Город мудрых дев. Мозаика монастырской жизни

… Мой братик, глухой, страдающий эпилепсией и детским церебральным параличом, именно в школе получил большинство знаний об окружающем его мире. Он умеет, хоть и не любит, читать. Он может написать элементарные слова. А самое главное, он может более-менее понятно вслух проговорить предложение и не потеряться, оказавшись в незнакомом пространстве и с незнакомыми людьми.

Меня первое время удивляло, когда после окончания школы брат стал самостоятельно передвигаться по городу, ездить в метро и в электричках, автобусах на дальние расстояния. Он, вместе со школьными друзьями, устраивает свои уличные «вечеринки», и в своем кругу совершенно не чувствует себя ущербным. Благодаря тому, что интернет пришёл буквально в каждую городскую квартиру, Данила, живущий на окраине Петербурга, может общаться в социальных сетях и погружаться в виртуальную реальность.

В 2014 году мама позвонила мне в монастырь, и попросила помолиться о новопреставленных Елене и Татьяне. Елена Анатольевна Ходакова была Данечкиной классной руководительницей и любимым учителем многих ребят. Вместе с коллегой Татьяной Владимировной Ланевской она решила на выходные впервые в жизни поехать в соседнюю Финляндию:  прогуляться по Хельсинки, сходить по магазинам, расслабиться после трудовой недели.

На трассе «Скандинавия» произошла страшная автомобильная авария, в результате которой погибло десять человек. С микроавтобусом, в котором ехали Елена с Татьяной и другие пассажиры из-за сильного гололёда столкнулся лесовоз, водитель которого тоже погиб. Если я и подобные мне далёкие от школы люди глубоко переживали трагедию, то так себя должны были ощущать коллеги и ученики? Ребята плакали, рыдала вся школа, коллеги не могли поверить в случившееся, в то, что Елена Анатольевна и Татьяна Владимировна больше никогда не войдут в класс и в учительскую. Царство Небесное вам, Елена и Татьяна!

Тогда, на последнем звонке, Данилка попросил меня сфотографировать его с Еленой Анатольевной, поймал её, куда-то торопящуюся. Она, увидев своих красавчиков Башира и Даньку, принаряженных, подстриженных, расцвела в улыбке. По-матерински обняв братика, она посмотрела в фотокамеру и, словно на крыльях,  помчалась дальше.

Через несколько минут по команде все выпускники были выстроены на пришкольном стадионе, им раздали белые шары как символ надежды и чистоты. Кто-то из учителей подал сигнал и, под торжественную музыку, шары взлетели в небо. Они долго летали над школой, над небом Петербурга. Какие-то шарики зацепились за антенны на крышах домов, какие-то унесло дальше и ввысь.

… Храни вас Бог, выпускники. Непросто вам жить в мире! Вспоминайте свою родную школу и учителей, так много вам давших, чаще. Вспоминайте её и тогда, когда на душе станет темно и тесно от обид, нанесённых вам равнодушным миром и низкими людьми. Вспоминайте те белые шарики!

***

Никогда не забуду, как, оказавшись в Екатеринбурге на одной из центральных улиц, увидела молодого человека с тростью, потерявшего ориентацию на шумном перекрёстке. Я взяла его под руку и спросила, куда его отвести. Ответ Александра Меньшикова, так звали моего визави, меня сильно удивил.

– Я иду в спортивный магазин записываться на соревнования по лёгкой атлетике!»

– ?!

– Я слепой с детства, но это не мешает мне жить полноценно! Недавно  я получил награду за спортивные достижения из рук президента. Занял первое место в регионе по бегу. А в свободное от спорта время хожу в детское отделение больницы, где делаю массаж грудничкам. Это моя вторая профессия. А есть ещё и третья, я психолог.

-Александр, Вы счастливы?

– Да. У меня есть всё, о чём я не мог и мечтать. Любимая жена, интересная профессия, спорт, своя квартира, общественное признание и уважение.

– Наверное, и трудности бывают?

– Как же без них. Недавно я шёл по улице. В левой руке нес телефон, использую его вместо навигатора, а в другой – трость. Какой-то подонок толкнул меня и выхватил мобильник, рванулся. Думал наверное негодяй, что ему с рук сойдёт слепого обокрасть. А я как припустил за ним, налетел, руки ему заломил, чуть не сломал. Вместе с прохожим скрутили подлюгу и в милицию сдали. А так я и не припомню больше неприятностей.

– Саша, как же Вас воспитывали, откуда Вы стали таким независимым и целеустремлённым?

– Честно говоря, про детство не люблю рассказывать. Я из Оренбурга. Родители меня при первой возможности отдали в интернат, забирали с субботы на воскресенье и высказывали всякое. Чувствовал: не любят, стыдятся. Перестал домой приходить.

И в интернате шпыняли, издевались. Причём не свои пацаны, а пара воспитателей была таких … мерзость – добивали морально, тыкали: вы «овощи», из вас ничего не выйдет, будете у государства на шее до смерти.

