Служил Советскому Союзу!

Флагманский РО, недовольно посмотрел на командира БЧ-2. Видимо он считал, что перебивать докладчика, только его прерогатива. Бондаренко увидев взгляд своего начальника сразу замолчал.

Мансур прокашлялся, и продолжил:

– Такие замеры электромагнитных полей, совместимости работающих радиоэлектронных средств корабля и наводок на всех устройствах, могут делать только специалисты специальной измерительной лаборатории научно-исследовательского института связи. Понимаю, что в условиях боевой службы это сделать невозможно. Значит, их работу на корабле, нам необходимо организовать на период возвращения с боевой в базу или, если будут возможными такие решение, то при заходе в Камрань. Я понимаю, что наши орудия и ракеты предназначены для боя, и не могут быть отключены, даже на короткие промежутки времени. Поэтому, я планирую со своей стороны уже сегодня создать группу проверки в составе старшего инженера БЧ-4, командира первого дивизиона БЧ-4, командира радиотелеграфной группы. А для придания легитимности нашим замерам, я предлагаю включить в эту группу специалистов из БЧ-7 и БЧ-2 и утвердить эту группу приказом командира соединения. Руководителем этой группы предлагаю назначить командира боевой части семь капитана 3 ранга Муравьева, как самого непредвзятого в этом вопросе и специалиста в вопросах использования радиоэлектронных средств. Доклад закончен.

– А я предлагаю назначить руководителем старшего инженера БЧ-2 капитана 3 ранга Шеломова – внезапно, сказал капитан 3 ранга Бондаренко, сделав недовольное лицо.

Флагманский связист, немного помолчавший, пожевав губами, тихо сказал:

– Я против кандидатуры Шеломова. Пусть руководителем будет Муравьев. Это и статус выше и солиднее, все же командир боевой части. Плюс он специалист вопросах. Если будет надо, то я буду докладывать свое мнение командиру соединения лично.

Все присутствовавшие на совещании, понимали, что в произошедшем виновато не БЧ-4, а скорее всего, это связано с какими-то проблемы в БЧ-2. Хотя все может быть и надо проверить все варианты. Все понимали, что по результатам расследований, установленные причастные, наверняка полетят с должностей и даже могут лишиться звезд на погонах. Скандал назревал не шуточный. О происшествии уже было доложено в Москву. Видимо, будет доложено в самые высокие инстанции, возможно вплоть до Генерального секретаря, зная степень реакции, в таких экстремальных случаях, можно было предполагать, что проблемы по данному происшествию, способному выйти на уровень ООН, и выводы будут сделаны руководством страны и министерства обороны, самые серьезные. Никто из ракетчиков и артиллеристов, явно не хотел брать вину на себя, понимая серьезность ответственности. А так виновна, какая-то там совместимость, непродуманность, каких там проблем совместного использования радиоэлектронных средств. И чего там Мансур упирается? Взял бы, сразу вину на радиоэлектронную совместимость, и вопрос решен. Виновных на корабле нет. А это главное.

Мансур это тоже понимал, что если сейчас согласиться со своей виной, то ничего не расследовать больше не будут Виновный уже назначен. Но подобное может повториться вновь, и с более тяжелыми последствиями. И он стоял на своем.

Ракетчики, тоже стояли насмерть, на своей версии. Утверждали во всех инстанциях, что у них никто не стрелял, и выстрелить даже не мог случайно. Никакие наводящие вопросы, не могли сбить их с принятой версии защиты.

Замеры, проведенные группой исследований, никаких отклонений от нормы не нашли. Не наводились напряжения, на капсюлях и в сетях управления стрельбой, при работе средств связи, на разные антенны, разными передатчиками, в разных режимах работы и на разных мощностях. И Муравьев с членами своей группы подписали акт.

Но такой акт не устроил ни специалистов БЧ-2, ни флагманских специалистов, ни командира соединения. Это значило, что причина так и не найдена. И далее искать надо у себя в боевой части. А это уже или технические проблемы, или организационные, либо просто человеческая дурость.

