– Что вы имеете в виду?
– Соблазнять меня вы не собираетесь? Иначе вино непременно появилось бы на столе. Или вы так надеетесь на свои чары, что думаете обойтись без допинга?
– Что вы несёте? Не собираюсь я вас соблазнять.
– Так плохо выгляжу? А мне говорили, что я чуть ли не секс-бомба. Выходит, врали?
– Успокойтесь, пожалуйста. Не знаю, что имели в виду ваши воздыхатели под словом «секс-бомба», но вы, достаточно привлекательная девушка.
– Спасибо и на этом, – сказала «секс-бомба», отправляя в рот очередную порцию салата. – А сколько вам, кстати, лет?
– Сорок пять.
– Странно. Моему отцу столько же, но он не пропускает ни одной юбки.
– А вашу маму ему не жалко?
– У меня нет мамы.
– Куда она делась? И чьё молоко вы всасывали? Вкупе с вселенской мудростью.
– Мама ушла от нас пять лет назад.
– И правильно сделала. Зачем ей жить с козлом, который бегает за каждой юбкой.
– Тогда папа ни за кем не бегал. Он очень любил маму.
– Что же она ушла от него?
– Встретила человека, которого любила всю жизнь. И ушла к нему.
– Где же он скрывался до столь знаменательной встречи?
– Он давным-давно уезжал из страны. Женился там. У них родились дети. А затем все погибли в автомобильной катастрофе.
– А он остался жив?
– Его не было в машине.
– Печальная история. Даже вдвойне печальная.
– Втройне.
– Вы правы. Втройне. Но ему показалось мало гибели собственной семьи. Дай-ка я, подумал он, ещё и другую семью разрушу. Чем они лучше меня? Пусть тоже страдают. – Я посмотрел на девушку. Её лицо было непроницаемо. – Очень переживали?
– А как вы думаете?
Она даже жевать перестала. Так и сидела с набитым ртом.
– Да вы ешьте, – сказал я. – Подавитесь ненароком. Кстати, вы сейчас очень похожи на щекастого хомячка. У вас в детстве не было хомяка?
Она отрицательно качнула головой и уткнулась в тарелку.
– А у нас был. У дочери. Очень переживала, когда Борька – так звали хомяка – умер. Зато сын равнодушен к животным. – Я вздохнул. – Ничего, кроме компьютеров, знать не хочет. За уши не оттащишь от ноутбука. Ладно, когда был маленький. Сейчас такой лбина вырос, почти с меня ростом, девки табунами вьются вокруг него – и что? Хоть бы раз сходил на свидание. Нет. Ему, видите ли, неинтересно. Весь смысл жизни в том, чтобы пальцами по клавишам тыкать.
– У вас и жена, должно быть, высокая?
Я подозрительно посмотрел на девушку. Какое её дело до моей жены? Взгляд у неё был… Не умею я читать в женских глазах.
– Да. Высокая.
– Ноги от ушей?
– От ушей. И всё остальное, как надо. На самом высоком уровне. Она и сейчас даст сто очков форы любой фифочке.
– Надо думать. Вы свой шрам заработали, когда её от бандитов спасали?
– С чего вы взяли?
– Так ваши сотрудницы говорят. Возвращались поздней ночью домой, услышали в тёмном переулке женский крик, там бандиты грабили молодую девушку, и вы, как благородный рыцарь, бросились на помощь, на предсмертный вопль трепетной лани и вырвали плачущую девушку из грязных лап озверелых бандитов. При этом были смертельно ранены ударом бандитского ножа по лицу. И по другим частям тела. Благодарная девушка выходила вас, вернув буквально с того света, (кстати, вы видели свет в конце тоннеля?) и вышла за вас замуж. – Всё это говорилось на полном серьёзе, вдохновенно, я бы сказал, с надрывом. Светлана Александровна даже ножом слегка помахивала в такт своим словам. – Правда, есть и другая версия, – сказал она, помолчав. – Более прозаическая.
– Очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.
– Вас ранила ваша будущая жена, когда вы пытались её изнасиловать.
– Хотите сказать, что бдительная девушка пришла на свидание с десантным ножом? А затем я заставил её выйти за меня замуж? Как заставил? Также угрожая ножом? Или топором? Затем заставил родить мне двух детей? С плетью в руках?
– Нет, конечно. Без плети. Просто девушка пожалела вас.
– Занятные истории. И какая вам ближе?
– Вторая.
Светлана Александровна замолчала и с любопытством уставилась на меня огромными чёрными глазищами.
– Вы стишки, случайно, не кропаете?
Она покраснела. Значит, угадал.
– Весенней лунной ночью, раскроете окно в своей спаленке на втором этаже загородного дома, сядете на подоконник в одной ночной сорочке – ослепительно белой и тоненькой-тоненькой, так что сквозь неё отчётливо просвечивает ваше точёное тело – и, вперив жгучие очи в желтоватый диск луны, начинаете бормотать бессмертные вирши, которые словно из счетверённой пулемётной установки выскакивают из ваших бесподобных уст. О чём, интересно, вы пишете? О прелести героина? Или группового секса? Неужели об однополой любви?
– Не смешно.
– Надо быть последним идиотом, чтобы пытаться изнасиловать сестру своего друга. А шрам я заработал самым негероическим образом. Шёл. Споткнулся. Упал.
– Очнулся. Гипс. Знакомая история. Никак не вспомню, где я её слышала?
– Не знаю, где вы её слышали, но в моём случае всё было именно так.