– Серёжа умер три года назад. От цирроза печени.
– Пил?
– Пил.
– Д-да. А дети? Кто у тебя?
– Мальчики. Четырнадцать и двенадцать лет.
– У меня такие же. Девочки. Жена умерла. От рака лёгких.
– Давно?
– Год назад.
Они замолчали. Женщина подошла к зеркалу и поправила причёску.
– Я тебя сразу узнала.
– Почему не сказала?
– Побоялась. Вдруг откажешься. Мне нельзя терять выгодного клиента. Да и… любопытно. Ведь ты мне нравился.
– Нравился?
– Я не лгу. Какая мне выгода врать? Ты мне очень нравился. Особенно тогда. На вечере. Помнишь, как мы играли партизан?
– Помню.
– Ты был такой смешной. А потом объяснялся в любви. Я помню каждое твоё слово.
Дмитрий криво усмехнулся.
– Не веришь? Хочешь, повторю?
– Не надо.
– Ты был очень серьёзный мальчик и требовал немедленного ответа. Но так нельзя. Не могла же я броситься тебе на шею? А потом ты уехал.
– И ты вышла за Серёжку Тихомирова.
– Что мне оставалось делать? И не сразу, а через пять лет.
– Д-да.
Дмитрий, наконец, натянул штаны и глянул на часы.
– Мне пора.
Она вопросительно посмотрела на мужчину.
Дмитрий старательно завязывал галстук.
Оскал
Дорога была прекрасная: сухая и ровная после недавнего ремонта. Старенькая «шестёрка», словно чувствуя настроение возвращающихся с дачи хозяев, летела стрелой. Андрей с сожалением снял ногу с педали газа – въезжали в город.
Первый перекрёсток, второй, ещё один, а вот и последний. На нём надо сделать правый поворот, и они, считай, дома.
Слегка наклонив голову вправо, Андрей заглянул в зеркало на сидящих сзади Веру и Алёшку. Устали бедные. Ничего. Немного осталось.
Ощущение было такое, что иномарка выросла из-под земли. Она летела прямо на красный свет. Обнаглели сволочи: ездят, как хотят.
Андрей резко вывернул руль вправо, благословляя Господа, что кроме них на перекрёстке никого больше нет. И если бы иномарка взяла чуть-чуть левее, всё обошлось бы вполне благополучно, но та неожиданно вильнула вправо. И «крутой» парень в кожанке, сидевший за рулём иномарки, сделал это вполне осознанно. Андрей готов был поклясться самой страшной клятвой. Никогда не забыть ему холодно-спокойного взгляда «крутого», того, как расчётливо крутанул он «баранку».
Андрей, что есть силы, надавил ногой на педаль тормоза. Визг тормозных колодок слился со скрежетом сминаемого металла. А ещё дикий Верин крик.
И сразу всё стихло. Андрей закрыл глаза и, обессиленный, откинулся на спинку кресла.
Как всё глупо получилось. Как глупо.
Но нужно было что-то делать. Андрей обернулся. Вера, белая, бессмысленно глядела на него округлившимися от ужаса глазами, судорожно прижимая к груди спящего Алёшку.
Надо же, не проснулся.
Андрей осторожно выбрался из машины, обошёл вокруг. От сердца отлегло: он ожидал худшего. Много шума из ничего. Ни бампер, ни фары, ни подфарники не пострадали. Лишь слегка помято переднее левое крыло. На час работы.
Затем Андрей взглянул на иномарку. Тоже ничего серьёзного. Небольшая вмятина на переднем правом крыле. Всё остальное цело, а вмятину можно отрихтовать. Даже краска не понадобится.
Он ласково кивнул Вере: не беспокойся. Она облегчённо закрыла глаза.
Пожалуй, не стоит конфликтовать из-за такой ерунды. Андрей подошёл к водителю иномарки, безмятежно курившему в своём автомобиле. Странный тип, даже не вылез посмотреть, что с его машиной. Молодец, хоть не удрал.
– Ничего серьёзного, – сказал Андрей парню. – На полчаса работы. Можешь ехать. Мне от тебя ничего не надо.
Андрей сунул руку в открытое окно, намереваясь дружеским рукопожатием подкрепить свой отказ от каких бы то ни было претензий. «Крутой» выпустил струйку дыма и насмешливо улыбнулся.
– Зато мне от тебя кое-что нужно.
– Тебе? – Андрей удивлённо посмотрел на парня. – Чего?
– Пять тысяч баксов, – спокойно ответил «крутой».
– Пять тысяч! За что?
Дружелюбная улыбка медленно сползла с лица Андрея.
– За разбитую машину, – холодно уточнил парень и скосил глаза на протянутую руку Андрея. – Убери свою вонючую лапу!