О том, что это может быть заранее спланированная диверсия, даже не думали. И только когда оперуполномоченный особого отдела капитан 3 ранга Миронов вечером зашел к Мансуру в каюту и начал задавать наводящие вопросы, Мансур вдруг понял, что и такая версия имеет право на жизнь.

Во время захода в Камрань, на борт корабля прибыли специалисты измерительной лаборатории из научно-исследовательского института связи с кучей различных приборов. Днем и ночью вместе со старшим инженером БЧ-4 они производили замеры, наводимых электромагнитных полей на всех орудиях, зенитных автоматах и на ракетных установках, от всех работающих на корабле радиоэлектронных средств. Командир боевой части управления Василий Муравьев, командир боевой части связи Мансур Асланбеков, и командир ракетно-артиллерийской части постоянно работали вместе с ними.

Уже по окончании работы начальник группы капитан 1 ранга Воробьев Алексей Алексеевич, флагманский связист соединения капитан 3 ранга Цой Александр Юнынович, старший инженер Сергей Бурыкин и Мансур сидели вечером в каюте Мансура. Стол, в честь окончания работы комиссии, был накрыт старшим инженером самыми различными лакомствами. Во главе стола стояла большая бутылка, разбавленного по специальному рецепту спирта, называвшаяся на корабле «Черные глаза» видимо за своей черный цвет.

– Мансур Умарханович – начал капитан 1 ранга Воробьев, налив себе немного разбавленного «черных глазок» и проверив, что стаканы всех наполнены – понимаешь, ничего не наводиться от твоих антенн, сколько измерений не сделали. Нет ничего. Ты не виновен. Но – он выпил пол стакана, немного поморщившись, закусил плодами манго, нарезанными на специальное блюдце, и продолжил – на повестке дня стоит вопрос престижа Вооруженных сил и Военно-морского флота. А это тянет за собой вопрос способности твоего командира руководить кораблем, способность более мелких начальников руководить боевыми частями, дивизионами, батареями. Может потянуть много, вплоть до уголовного дела. Лучший вариант – это разжалование и перевод на нижестоящую должность, как правило, на неплавающий корабль, откуда уйти до пенсии весьма проблематично. Я не преувеличиваю. Но это зависит от того, как поставить, и как посмотреть. А смотреть будут весьма пристально. Завиноватить корабль и ваших командиров, желание есть у многих. Я в этом сам убедился, когда улетал к вам. Американцы уже поставили вопрос в ООН о ничем неспровоцированном обстреле их корабля, и требуют крови виноватых, и материалы расследования.

– Алексей Алексеевич. Объясни мне неразумному. Неужели нам надо брать на себя вину, ради престижа Вооруженных сил в том, что мы делали, и в чем даже не виноваты? – спросил, тоже выпив, флагманский связист.

Мансур, подняв, свой стакан, тут же незаметно поставил его не выпитым на стол. Старший инженер выпил свой стакан до половины. Он единственный знал, что Мансур не пьет совсем, и подмигнул ему.

– Начальник связи звонил мне перед отлетом, и сказал, что сейчас превыше всего престиж Вооруженных сил и Военно-морского флота. А это понимай, как знаешь, если он сам сказал это мне. Что прикажешь мне сделать Александр? Доложить что у вас все хорошо и красиво? А потом эти акты представить господам из ООН. А дальше что?

Воробьев, крякнув выпил, второй стакан и развел руками:

– Мансур дорогой. Как хочешь, но мне этого замечательного напитка, – он пальцем показал на бутылку, и усмехнулся— накапай бутылочки три минимум. И что там у вас еще есть такого экзотического, что можно взять с собой и угостить наших коллег из управления связи ВМФ и нашего института?

– Бананы есть, кокосовые орехи, рапаны. Коралы. Разве перечислишь все, что есть? Я дам команду вам приготовить ящичек с колониальными товарами.

