Ошибка императора. Война

Вскоре на борт парохода перешёл весь персонал посольства за исключением торгового атташе.

Восемнадцатого мая 1853 года «Громоносец» вышел из гавани, встав на якорь на внешнем рейде Константинополя, где простоял до конца заявленного срока. Однако ответа от султана так и не последовало.

Двадцать первого мая 1853 года после полудня «Громоносец» поднял якорь и вышел в открытое море. Русская делегация возвращалась домой.

После визита в Константинополь светлейшего князя и его не совсем удачных переговоров относительно надёжности отношений с Англией некоторые сомнения всё же заставили Николая I рассмотреть возможность сотрудничества в вопросе раздела Турции с Австрией, в благонадёжности которой он не сомневался. Отпуская в июне 1853 года в Вену своего посла Мейендорфа, император напутствовал его:

– Передайте австрийскому императору, что я всецело рассчитываю на его дружбу. Надеюсь, он припомнит, кем я был для него в деле с Венгрией.

– Непременно, ваше величество, – сказал посол. – Франц-Иосиф в душе боится Наполеона III, а потому совсем не лишним было бы посулить ему нашу военную помощь.

– И то правда, Пётр Казимирович! Коль вследствие нашей общей политики относительно Турции он подвергнется чьему-либо нападению, скажите ему, что мои войска опять к его услугам.

Когда явно почувствовалось ослабление позиций Николая I в турецком вопросе, в Англии начались ещё более острые политические дебаты касательно дальнейшей политики в отношении России. И здесь более всех усердствовали виги. Их партия боялась, что Россия станет более сильной и это может оказать негативный эффект на баланс сил в Европе, где Великобритания была на первых ролях.

Не все европейские страны полностью соглашались с Великобританией в вопросе отношений России и Турции. Некоторые всё же высказывали осторожное мнение, что Россия и впрямь требует таких уступок от османов, которые несовместимы с независимостью Турции и суверенными правами султана. И как ни доказывал канцлер Нессельроде, что речь идет только о «покровительстве православной церкви» и князь Меншиков разорвал сношения с Турцией из-за якобы редакционных несогласий в нотах и проектах формулировок, Марку Васильевичу не верили.

Нельзя сказать, что переговоры русской делегации прошли совсем неудачно: и да, и нет. Удивительно, но результат переговоров, в принципе, устроил все стороны конфликта.

Россия не добилась главного, но, пригрозив мусульманам, что православных христиан в Турции она не бросит, обеспечила себе право (пусть и спорное) при необходимости ввода войск в Валахию; Англия тоже не упустила своего: напрочь рассорила турок с русскими, подведя их к началу войны. Молодой император Франции выиграл пока в том, что без его страны уже не мог разрешиться этот вопрос. Но были ли дипломатические старания Англии и Франции продиктованы одним лишь желанием защитить Турцию от нападения со стороны России? Нет, конечно, у них были свои интересы.

Англия вплотную подошла к своей главной цели: под предлогом защиты Турции напасть на Россию и ослабить её. В надежде вернуть себе северное побережье Чёрного моря, Кубань и Крым Турция заручилась поддержкой сразу двух великих стран – Англии и Франции; Наполеон III увидел в этом прекрасный момент для реванша за 1812 год, чтобы поднять свою популярность среди французов.

Проявляя максимальные усилия в разжигании воинственных настроений слабой к тому времени Турции, обе западные державы желали отстоять Османскую империю исключительно затем, чтобы не допустить Россию к Средиземному морю. А уж потом самим (без России) разобраться с Турцией.

А Европа уже захлебывалась от восхищения деятельностью английской дипломатии и стойкостью турецкого султана, который, как писали все популярные в то время газеты, проявил незаурядную выдержку, терпение и стойкость в переговорах с Россией. «Грозный русский царь Николай, – писала английская «Таймс», – потерпел поражение»

Император Николай I, читая иноземную прессу, был в ярости. Он потребовал от Нессельроде немедленно отправить в Турцию ультиматум: если Порта не даст положительного ответа на требование России, русские войска пересекут границу придунайских территорий, чтобы «силой, но не войной» добиться того, что султан отказался сделать добровольно.

