Домик на дереве

– Говори уже, – прикрикнул на меня Степан.

И я рассказал.

***

Не сразу мне удалось убедить друзей, что мой план – лучшее, что мы можем сделать для Гриши.

Я предложил следующее: вскрыть копилку Степана, купить на эти деньги помидоры, огурцы, сыр, паштет, шоколадные бриоши, торт, свечи для торта, воздушные шарики, придумать какие-нибудь забавные игры – в общем, устроить грандиозный праздник, виновником торжества которого будет Гриша.

Как же я их убедил?

Пришлось прибегнуть к одной хитрости: я рассказал им пару историй, которые, в свою очередь, поведал мне мой отец во время бесчисленных ужинов. Суть в них всегда была одна: солдаты отряд ЦЦ всегда ловят преступников и убивают без суда и следствия, если те убегают от них, пытаются скрыться – это для них главное подтверждение, что преступник виновен в тех грехах, за которые его хотели осудить. Поэтому я наставил на том, что бегство это не выход – это смертный приговор для Гриши. И что лучший вариант сидеть и ждать солдат, молясь, что суд они оставят для верховного суда и тогда у Гриши останется шанс выжить. Маленький шанс, но все равно шанс, настаивал я, хотя сам не верил в то, что проповедовал.

А зачем просто ждать и грустить, ждать плохих вестей, спрашивал я у друзей и, не дожидаясь ответа, объяснял, что надо жить сегодняшним днем…

– Гриша столько лет прожил в мучениях, в одиночестве, в страхе за свою жизнь, – вещал я, – и только сейчас он стал по-настоящему жизнерадостным и счастливым, так зачем же забирать у него это счастье? Давайте не будем говорить о том, что случилось, давайте сделаем его еще счастливей, давайте устроим ему праздник. Устроим день рождения и не важно, что первый день рождения у него только в декабре.

– Первый? – не поняла Настя.

– Первый день рождение, когда он родился. А второй – когда в звездную ночь полюбил Свету. Вы помните его глаза, его слова? Он превратился в другого человека.

– Подожди-подожди, – остановил меня Степан. – Ты что хочешь, отпраздновать его, якобы, второе день рождение, так?

– Так.

– На мои деньги?

– В яблочко.

– Честно, Саша, ты идиот.

– Я знаю.

– И я, наверное, такой же, как ты, раз согласен на очередную твою авантюру. А если и она не получится?

– А кто сказал, что первая не удалось? – удивился я.

– Ну…

– Настя, пожалуйста, доверься мне и поддержи.

– Ты предлагаешь веселиться, когда веселью не место, – сказала Настя.

– Почему?

– Потому что Гришу могут убить.

– Не только его. И нас могут убить, как его пересмешников. И что от этого страдать и плакать?

– Но и не веселиться.

– Настя, как ты не понимаешь, что этот день возможно последний день, когда мы вместе. Я не знаю, что будет завтра. Не знаю, чего ждать от отца, потому что мой отец очень жестокий, властный и не пощадит даже сына, не говоря уже о других. Возможно, мы завтра все умрем. Возможно. Поэтому сегодняшний день надо прожить как последний. Настя…

– Хорошо, я согласна.

– А можно я с вами отпраздную второй день рождения Гриши? – скромно спросил Света.

– Обязательно. Что за день рождения без той, которая сотворила с Гришей такую перемену?

– Спасибо, – обрадовалась она.

– Если все согласны, то тогда надо действовать.

Глава 8

– Что у меня сегодня? – опешил Гриша, когда мы ворвались в его бедные владения.

– Второй день рождения, – повторил Степка. – Что тут не ясного?

– Вот именно, что ни черта не ясно.

– Я попробую объяснить, – сказал я и поддался к Грише, чтобы шепнуть ему пару слов. – Смекнул?

– Кажется, да. – Гриша пригласил нас в холодную комнату, продуваемую всеми ветрами; с потолка подкапывало; стены были сырыми, отчего пахло сыростью. – Отмечать два раза в год день рождения – конечно, хорошо. Но почему сегодня, ребята? Сами говорили, что сейчас нам лучше не собираться. Быть тише воды и ниже травы. А тут такой праздник решили устроить? Не попадемся на самом финише?