А один мудрый учитель попался. Человечище. Отнёсся к нам сердечно. В каждом увидел личность, образ Божий. Перед моим совершеннолетием отвёл в сторону, говорит:

– Саша, я в тебя верю. Учись. Учись и станешь кем захочешь. Ты всего добьешься. А закончишь университет, уезжай отсюда. – Благодарен ему. Послушался. Не жалею.

… Мы дошли до спортивного магазина на улице Малышева. Там уже стояла толпа молодых спортсменов. Саша сказал, что сможет оформиться сам, но пришлось помочь ему найти нужную очередь.

У меня было чувство, что я иду рядом с суперменом. В сознании возник образ из мюзикла «Всегда быть в маске судьба моя…» Александр сказал, что дальше он дойдёт сам, но мне хотелось ещё хоть несколько минут провести рядом с этим человеком. Мы обменялись телефонами, и он взошёл в троллейбус.

Так, пройдя всего два километра рядом с незнакомым человеком, я стала причастна чему-то светлому и прекрасному. Я получила урок мужества.

***

С детства мне кажется, что живу две жизни: за себя и за Данилу. Один Господь знает, как бы жил мой брат сейчас, будучи здоровым человеком. Может быть он пошёл бы по кривой дорожке – стал бы наркоманом или бандитом? Или был бы великим учёным с мировым именем, открывшим тайны Вселенной? А так сидит наш Лапушок в своей комнатке в хрущевке, ночи напролёт рисует портреты своих друзей и играет в компьютерные «бродилки». Каждый день моего брата – «День Сурка». Ему необходимо пить сильнодействующие препараты, блокирующие эпилептические припадки. Ему необходим контроль со стороны взрослых. Он на всю жизнь привязан к маме. Он не станет Сашей Меньшиковым, и проживет наверняка недолго.

В последнее время мама стала замечать, что Даня теряет вес. К известным прибавился новый диагноз: церебральная кахексия. Умственно он навсегда одиннадцатилетний мальчик. Мой любимый младший брат. Данила, если бы не ты, у меня было бы другое сердце. Равнодушное, себялюбивое.

***

Жизнь инвалидов в нашей стране тема мало кому интересная. Люди с ограниченными возможностями признаны у нас негласно «второсортными». Они обычно не могут ответить хамам, добиться своих целей в инстанциях без сопровождающих, часто оказываются жертвами мошенников. И главное – они чувствуют свою ущербность и часто ненужность, нереализованность. Им хочется жить полноценной жизнью и не выделяться. Им важно быть не обузой для родных, а личностями. Жаль до слёз, что многие инвалиды спиваются, оказываются выписанными из квартир в никуда, не могут испытать счастья взаимной любви и рождения детей.

Бывает и наоборот: больной физически человек становится светом и утешением для окружающих. Как не вспомнить старца Амвросия Оптинского, блаженную Матронушку Московскую и исповедницу Матрону Анемнясенскую? А наш прекрасный современник Ник Вуйчич чего стоит, а спортсмены-параолимпийцы?!

Пока я жила в Петербурге, частенько брала и Данилку, и младшенькую Сашку –  мы шли в гости к нашему общему большому другу Ирине Васильевой. Нашей дружбе уже двадцать лет! Ира у нас и певица, и дизайнер, и психолог. Она оптимистка и заводила. Ну и что, что она с детства на инвалидной коляске. Когда мы всей компанией гуляли по улице, на нас глазели прохожие! В младенческой коляске едет и болтает ножками годовалая Сашечка, её везёт Ира, Ирину с одной стороны подталкивает мой Даня, а с другой я. И все смеёмся!

***

В каждом человеке от Бога сокрыт потенциал как минимум фонаря, как максимум маяка. Маяка света, радости, тепла! Свечи, которую не ставят под спудом; соли, которая создана солонить!

Предлагаю инициативу: пусть каждый добрый человек подружится человеком ограниченных возможностей.  Польза, уверяю, выйдет взаимной! Обрадуйте кого-нибудь не такого как вы и ваше окружение: переведите слепого через дорогу и искренне поинтересуйтесь, чем он живет. Прогуляйтесь по парку с человеком в инвалидном кресле! Пожелайте добра бабушке – дворничихе! Возьмите и подружитесь на своём приходе с самым хмурым калекой! Подарите ему торт и улыбку! От торта разве кто откажется? Если есть торт, то и остальное приложится!  Христос Воскресе!

Глава 16. Авантюризм

Долго размышляла поведать или нет одну авантюрную историю? Была не была. В 2012 году, когда мне был 21 год, исполнилась заветная мечта, я полетела на Святую Землю. И не просто так, а с целью попасть на Благодатный огонь. Меня и ещё одну сестру отправили к знакомой одной из наших монахинь. Знакомая много лет проживала в Иерусалиме в Старом Городе и занималась приёмом паломников. Её хорошо знали в Иерусалимской Патриархии и каждый год резервировали для нее около десяти пропусков на Схождение Благодатного Огня.

Однажды, когда мы уже были вместе, её джип неудачно припарковался в ста метрах от Патриархии. Точнее, не припарковался, а занял своим объёмом всю пешеходную-проезжую часть. По правую руку от нас втиснуты мусорные баки, по левую сантиметров сорок оставалось свободное пространство. Мощный джип сзади был зажат чьей-то маленькой машинкой, а прямо на нас, о ужас, двигалась процессия во главе с Патриархом Иерусалимским Феофилом, человек двадцать.

