Превосходство душегубов. Часть вторая Монстр просыпается

Что Лимон с неохотой и сделал. Рослый парень с мятыми прыщами на щеках, в пропотевшей форме, держал лодочкой мясистую ладонь, куда Лимон и сложил водительский сертификат. Патруль долго рассматривал фотографию на удостоверении, словно никогда не видел таких оттопыренных ушей и такой острой лысины.

– Подними рукавчик! – буркнул патруль.

И поводил пластиком удостоверения над опознавательным браслетом Лимона. А сам настороженно потянулся правой клешней к наколенной кобуре – ждал, видно, что браслет запищит от несовпадения магнитного кода. Браслет, однако, был нем, и на прыщавой роже промелькнуло разочарование. А ты хотел премию схлопотать, подумал Лимон. За поимку опасного бандита… Обойдешься пока!

– Свободен, командир? – вежливо спросил Лимон.

– Не суетись, дядя, – лениво сказал патруль. – Тачка где?

– Отдыхает… Петроля не напасешься, а у меня лишних денег нет. Я и ножками могу.

– Ну, и куда ты… ножками?

– В «Детский мир» иду.

– А я думал – в «Три ступеньки», – усмехнулся патруль.

В «Трех ступеньках», как называли грязный винный магазин в подвале на Неглинной, постоянно толклись барыги, перекупщики краденого.

– Нет, командир, – нахмурился Лимон. – Не на ту стенку картинку клеишь. Тихо-мирно иду в «Детский мир», хочу себе танк купить, вспомнить босоногое детство. А вообще, дружок, я не обязан перед тобой отчитываться. Документы в порядке? В порядке. Тогда от винта!

Лимон почти физически ощутил, как у патруля чешутся кулаки. Но перемогся парень, стерпел дерзость – работы и так было достаточно. Удостоверение вернул и даже лапу к каске приложил:

– Можешь идти… танкист.

Лимон стал протискиваться из молчаливой толпы, запоздало ругая себя. Ну, перемолчал бы – и дело с концом. Нет, о гордости и достоинстве человека вспомнил. И где? Эх, Жора, Жора… В других обстоятельствах ты давно бы уже получил по морде, по почкам и по голеностопным суставам… И в корзине тебя могли покатать, козлом связанного.

Едва он выбрался из толпы на проезжую часть улицы, как ударил со стороны Большого Кисельного автомат – будто палкой по забору повели. Облава ахнула в полсотни глоток и пала наземь. Лимон броском залег за патрульный мерседес и вгляделся из-под мощного бампера в дрожащий воздух тихого и ласкового сентябрьского дня. Неподалеку чертом вертелся длинноволосый парень в блестящей курточке и от живота поливал из калаша мерседесы. Рядом с Лимоном растянулся патруль и принялся палить в террориста. Ему было неудобно стрелять лежа – локоть ходуном ходил.

– На капот обопрись! – крикнул Лимон. – Бей понизу – не попадешь, так срикошетит!

Патруль – тот самый, прыщавый – мельком взглянул на советчика и нехотя поднялся. Но длинноволосый уже выронил замолчавший автомат и схватился за живот. Сделал шаг вперед и завалился, зарылся лицом в мягкий от жары асфальт.

– Доигрался Косматый, – с облегчением сказал патруль.

– Его, что ли, искали? – спросил Лимон, отряхиваясь.

– Ага! – весело мотнул башкой патруль. – Нервишки не выдержали, вот он сам и нарисовался. Кончился Косматый, сука!

– А что ж ты ко мне прицепился? – опять завелся, не вытерпел. Лимон. – Мы с ним похожи, как свинья с табуреткой – по четыре ноги, и только!

– Работа, – пожал плечищами патруль. – А где это ты, дядя, так наблатыкался насчет стрельбы? Прямо унтер-офицер…

– Я и есть унтер-офицер, – буркнул Лимон. – А наблатыкался там, где надо.

Тут патруль совершил небывалое. Он ощерился, добродушно ткнул Лимона кулаком в бок и сказал:

– Извини, дядя… И не обижайся!

Лимон, пока до «Детского мира» не дошел, все головой тряс от удивления.

