Демон Пепла и Слез

Алекс резко сел и нахмурился, словно на его лице отражались мои эмоции. Я растерянно взглянула на него, но чем он может помочь? Мы за этим разговором и приехали. Вздохнув, я кивнула Лиске.

– Дай мне только переодеться, ладно?

И помолиться на всякий случай. Мало ли, как тут внуков любят? Может, под грибным соусом и с чесночком.

Судя по тому, как здесь боялись произносить имя шаманки, всякое могло быть.

Глава 32. Бабушка, которую съел паук

В темном зале пахло сыростью и тянуло прохладой. Каждый шаг гулко отдавался от стен; казалось, кто-то идет следом. Я несколько раз обернулась, но пещера оставалась пустой. Нас провожали только длинные скрюченные тени, изогнутые под странными углами. Блики свечей скользили по каменному изваянию Велора, погружая в тень лицо и оттеняя глаза зловещим блеском.

В Велоре всегда была эта нотка. Что-то демоническое, потустороннее. Может быть, часть меня всегда знала, кто он. Может, именно это меня привлекло. Велор был мечтой. Недостижимой… нечеловеческой.

Совру, если скажу, что не скучаю по нему.

– Следуй за мной, – раздался мелодичный голос шаманки. Я резко повернулась, чтобы заметить, как ее силуэт исчезает в широком проеме. Там, за этим проемом, клубилась тьма. Жутко…

– Я первый, – ободряюще дотронулся до моего плеча жених и сделал шаг.

– Не ты. Ты останешься, – возразил голос шаманки. Он звучал отовсюду, словно паучиха находилась одновременно везде.

– Ты одна не пойдешь, – Алекс перехватил меня за руку.

И сама бы не хотела. Как-то не по себе. Я посмотрела вслед паучихе, и поежилась. Чувствую, съедят меня и не поморщатся.

– Я скоро вернусь.

– Подожди!…

Я выдернула руку из хватки Алекса и, пока тот не опомнился, скользнула во тьму, следуя за шаманкой. Сзади загрохотало; не надо оборачиваться, чтобы понять: вход перекрыт. Но я все же обернулась. Приложила ладонь к камню, перегородившему выход. Растерянно осмотрелась.

В пещере стоял холод. Пробирал до самых косточек. По полу стелился дым, наполняя помещение неясными тенями, отчего все казалось зыбким и туманным, словно окутанное тонкими нитями паутины. Слабо мерцали свечи; они едва освещали комнату, выхватывая отдельные предметы. Пучки трав, развешанные по стенам. Полки с разноцветными склянками. Дым от горящих трав. Каменный, грубый алтарь с потеками.

Здесь царила невозможная тишина. И витала смерть. Неясный, слабый запах старой смерти. Я сделала шаг к алтарю – так вот что за потеки на нем! Жертвенник… это кровь.

Мне здесь не нравится. Я нахмурилась и поискала шаманку глазами. Но та как в воду канула! Некстати захотелось узнать, каких размеров должны быть здешние пауки, чтобы плести такие громадные коконы? Я сделала шаг в комнату, оглядываясь.

– Вы хотели меня видеть? – громко крикнула я, и эхо разнесло голос по всей пещере. – Спасибо, что согласились встретиться!

Огромная паутина задрожала; из-под нее выглянула паучья лапа – вряд ли у шаманки такие шершавые и мохнатые руки! А потом и восемь глаз показались. Ого! Я пауков не боюсь, но… он же с меня ростом! Крик в горле застрял!

– Шико, пошел прочь! – резко приказала невидимая шаманка, и паук скрылся в коконе. Голос раздался сбоку, я резко повернула голову. Успела заметить лишь движение, будто шаманка растворилась в тенях.

Нервно передернувшись – пауков не боюсь, но терпеть не могу, – я подошла к алтарю.

– Зачем я здесь?

– Не бойся. – К голове прикоснулись чужие пальцы, отводя мои волосы за спину. Когти пробежались по открывшейся шее. Пальцы были холодны, как лед, их прикосновения обжигали.

Шаманка усилила нажим у основания головы, и я внутренне сжалась. Может, бабушку Красной Шапочки съел волк, но мою поглотил демонический паук. Верите или нет, я бы предпочла волка.

– Я не убью тебя. Какая славненькая вышла… я вложила в тебя слишком много сил. Жаль убивать такое творение.

