Жизнь и приключения вынужденного переселенца. Книга первая. Байки о бабайке

Самый продвинутый в этом направлении был Гришка. Годом раньше Гришка был тихим скромным мальчиком с миловидным личиком, которого до пятого класса в школу водила его тетя Маргарита Борисовна.

Маргарита Борисовна была классным руководителем у закадычного уличного друга Гектора – Юрика Сметанева, отсюда и его кличка – Сметана.

Тогда Гришка учился ровно, ни в каких авантюрах участия не принимал. Его замечали только в конце четверти, когда объявляли четвертные оценки и хвалили дисциплинированных учеников.

Опека тети его смущала, но деваться было некуда.

Во время перемен он исчезал. Только потом, от друганов из параллельного «Б» класса, где учился Сметана, одноклассники узнали, что Гришка бегал к тетке пить чай.

В шестом классе его как подменили! Он стал искать контактов с обитателями классной галерки, а для этого нужно было стать таким же, как они – учиться через пень колоду, хамить учителям, бегать с уроков и т. д. Тогда же он начал курить.

Такие резкие перемены не приветствовались ни галеркой, ни классом, ни учителями. Он попал в положение непонятого, отчего, видимо, чувствовал себя неуютно. У него появились друзья старше возрастом и с непонятными интересами.

А пока у скамейки в парке из недр его куртки возникла распечатанная пачка кубинских сигарет «Портогас». Ребята впервые видели такие сигареты. Куда привычнее были «Прима», «Памир», в лучшем случае – «Беломор».

С хитрым прищуром Гришка протягивал пачку потенциальным потребителям. Чувствуя какой-то подвох, народ нюхал сигареты, разглядывал, мял, пытаясь нащупать что-то внутри.

Никто не закуривал. Пауза затянулась.

Опасаться было чего, особенно при такой щедрой раздаче. В пачке могла оказаться сигарета, заряженная серой от спичек. Тогда закопченное лицо, обгоревшие брови и ресницы гарантированы. Или сигарета, забитая ногтями – одной затяжки хватало, чтобы нутро выворачивалось часа два.

Так что же там? Девчонки затихли и с интересом наблюдали за развитием событий. Гришка предложил сам прикурить сигареты всем.

Одна за другой сигареты стали возвращаться к хозяину.

Вот раскурена и последняя.

Ничего не происходит.

Пацаны по-взрослому затянулись.

Еще ничего не произошло, а Гришка уже хохотал, сложившись пополам при своем небольшом росте.

И тут началось!

Первого прорвало Гарика.

Гарик – добродушный парень. Достаточно крупно сложен, с еще не прошедшими признаками детской полноты.

В шеренге он стоял первым по росту. Круглое, бесхитростное лицо, с полным отсутствием темперамента, так характерного для его армянского племени. Именно это коренным образом отличало его от старшего брата Генки, который учился в той же школе на два класса старше. Тем не менее, чувствовалось, что он в семье любимец. Так продолжалось, пока не родился младший братишка, и мать стала меньше времени уделять своему Гарику. Трудный на подъем, он иногда становился предметом насмешек и подковырок. Но, по причине своего добродушного характера, редко обижался. Да и друзья, зная его, старались не доставать.

Особого желания учиться он не испытывал, и пользуясь покровительством матери, частенько избегал наказаний от отца.

Несмотря на свой достаточно спокойный характер, Гарик всегда был вместе с «классными активистами» и принимал участие во всех, или почти во всех их проделках.

К десятому классу за ним закрепилась кличка – «Дядюшка Чиличало». Дядюшка потому, что добрый, а Чиличало потому, что во время урока на вопрос: «Кто возглавлял коммунистическое правительство в Чили?» – он повторил подсказку Петьки – Чиличало.

Когда его окутал дым, валивший, казалось, даже из ушей, из глаз брызнули слезы и окрестности огласились раскатистым ревом, вырывающимся из его горла.

Ему вторили еще несколько участников мероприятия.

В парке поднялся невообразимый шум.

С верхушек деревьев с диким криком сорвались сотни ворон.

Этот шум заглушил все происходящее внизу.

А здесь, опираясь друг о друга, безудержно разрывали кашлем свои детские легкие еще несколько пацанов.

Все бы ничего, да только уже через пять минут все толпа кубарем летела через парк, прикрывая головы сумками, папками и портфелями под плотно падающим сверху вороньим пометом. Уделаны были все, с головы до ног. Естественно в школу уже никто не пошел. Обходными путями пробирались домой, чтобы не нарваться на ненужные расспросы.

На следующий день, на первый урок вместе с классным руководителем в класс вошли члены «инквизиции».

Горькой детской правде о вынужденном прогуле, конечно, никто не поверил. Окончательная точка в этой истории была поставлена через несколько дней, на родительском собрании.

Родители все до одного, как это ни показалось странным членам педсовета, подтвердили версию прогульщиков.

Гришка же и в самом деле ничего с сигаретами не делал. Просто сигареты были сделаны из отходов кубинских сигар, и такой их крепости никто не ожидал.

В отместку учителя пытались прилепить этой незадачливой группе кличку «вороньи пастухи».

Но школьная правда неумолима! Всем известно, что живут только клички придуманные учениками, а не наоборот.

ГРУНЯ

Октябрь заканчивался. Воздух стали наполнять запахи томатной пасты, которую производили многочисленные, близлежащие консервные заводы, запаренного укропа, забродившего винограда.

Первые желтые листья навевали грусть.

Базарчик, расположенный по дороге в школу, аппетитно благоухал восточными ароматами специй и свежей зелени. Он всегда был завален овощами и фруктами.

Для мальчишек, кто жил недалеко от базара, наступала пора, когда можно было заработать немного денег или ящик-другой помидоров, пару арбузов, дыню.

На базаре для них всегда находилась работа. Что-нибудь разгрузить, посторожить, перебрать и т. д.

Базарные торговцы понимали, что если местные пацаны спрашивали работу, то лучше ее дать, иначе чего-нибудь не досчитаешься, но уже безвозмездно.

Надоедливых, как мухи, пацанов можно было вежливо отгонять, но ни в коем случае не применять крепкие слова, а уж тем более силу.

Уличное братство – великая вещь!

Они могли пожаловаться своим старшим братьям или товарищам, и тогда продавцу приходилось искать место на другом базаре.

Сохранялся вынужденный, со стороны базарных обитателей, нейтралитет по отношению к местной шантрапе.

Вся эта идиллия длилась от силы недели две. За это время все свободное пространство в доме было завалено овощами и фруктами, которые потом неторопливо перерабатывались во всевозможные варенья, соления, компоты, соки и т. д.

* * *