А в «Детском мире»… Ах, какой гвалт стоял в знаменитом на всю Россию магазине! Московские школьники уже слетелись после каникул в родной город, а приезжие еще не успели добраться до своих городов – учебный год только-только начинался. И у каждого школьника, как выяснилось в самый последний момент, чего-то недоставало – калькуляторов, приставок, программ, переводных картинок, запасных дисков для компов, гимназических и скаутских значков, клубных галстуков, спортивных рубашек, диктофонов и прочих мелочей, без которых не мог прожить российский недоросль с первого по двенадцатый класс. Российский недоросль и штурмовал «Детский мир» в начале учебного года по наследственной родительской привычке. На охоту ехать – собак кормить. Самая наша из всех наших поговорок.

Визжащие дети, обалдевшие от духоты взрослые затолкали Лимона, и он едва пробился в отдел мягкой игрушки. И здесь от одной витрины к другой ходили потные толпы, и здесь над головами покупателей возвышались в стеклянных кабинках бесстрастные, как сфинксы, кассиры.

Лимон не стал рыскать по всему отделу, а выбил на платном компе заказ – сто рублей не деньги. И через десять минут ему уже упаковывали в фирменный пластиковый пакет биомеханическую кошку – ровно десять долларов.

– Девочка? – спросила контролерша.

– Девочка, – кивнул Лимон. – Семь лет.

– Повезло, – вздохнула женщина. – А у меня парень… Только и знает – вооружаться. Одних пистолетов – ящик. Тра-та-та целый день. Небось бандитом будет.

– Пройдет, это возрастное, – авторитетно сказал Лимон. – Поверьте мне как педагогу.

Контролерша лишь грустно улыбнулась.

Еще он купил коробочку грима и рулон клейкой ленты. Сколько хлопот из-за какой-то паршивой собаки, думал Лимон по дороге домой. Он уже ненавидел мастифа с дачи на Богучарской. Неподалеку от Большого Кисельного на асфальте темнело влажное пятно – наверняка замывали кровь длинноволосого. Как его звали? Косматый… Интересно, он в детстве тоже собирал игрушечные пистолеты?

Дома он подкрепился, побаловал организм – разогрел жестянку с рыбными тефтелями и картофельными кубиками производства Республики Летувы. В жестянке и схарчил, чтобы тарелки не пачкать. Тем более последнюю тарелку он отправил в раковину два дня назад, да так и не утрудился помыть – то воды не было, то охоты.

Тут и Жердецов заявился – за деньгами. Лимон лишь крякнул, когда узнал, сколько берет в залог за свои железяки волшебный дедок. Однако шкатулку потряс до основания. Бросил в нее грязную тряпку, отдал Жердецову:

– Инструмент завернешь и неси. Слесарь и слесарь…

– Голова! – сказал Жердецов. – А на улице жарища. Пивка нету?

Лимон молча вывел приятеля на лестницу и дверь захлопнул. Достал из пакета кошку, включил батарейку, погладил пушистый, почти настоящий мех. Кошка замурлыкала, замахала хвостом, сделала два шажка и встала на задние лапки.

– Мяу! – сказала мелодично и глаза прижмурила.

– Э, нет, подруга, – вздохнул Лимон. – Этак мяукать я сам умею. Не хватает тебе в голосе нахальства, знаешь ли, простуды…

Принес на кухню отвертку с паяльником, тестер, закатал рукава – закипела работа. Когда Жердецов с отмычками явился, его приветствовало гнусное хриплое мяуканье, от которого за версту несло помойкой, ночевкой в подвале и задушенной крысой. Заслышав такие звуки, сразу хочется пошарить вокруг в поисках кирпича.

– Зачем животную терзаешь? – выкатил Жердецов водянистые глаза. – Орет, бедная, аж во дворе слышно.

– Хорошо, если слышно, – непонятно сказал Лимон.

Давнул кошку за горло и в комнату забросил.

– Ну, Серега, хвались…

Не подвел волшебник – инструмент прислал классный. Жердецов тут же начал ковыряться во всех замках, которые Лимон в свое время в дверь навтыкал, и наслаждался как дитя. Лимон отобрал отмычки и сам поупражнялся, вспомнил, так сказать, юность – когда учился в университете, он подрабатывал слесарем в домоуправлении, часто приходилось помогать забывчивым жильцам вскрывать двери.

Потом Лимон достал бутылку, налил по поясок два стакана. Выпили не чокаясь.

– Такие дела… – сказал Жердецов, закуривая. – Вот до чего нас, Жора, довели! Хотя, может, сами виноваты… Меня учиться посылали, а я… Как же – знаменитый автогонщик, зиловцы на руках носили.