– Не Мансур это, все не то. Конечно, буду весьма благодарен, если снабдишь и этими, как ты сказал, колониальными товарами. Но я слышал, что у вас есть курица, запеченная в черном хлебе. Говорят, пальчики оближешь? Так это?

Мансур тяжело вздохнул. Он понять не мог, почему все эти, приезжающие из Москвы из Питера, только делают, что просят то одного, то другого. Вон приезжавший из Москвы, перед выходом капитан 1 ранга, увез два комплекта инструментов из ЗИПа спецаппаратуры. Теперь списывать надо, а это уже сложно. Выпросил еще четыре раскладывающих стульчика, три тельняшки, бушлат, матросский ремень, десантные сапоги и даже портрет Леонида Ильича Брежнева. Сказал, что очень надо. А как отказать проверяющему?

– Сделаем, вам Алексей Алексеевич пару таких буханок – подумав, сказал Мансур, тяжело вздохнув – только там внутри не кура, а цыпленок и он хорош для употребления только в горячем виде, сразу после приготовления. А так в дороге может испортиться.

– Не успеет, я сразу самолетом из Камрани в Питер. А у меня дома есть микроволновка. Главное довести – ну а теперь по делу, сказал он, наливая себе еще стакан – ракетчикам, можешь не беспокоиться, выдадут и так по первое число. Они первые на раздаче. Кое-кто распрощается с должностями, а может и звездами. Главком этого никому не простит. Сейчас надо залить, самое главное, международный скандал. Так просто, уже ничего не закончиться. А флоте, все понимают, что виноват корабль, но акт будет на вашу электромагнитную совместимость. Это проще с точки зрения международного звучания. Ты уж извини брат. Иначе нельзя, придется тебе отдуваться! И ты, должен будешь подписать этот акт, как и командир БЧ-7, командир дивизиона РЭБ, командир БЧ-2.

– Я все же сначала посоветуюсь с командиром корабля – упрямо сказал Мансур.

– Делай, как знаешь – махнув рукой сказал Воробьев – но я не думаю, что командир скажет тебе что-то отличное от моего.

Выводами комиссии, стал акт результатов замеров, где черным по русскому было написано:

– В результате наводок радиопередачи мощного КВ радиопередатчика на антенну № 1 (УГДШ) при передачи радиограммы в канале СБД на капсуле снаряда кормовой артиллерийской установки произошел самопроизвольный взрыв, и произошло самопроизвольное включение линии стрельбы артиллерийской установки, в результате чего, вышла вся лента 3000 снарядов. Предлагается в период перед передачей сообщений в канале СБД на данный радиопередатчик, на указанную антенну отводить патронные ленты от всех артиллерийских установок корабля и лишь после это производить передачи СБД.

– Как воевать-то будем Мансур? Зачем ты подписал эту галиматью? – спросил Мансура его однокашник Женя Гвезденко – или враг будет ждать, пока мы передадим все сообщения и только после этого приведем в боевую готовность корабль? Они ж над нами смеяться будут. Перестраховщики чертовы, за свои погоны и должности трясутся.

Мансур понимал, что Женя прав, но ничего поделать не мог.

– А про ракеты в выводах комиссии ничего нет? А ведь запишут, как велит им ихнее начальство. Они берут на себя большую ответственность. В конце концов, нам, что больше всех надо? Лично я знаю, что мы свое дело сделаем, в любой обстановке, а они – это их уже дело.

– Ты не прав Женя. На корабле важна работа всех боевых частей. Но извини то, что я делал, подписав чертов акт, называется политической целесообразность. И от того, что они не выстрелят вовремя, нам с тобой легче не будет. Это будет и наша с тобой беда – Мансур развел руками.

Женя, как в воду смотрел, когда пришел от Главкома, подписанный им приказ, и в нем прямо указывалось, что еще нам необходимо отключать от крылатых ракет пиропатроны, в период подготовки к передаче СБД. Кто-то из флотского руководства на всякий случай решил еще перестраховался.