Санкт-Петербург так и не получил от турецкого султана ответа на ультиматум. Потеряв терпение, Николай I решил действовать.

В начале июля 1853 года царь издал манифест, в котором всенародно признал необходимость двинуть русские войска в Придунайские княжества. «Не завоеваний ищем мы, в них Россия не нуждается. Мы ищем удовлетворения справедливого права, столь явно нарушенного…» – написано было в царском указе.

Вскоре русские войска под командованием генерал-адъютанта князя Михаила Дмитриевича Горчакова переправились через Прут[49 - Река на Украине, в Молдавии и Румынии,] и вошли в Молдавию и Валахию.

Царь рассчитывал, что эта силовая акция заставит султана подчиниться давлению России. «Если и это не поможет, – открыто говорил император послам Франции и Англии, – мне останется только признать независимость этих территорий».

Как всегда, отличился французский посол Кастельбажак. Как-то старый вояка напрямую спросил Николая I:

– Ваше величество, а коль и это не поможет?

– Тогда Россия признает независимость Сербии. Но, увидите, господа, все закончится благополучно. Ни Англия, ни Австрия за Турцию не вступятся. Без их поддержки, даже если случится, что этот авантюрист Наполеон встанет на их сторону, османы не решатся на открытое неповиновение мне. Султан, поди, не самоубийца, – уверял послов и свое окружение император.

Правительство Англии в лице министра иностранных дел Кларендона, а также оппозиция, возглавляемая тем же лордом Палмерстоном, и прочие английские политики, тщательно маскируя свои истинные намерения, за спиной России упорно готовились к вторжению на её территорию.

А премьер-министр Англии лорд Абердин продолжал лицемерно говорить о нерушимости дружбы и мире с Россией.

И царь этому верил, но здесь он заблуждался: самоуверенность Николая возобладала над его благоразумием. Создалась тупиковая ситуация. Всё шло к большой войне.

В июле 1853 года в Вене собрались послы Британии, Франции, Австрии и Пруссии. После долгих споров и компромиссов они выработали соглашение, так называемую «Венскую ноту». Император Николай I, как ни странно, согласился подписать компромиссное соглашение, однако не без участия англичан, а главное, совсем неожиданно, турецкий султан отказался от подписи.

Труд венских дипломатов пошёл прахом.

Именно в это время объединённый флот Англии и Франции получил приказ следовать в пролив Дарданеллы и встать на якорь в Безикской бухте.

Эта неглубокая, защищенная от ветров бухта в Эгейском море являла собой прекрасную якорную стоянку для кораблей – плацдарм, от которого было рукой подать до Черного моря, а там – и России. Флот союзников постепенно стал заполнять акваторию бухты.

На все вопросы русских дипломатов англичане клятвенно заверяли, что их флот не пойдёт дальше, если Константинополю не будет грозить вторжение. К этим обещаниям подключились и Австрия, и Пруссия, заверив российского императора о своём нейтралитете по отношению к России.

Удивительно, но царь Николай, воспитанный на рыцарских понятиях и будучи благородным, верил этой лжи, так велика была его вера в порядочность джентльменов с берегов Туманного Альбиона и стран Европы, которых Россия не раз выручала, проливая кровь русских солдат на их территории. Жалко, но Николай I не слышал, как австрийский император Франц Иосиф I в тайных беседах со своими партнёрами говорил: «Конечно, нехорошо выступать против старых друзей, спасших тебя когда-то, но в политике нельзя иначе, а наш естественный противник на Востоке – Россия. Наше будущее – на Востоке. Мощь и влияние этой страны стали возможны только по причине слабости и разброда в нашем лагере. Мы должны объединиться и довести русских до краха».