– Все вопросы к Саше, – ответила Настя.

Гриша посмотрел на меня; я подмигнул ему и улыбнулся, дав понять, что я не собираюсь ему ничего объяснять, по крайней мере, пока.

– Если Саша был инициатором, – Грише подмигнул мне в ответ, мол, я на твоей стороне, – то можно ни о чем не переживать. У него, значит, все схвачено.

– Правильно мыслишь! – сказал я и засмеялся.

Праздник удался на славу.

Настя со Светой сготовили вкусный летний салат из огурцов и помидоров, сытные бутерброды со свиным паштетом и корзинки с начинкой из сыра и чеснока – все эти блюда мы проглотили в два счета, попутно попивая шипучую газировку и поздравляя именинника.

У каждого собравшегося на торжестве был подарок для Гриши. Степан подарил дорогую для его сердца книгу «Космические авантюристы» Патрика Роджера; книга была запрещена в стране. Настя вручила деревянную шкатулку, украшенную зелеными камушками и рисунком (на крышке был изображен черный свирепый бык). Что подарила Света, я не знаю; ее подарок был спрятан в подарочном пакете; мы со Степкой сразу же подумали о ненужных кремах и прочей ненужной фигне.

В отличие от других у меня было несколько подарков: под номером один шел огромный сливочный торт, от которого к семи вечера ничего не останется, под номером два – серебряное кольцо с камнем Эрахона, символизирующий преданность и дружбу (такое же кольцо было у меня), а о третьем подарке я пока промолчу.

Когда мы устали от еды и от поздравлений, наши неугомонные девчата приступили к играм. Сначала сыграли в старую как мир игру – поезд чудес, суть которой заключалось в следующем: быстрее остальных ответить на вопрос; чем больше ты отвечаешь на вопросы правильно, тем больше у тебя очков, соответственно, больше шансов выиграть игру и получить главный приз – шоколадный батончик с карамелью и нугой. Веселая игра, да и дух соперничества просыпается, охота во что бы то ни стало выиграть и стать победителем, обставить друзей. Потом перешли к более подвижным играм: перепрыгнуть через веревку, не задевая ее; сбить дротиками расставленные по периметру фигурки; скакать на одной ноге по отмеченной линии, не заступая за ее пределы; надувать шарики на скорость.

Казалось бы, после таких игр нам больше ничего не захочется делать, но как бы ни так: мы, одурманенные, по всей видимости, от сильных газов газировки, пошли в пляс, когда нам настроил музыку Гриша; не зря говорят, что двенадцать лет – это кладезей неисчерпаемой энергии, которой нет ни конца, ни края. А после танцев и вовсе вошли в раж, разбаловались не на шутку – объявили друг другу подушечную войну в потемках, которая закончилась ровно через час, потому что Насте досталось от Степки: он случайно ударил ее по голове не подушкой, а кулаком. Но все обошлось и быстро забылось. После подушечной войны мы были потными, разгоряченными и донельзя счастливыми.

***

Мы сидели на полу, не могли отдышаться, восстановить сбившиеся дыхание и передавали по кругу замусоленную сигарету с белым фильтром; никто не упускал случая затянуться едким дымом, приятно пощипывающим горло. В комнате висела дымка. Не зря никотиновый дым у меня ассоциируется с детством, с «эпохой невинностью», когда ты многое не понимаешь, многого не знаешь и от этого думаешь, что способен свернуть горы и создать мир под себя. Но в тот день я уверенной поступью перешагнул через эту эпоху и открыл для себя «эпоху несправедливости, бессердечия и бессилия» и сразу столкнулся с первыми подводными камнями, которые в одночасье открыли истину: я не всесилен в этом большом мире. Что я не могу спасти Гришу, не могу спасти всех армях, не могу свергнуть с престола безумных нацистов, которые обманывали свой народ и убивали миллионы невинных душ.