендиатом, нужно было создать нечто, указывающее на одарённость претендента.

Ложи жюри располагались полукруглым амфитеатром под открытым небом перед сценой. И когда в них начали размещаться друзья Мецената, то в это время появился запыхавшийся Луций Сенека, уже известный в Риме философ и драматург. Сейчас его лицо было перекошено гневом, а венок, что прикрывал его раннюю лысину, был сбит на сторону. Час назад Сенека решил пешком пройти по улицам Рима, чтобы вкусить сладкую пищу своей славы, но как назло впереди него появился модный поэт Катулл, по мнению Сенеки: ничтожный поэтишка и глупый малокосос. Так вот народ…это скопище пороков! при виде молодого поэта пошёл за ним толпой и прославлял его дикие, аморальные стихи. Народ кричал во всё горло, не замечая более достойного, но менее привлекательного лицом и сложением тела Сенеку, который едва-едва сдерживал свой гнев, готовый закричать богохульные проклятия в адрес презренного и глупого римского народа, что не умел заметить истинный талант!

И вот теперь, находясь в сильнейшем раздражении, Сенека с презреньем оглядел претендентов на стипендии. Он всегда был против того, чтобы в Риме, как грибы плодились бездарные поэты, и не одобрял щедрость Мецената. Сенека занял место рядом с Меценатом и, шумно сопя носом, уткнулся в свиток. Сенатор сделал знак глашатаю, и тот, выйдя на середину сцены, громогласно объявил:

– Вергилий Марон из Мантуи, римский гражданин. Комедия «Приключение раба».

Вергилий, похожий на подростка, в тоге взрослого юноши, с тёмными кругами вокруг глаз, дрожа коленами, стоял в толпе таких же, как он кандидатов, и мечтал о тихих и малолюдных улицах родного города. Он прибыл в Рим несколько дней назад. И в первые минуты был потрясён величием города, оглушён непрерывным шумом и криком, суетой и быстрым темпом жизни людей. Все его честолюбивые мечты мгновенно растворились в душе. Он хотел найти спокойное место, где бы можно было передохнуть. Но вот на его пути появился добрый человек с щедрой улыбкой, который за круглую сумму в сто сестерциев ( это всё, что было у юноши) открыл ему тайну: как добиться щедрот Мецената. Сенатор любил комедии о рабах и сладострастных матронах, о плешивых мужьях, которых обманывали супруги. А потом показал: как пройти в сады Мецената. Вергилий подальше спрятал в мешок свои стихи. Вергилий поселился на постоялом дворе и всю ночь сочинял комедию, хотя, являясь поэтом, всегда относился к ним с пренебрежением.

Едва глашатай объявил его имя, как он быстро вышел на сцену и развернул свиток папируса. И, не отрывая взгляда от строчек, трепеща в душе от того, что на него смотрели столь великие люди, медали, с профилями которых, он рассматривал с детских лет, тонким голосом прочёл:

– Комедия «Приключение раба»…

Сенека, раздражённый тем, что юноша был слишком молод, подпрыгнул на ложе и возопил, указывая пальцем на Вергилия:

–Только вчера на этом же месте такой же подросток – возможно, это был ты! – читал нам комедию «Приключение раба»!

У Вергилия заметно дрогнули колени. Он поднял развёрнутый свиток так, что закрыл им своё лицо от экзаменаторов и, собрав все свои силы души и мужество, отчаянно крикнул:

– Комедия из трёх действий!

– Да, – с сарказмом откликнулся Сенека, дрыгая ногами,– первое действие мы уже видели.

– Действующие лица: хитрый раб.

– Ага, – пробормотал философ, – а вторым у него будет: добрый раб.

– … добрый раб! – обескураженный подсказкой, крикнул Вергилий, ещё более дрожа коленами.

В ложах прозвучали смех и аплодисменты.

– …опытная в любовных делах матрона…

Наступила тишина. Все с интересом начали смотреть на тощенького и очень юного писателя.

– …опытный в любовных делах государственный муж…– уже более уверенно прочитал Вергилий и, заметив, что в следующей строчке есть небольшая дырка в папирусе, он глянул через неё и, найдя в ложе прямо перед собой сердитого философа, продолжал говорить, не спуская с него взгляда: – …Маленький, лысый, с крючковатым носом, зловредный друг государственного мужа, который уже не хочет женщин…

По ложам прокатился звук смеха. Все посмотрели в сторону Сенеки. Его внешний облик был похож на героя комедии. Сенека в замешательстве пожал плечами и откинулся на ложе. А Вергилий, посчитав себя вполне отомщённым, добавил:

– …но справедливый. А в конце комедии оказывается добрым.

–Хоть этим порадовал, – сказал философ под хохот друзей

После перечисления героев комедии Вергилий, разгорячённый и потный, начал торопливо читать своё произведение, но оно было скучным и не натуральным. Все герои говорили, как боги, и обильно цитировали возвышенные, грустные стихи о любви. Члены жюри откровенно зевали, беседовали друг с другом. Сенека язвительно фыркал и, разводя руками, кричал:

– А где же юмор?! И где нужно смеяться?

Меценат со вздохом перебил юношу:

– Вергилий, хорошо. Остановись.

Но тот, понимая, что если сейчас не дочитает комедию до конца и не убедит этого вельможу в том, что он, Вергилий Марон имеет великий талант писателя, то ему придётся бесславно вернуться домой. Ужасаясь от этой мысли, Вергилий пронзительным голосом продолжал читать, но Меценат был неумолим. Он сильно постучал ладонью по столу.

– Довольно, довольно, Вергилий. Ты утомил нас. – И он уже сделал знак секретарю, чтобы тот наградил юношу деньгами, однако в последний момент остановил руку и обратился к растерянному Вергилию: – Мне не знакомы те стихи, которые ты цитировал. Чьи они?

– Это мои стихи…

– Они хороши.

– Да, я знаю, потому что мне покровительствуют боги.

Сенека вновь подпрыгнул на ложе и язвительно вскрикнул:

– Никак ты хочешь стать первым среди первых во Вселенной?

– Да. Ради этого я и приехал в Рим, – просто и скромно, потупив взгляд, ответил юноша.

Меценату понравились слова Вергилия, и он, сделав одобрительный жест в его сторону, сказал:

– Прочитай свои лучшие стихи.

И Вергилий начал декламировать лирические элегии, полные нежности и наивности, воспевающее первое любовное чувство. Жюри ответило аплодисментами. Восхищённый Меценат готов был спуститься на сцену и расцеловать юного поэта, но боясь избаловать мальчишку и тем погубить его талант, он ограничился только одобрительным кивком головы.

– Вергилий, я даю тебе виллу в удалённой от дорог местности. Там ты сможешь спокойно писать стихи, не испытывая ни в чём недостатка.

Юноша в полной растерянности пошатнулся. Он, направляясь в Рим, мечтал о блестящей жизни поэта, полной удовольствий, пиров, красивых женщин, а его направляют в деревню!!!

Разочарованный, с глазами полными слёз, он смотрел себе под ноги и слушал Мецената.

– Деньги я тебе пока не дам. В твоём возрасте вредно их иметь. Женщины, вино, кости могут погубить твой дар…– но тут Меценат, подумав, что огорчённый мальчишка мог сбежать домой, мягко добавил: – Через два месяца я пошлю за тобой, и мы поговорим о твоей дальнейшей судьбе. А теперь иди.

И он дал знак глашатаю: вызвать на сцену следующего кандидата на стипендию.