– Потому, что я ваша… внучка? – с трудом выдавила я.

– Ты гораздо больше. Дочь всего Ковена. То, ради чего мы принесли столько жертв… Знаешь, кто ты такая, девочка?

– Не понимаю… я охотница.

– Охотница, – презрительно засмеялась шаманка. Смех у нее был низким и сухим, как наждачная бумага. – Такое человеческое слово! Но ведь ты не человек…

В ее движениях, жутковатых, было, тем не менее, что-то изящное. Она неторопливо переместилась к стеллажам и занялась травами – ее руки будто жили отдельной жизнью. В жестах невозможным образом сочетались грация и смертоносность – это завораживало и пугало.

– Присядь. Позволь угостить тебя напитком.

Я бы охотнее отказалась. Сейчас опоит – и на алтарь. Но попробуй откажи! Я обхватила ладонями предложенный отвар и украдкой принюхалась. Незнакомые травы. Таких не знаю.

Я рискнула сделать глоток – напиток приятно согревал и пока не спешил меня травить – и поставила чашку на стол.

– Что значит, не человек? – наконец, выдохнула я. – Это потому, что во мне ваша кровь? Кровь полудемонов?

– Моя кровь, говоришь… – странно улыбнулась шаманка. Ей, в отличие от меня, стулья были не нужны. Она замерла напротив и подбородком указала на чашку. – Пей.

И снова мои руки невольно подняли чашку, а губы сделали глоток. Я растерянно поставила отвар обратно. Лучше не сопротивляться странным чарам шаманки: я знала, что придется рисковать. Тем более паучиха обладала непонятной властью, отдаленно напоминающей силу Велора. Подозреваю, прикажи она, я бы добровольно закуталась в паутину и подвесилась сушиться.

– Ты кровь проклятых. Но и кровь невинных, принесенных нами в жертву. – Шаманка говорила, и ее голос едва пробивался сквозь туман в моей голове. Здесь слишком душно. Такой запах… я чувствовала себя опьяневшей. Я сделала глоток. – Ты кровь высших. Высших демонов.

Я подавилась напитком, последние слова прозвучали особенно отчетливо. Каких еще высших?

– Обычные демоны не могут жить в мире, сохранив собственное тело… их много… и много нас. Как разбросанные бусины, которые не могут снова собраться на нитку, – прошептала шаманка. – Война длится столько веков… обе стороны от нее устали. Пей, – потребовала она.

Ее глаза довольно сверкнули, когда я отпила из кружки. Мысль вместе с беспокойством забилась в дальний уголок памяти.

– Ради окончания войны мы заключили с демонами договор и принесли в жертву Ковен невинных. Мы должны были возглавить и демонов, и охотников, но все пошло не так. Лекса понесла от Аввариона, в ту пору правителя демонов, ее сын должен был стать завершающей жертвой. Его высшая кровь, его жизнь должны были возродить нас. Создать нечто новое… не демонов. Не охотников. Новую расу. Расу порядка.

Шаманка помолчала, задумчиво водя ладонью над дымом. И тот ей повиновался, меняя очертания вслед за движениями.

– Но Лекса помогла сыну бежать. Научила его быть тенью. Она погубила нас всех…

Шаманка выплюнула последние слова с горечью и злостью, но ее лицо осталось бесстрастным, застывшим, как красивая маска.

– Нас прокляли. До конца мира, до конца света нас заживо похоронили в этой пещере. Не живые. Не мертвые. Лишенные права на смерть. И тогда я пошла на крайние меры ради своего Ковена. Я заключила сделку с Авварионом, отцом сына Лексы, отцом Амброзайоса. Я отдала собственную дочь, я напоила ее кровью убитого Ковена и кровью Аввариона, и я убила дочь собственными руками – чтобы возродить.

Она подошла и подцепила мой подбородок черным когтем.

– Единственная из всех нас она получила право жить. Рожать детей, первый из которых особенный. Ген, который передают старшим дочерям, ген высшего демона. Ген сильнейшего демонического клана. Таких, как ты, больше нет.

На этот раз я подавилась сильно. Закашлявшись, поставила на стол кружку. А шаманка тем временем зажгла какие-то травы, и их едкий запах вконец сбил с толку. Меня по-настоящему начала колотить дрожь. Эта женщина несла что-то… странное. Я не понимала, что она говорит!