Как объяснила вжавшаяся в кресло хозяйка джипа, они идут с драгоманами в соседний квартал в один из монастырей. Боком боком справа и слева от нас стали протискиваться архиереи и Патриарх. Наша визави, делать нечего, приоткрыла окно и взяла у всех благословение. Улыбнулась через силу, прижав руку к сердцу. Через день, когда она пошла в Патриархию забрать пропуска, ей сказали, что могут выдать только два. Её лицо вытянулось. Как же так! Она пригласила многих знакомых – и игумений, и одного архиерея, и даже одного губернатора. А тут ещё и эти послушницы сбоку. Е. что-то сообразила, повернулась к нам двоим и спросила: у кого из вас художественное образование? Мне ваша матушка сказала. – У меня – ответила я, ни о чем не подозревая. Очень хорошо, я кое-что придумала. Тут же набирает чей-то мобильный:

– Лейба, как там мои пасхальные свечи? Едут? Сколько, два вагона? Мог бы и три взять, на Пасху всё разбирают. – у Е. помимо паломников был свой бизнес. – Подскажи, вы у кого печатаете липу? А, у Абрама! Диктуй адрес.

Мы, сидя на заднем сидении, ничего не поняли. Выехав из Старого Города долго колесили по еврейскому кварталу. Мимо нас проходили ортодоксальные иудеи, бегали по улицам смешные ребятишки. Подкатив к какому-то неприметному зданию, наша сопровождающая надолго ушла. Вернулась через сорок минут довольная и показывает нам пропуски, идентичные натуральным.

– Смотрите, сестры, и учитесь! Умножение пропусков! Было два, а стало двадцать. В 2012 году пропуска на благодатный огонь были четырёх цветов: красного, синего, зелёного и, кажется, желтого по 150 номеров. Распределялись они между представителями православных иерусалимской, греческой, каких-то других церквей и армянами. На каждом из них стояла печать израильской полиции вместе с подписью начальника полиции. В качестве защиты от подделок на каждом пропуске компостером был выбит волнообразный значок. Нашей Е. выдали два синих пропуска с номерами 36 и 42. Никогда их не забуду.

– Всё идентично Абраша сделал, дольше всего колор подбирал. Но печать полиции, как мы не пробовали, не подделать. Это работа ручная и кропотливая. И делать её будешь ты – обратилась ко мне Е. Иначе я ваших сестёр больше принимать не буду.

Мы приехали в квартиру Е. Она оставила мне пропуска, дала кухонную доску и тонкий канцелярский нож. Дерзай, художница. Всю ночь со Страстной Среды на Страстной Четверг, испытывая то угрызения совести, то азарт, я набивала руку на одном из пропусков, положенных на доску. Искромсала его до дырочек. Более менее стал получаться требуемый узор. И к приезду хозяйки, ночевала она в другом своем доме, на столе лежало шестнадцать готовых пропусков. Мне позволили выспаться.

Проснулась я в подавленном состоянии. Как же так! Приехала на Святую Землю, где своими ногами ходили Спаситель и Пресвятая Богородица, и Апостолы! И творю непонятно что. Что будет с моей душой? Угодно ли это Богу? Зачем всё так? Почему нас не могли отправить с нормальной паломнической группой?! У нашей хозяйки и времени на нас нет, и интереса. Позавчера мы гуляли вдвоем с сестричкой, так нас чуть при свете дня в гарем не забрали. Пристали арабы и полезли целоваться. Еле убежали. И муть эта с пропусками. А Е. довольная. Звонит и в Москву, и в Екатеринбург, и куда-то ещё: прилетайте!

Мы отправились на Чтение Страстных Евангелий в Русскую Миссию. Мне удалось подойти к священнику на исповедь и выплакать ему весь свой ужас.

– Деточка, – удивленно отреагировал батюшка, – неужели ты думаешь , что вам удастся обмануть израильскую полицию? У них всё строго, за подделки шесть лет тюрьмы.

Ушла я с исповеди не утешенная. И духовному отцу не сообщить, нет связи. Господи, помоги!

В Великую Субботу с ночи на улицах Старого Города стал собираться народ. Полиция выводила всех кого могла за стены и поставила кордоны на каждом пересечении улиц. Мы с сестрой решили пойти «как все», без махинаций, не смотря на то, что нам выдели два пропуска из шестнадцати с номерами «36» и «36».

Как только мы в восемь утра вышли из дома, сразу же увидели в пяти метрах от нас толпу людей и первый кордон. Мы переглянулись: так точно на Схождение Огня не попадём ни в жизнь. Давай всё же рискнём пройти с пропусками?! Господи, помоги!

Я подняла голубой пропуск вверх и толпа неожиданно расступилась. Следом за мной последовала моя инокиня. Мой пропуск полицейский взял в руки и долго вертел, сверял по цвету, пальцем трогал печать. Пропустил. Инокиню пропустил следом практически не глядя.