– Лучше нам вообще на боевую службу снарядов и ракет не брать – мрачно сказал Миша Колбасный, – тогда ничего само не выстрелит.

Теперь перед каждой передачей СБД ракетчики и артиллеристы отводили снаряды от орудий и автоматов, отключали патроны. Работы им прибавилось.

– Ждать Мансур Умарханович! Не передавать пока. Пиропатроны не отвели. Но уже скоро! – информировал Мансура перед передачей СБД командир корабля – лучше лишний раз отключить, и подождать, чем случайно не туда выстрелить.

Мансур, понимал командира, но передавал, каждый раз сообщение, не дождавшись разрешения. Приказ есть приказ, командир должен его выполнять и Мансур и все связисты это понимали. Как и знали, что ничего не происходит в БЧ-2 передают связисты информацию или нет.

На все эти отключения, уходило до сорока – пятидесяти минут. Время для боя понятно, что критичное.

– Зачем нам СБД такое нужно. Мы быстрее это сообщение, в других каналах передали бы – тихо возмущался Женя Гвезденко.

А Миша Колбасный лишь загадочно улыбался и тихонько говорил – если бы не было так смешно, никогда не пошел служить на флот.

Мансур, категорически запретил всем связистам употреблять в лексиконе слово «СТРЕЛЯТЬ», даже в разговорах между собой.

– Хватит, один раз уже настрелялись, так что до сих пор не можем опомниться – говорил Мансур, в каюте своему другу Кузьме Гусаченко.

Прогулки по полетной палубе, на боевой службе, в вечернее время, были приняты на «Бресте». Первыми на прогулку после вечерней поверки выходили командир корабля и начальник летной группы. В голубых, летных комбинезонах, они возглавляли это движение по большому кругу. Человеку необходимо постоянно двигаться, иначе мышцы начнут атрофироваться. Самое главное в жизни – это движение. Пока ты двигаешься – ты живешь. Минимум час, после вечерней поверки, продолжалось это не прекращаемое движение по палубе. Матросы, старшины, мичманы, офицеры парами, тройками двигались друг за другом о чем-то оживленно разговаривая. Некоторые ходили в одиночку и нарезали, только им известное, количество кругов. Все понимали, необходимость этой прогулки перед сном. Врачи утверждают, что в день каждый человек должен проходить минимум 8 километров. Это потребность человеческого, да и любого организма. Волк в клетке, в зоопарке, постоянно набегает свои десятки километров. Не валяется и не дрыхнет, как собака на подстилке, а целыми днями бегает по кругу. Тренирует мускулы. Недаром говорят, что волка кормят ноги. Он чувствует, что ему это необходимо. Что движение – это его жизнь. На «Бресте» была идеальная ситуация, с точки зрения, организации такой вечерней релаксации. Более чем 300 метровая полетная палуба позволяла это сделать. Экипаж, летчики, офицеры штаба, все выходили на полетную палубу, без всякой команды, и нарезали, так необходимые организму круги. А после такой прогулки, лучше спалось.

На «Мелвиле» тоже бегали вечерами вокруг надстройки, занимались спортом у установки «Томагавка». тоже самое было и на всех наших кораблях соединения.

Мансур гулял по полетной палубе, каждый вечер вместе с Кузьмой Гусаченко. Они дружили, и им было о чем поговорить, во время вечерней прогулки. Как-то, они с Кузьмой в очередной раз прогуливались по полетной палубе, и внезапно услышали из открытого люка, голоса матросов под звуки гитары:

– Матрос по тревоге на пост прибежал,
– Ногою случайно на кнопку нажал,
– С ревом, ракета куда-то ушла,
– И миноносцу, полборта снесла.

Мансур помрачнел, а Кузьма громко рассмеялся и на полном серьезе сказал:

– Скоро Мансур, ты будешь гордостью нашего флота, потому, что ты единственный офицер в нашем флоте, который реально стрелял снарядами по американскому кораблю. И мы тобой будем гордиться.