И всё-таки Австрия и Пруссия не рискнули открыто выступать на стороне Великобритании и Франции. Однако их враждебный к России нейтралитет сковывал на границах значительные силы русских войск, так необходимые в Крыму и Севастополе.

А в Европе всё больше и больше складывалось негативное отношение к России.

Слишком долгое нахождение на российском троне Николая I оторвало его от реальной жизни в собственном государстве. Он уверовал в свой авторитет в Европе, силу и мощь российской армии и флота. И он, царь, словно ослеп. Он не видел, как вокруг России плетётся клубок лжи и недоверия. Как из стран Европы вокруг Англии постепенно образовывается враждебная России коалиция.

Действия русского императора приобрели противоречивый, непоследовательный характер. Он продолжал считать, что врагов в Европе у него нет, кроме Турции.

Создавалось впечатление, что император не понимал особенностей своего времени: эпохи завоеваний и желания любыми средствами расширить свои территории.

Как однажды канцлер Нессельроде, говоря о своём государе, горько произнес: «Он намерен выбросить Россию из Европы».

По всем признакам назревала война с Турцией. Османы усиленно готовились к захвату русских территорий на Кавказе и с помощью союзников хотели вернуть себе Крым, хотя султан, глядя на громадный флот союзников, скопившийся недалеко от его границ, подспудно понимал, что быть полновластным хозяином на Крымском полуострове ему уже не придётся.

И вот под давлением англичан в начале октября 1853 года Османская империя объявила войну России. Сосредоточенная в районе Батуми двадцатитысячная турецкая армия должна была высадиться в районе Поти и Сухуми, чтобы окружить и уничтожить русскую армию на южном Кавказе. Переброску этих войск должен был осуществить турецкий флот под командованием адмирала Осман-паши.

Ещё до объявления войны, предвидя эти события, по приказу военного ведомства эскадра вице-адмирала Нахимова в конце сентября перевезла из Севастополя на Кавказское побережье вместе с большим количеством снабжения около семнадцати тысяч человек. Затем в целях недопущения переброски турецких войск на Кавказ эскадра Нахимова вышла для крейсерства восточной части Черного моря.

Выход в море эскадры не остался незамеченным Турцией, её корабли попрятались в бухты. Несмотря на жесточайшие штормы, русские корабли в течение месяца упорно искали место стоянки турецкого флота. И наконец, в начале ноября 1853 года турецкие корабли были обнаружены на внутреннем рейде Синопской бухты.

Чтобы исключить возможность турецкому флоту покинуть якорную стоянку, несмотря даже на многочисленные береговые батареи, установленные по берегам узкой бухты, Нахимов принял решение, не дожидаясь помощи, атаковать турецкую эскадру.

Обнаружив на рейде Синопа русские корабли, командующий турецким флотом Осман-паша не стал волноваться: «Флот неприятеля небольшой, шесть береговых батарей охраняют нас… Надо быть полным глупцом, чтобы зайти в бухту, – рассуждал он. – Поди, султану уже известно о русских кораблях. Если потребуется, флот союзников выручит…»

Но, как мы увидим из дальнейшего повествования, этого не случилось: помощь Осман-паше не пришла.

Часть вторая

Синопский бой

Ноябрь 1853 года.

Полдень. Море штормит. Идёт дождь. То исчезая, то появляясь на гребне волн и валко переваливаясь с борта на борт, напротив входа в Синопскую бухту стоят корабли русской эскадры. С вытравленными в воду якорными цепями в условиях плохой видимости со стороны они смахивают на стаю сторожевых, грозных и могучих, псов на привязи, надёжно охраняющих вход в жилище.

Ближе к вечеру, когда на затянутом тучами небосклоне почти не осталось светлых просветов и начало темнеть, в двух кабельтовых от линейного корабля «Чесма» бросил якорь флагманский 84-пушечный корабль «Императрица Мария».

Флагман только что закончил разведывательный рейд вдоль берега турецкой бухты, пройдя в опасной близости от входа в неё, где Нахимов разглядел места стоянки турецких кораблей и их количество, а также расположение береговых батарей.