– Вот-вот, тебе, дураку, год не надо платить! Может, поумнеешь немного. Пойми ты, идиот, это же вещий сон! Такое – раз в жизни бывает! Сам говорил, что веришь в вещие сны. Про Александра Македонского заливал. А теперь – в кусты. Другу не хочешь помочь. Думаешь, я себе всё заграбастаю? Там хватит на всю нашу часть. Сбросим с тобой власовские мундиры и заживём по-человечески. Неужели не заслужили?.. Ну, давай! Режь. Не трусь.
– Пойми, не бывало такого, чтобы мёртвый человек ожил! Такое только в сказках случается.
– Какие сказки. В любой районной больнице существует реанимационное отделение. Тысячи людей живут по второму, а то и по третьему разу.
– Сравнил! То реанимация. Там оборудование. А у меня что? Бутылка водки, которую ещё надо выкопать.
– А Иисус Христос? Он что, в реанимационном отделении воскресал? А Лазарь?
– Хватил! Ты – не Лазарь. Я, тем более, не Христос. Да и с ним не всё ясно. Евреи утверждают, что он и не воскресал вовсе.
– Нашел, кому верить.
– А ты кому поверил? Кому? От кого у тебя этот сон? Кому и для чего понадобилась твоя кровь? С огнём играешь. О душе подумал?
– Иди ты к чёрту со своей душой! Легко героя корчить, когда на шее никто не висит. А когда у тебя трое детей? И жена безработная? И сам четыре месяца зарплату не получал? От хорошей жизни ежегодно стреляются десять тысяч офицеров?
– Да чушь всё это! Пойми ты, чушь!
– Я четыре ночи подряд видел золото! И если бы только оно. А камень! А запорожец! А гаишник? Ведь всё совпало!
– Да не может такого быть!
– Потому что не может быть? А что в твоей любезной Библии сказано? Вера может сдвинуть гору!
– Причём тут горы?
– Притом!
– Ну не могу я!
– А Витальке Костыгову смог? Когда ему ногу откромсал!
– То в каких условиях было. Парень истекал кровью. Нога держалась на липочке.
– Смог?!
– Ну и что?
– Так и я сейчас пулю себе в лоб пущу и кровью истеку, если ты не поможешь мне!
– Чёрт с тобой!
Я полоснул ножом по Вовкиному горлу. Брызнула кровь.
Вовка захрипел.
– Режь скорее,– простонал он.
Отступать было некуда, я ожесточённо заработал ножом…
Сделав всё, как было велено, взял в руки лопату.
Долго я копал. Несколько часов. Не один куб, а десять, перелопатил, огромную яму вырыл, но так ничего и не нашёл…
Что делать?
– Что будем делать?
– Киса, выражайся, пожалуйста, яснее. Что ты имеешь в виду?
– Ради бога,– она страдальчески морщится, – не называй меня кисой. А также собачкой, зайкой, птичкой, рыбкой и… прочими животными.
– Раньше тебе нравилось. Когда я называл тебя кисой. А также собачкой, зайкой, птичкой, рыбкой и… прочими животными.
– То было раньше.
– Что изменилось с тех пор?
– То, что я…
Она смолкает и пристально смотрит ему в глаза. Он недоумённо пожимает плечами, затем его брови резко взлетают вверх.
– Ты хочешь сказать?..
– Да.
– Ты уверена?
Она горько улыбается.
– Что ты намерена делать?
– За этим я и пришла к тебе.
– Почему ко мне?
– Как тебе не стыдно.
– Чего именно я должен стыдиться? Я, что, встретил тебя в неосвещённом подъезде и приставил нож к горлу? Или оглушил дубиной и затащил в кусты, когда тёмной ночью ты возвращалась домой из муниципальной библиотеки?
– Я была о тебе лучшего мнения.
– Всем нам свойственно ошибаться. Люди, при ближайшем рассмотрении, совсем не те, какими представляются нам издали. Совсем не те.
– Ты воспользовался моей слабостью. Я не думала, что это зайдёт так далеко. Потеряла контроль над собой. А ты подло воспользоваться.
– Бедная невинная овечка. Сколько лет назад ты впервые попала в зубы хищному волку, и сколько серых разбойников успело за это время поглодать твои бедные невинные косточки? Мне, во всяком случае, достались объедки.