Все цвета радуги. Книга вторая: Большая Степь

– Да что уж там, – устало отмахнулась недавняя невеста – она о свой свадьбе, наверное, и не вспоминала, – хоть и брат он мне, а скрывать не буду. Мама хоть нас всех любила, и в обиду не давала. А этот… Гад он, в общем, по жизни. И если ему есть что сдать, он обязательно сдаст.

– А что он может сдать? Что он вообще знает? И чем может быть полезным для тех магов. Что-то закончил, кем-то работал?

– А, – махнула рукой Лида, – можно сказать, что никем, и никогда. Папа все…

Ее лицо вдруг скривилось, и Лидия закрыла его ладонями, из-под которых зазвучали не сдерживаемые рыдания. И слова, которые били по голове, как молоты:

– Господи, за что мне все это?! И мама, и папа, и Олежка теперь. И Игорь там остался…

– Игорь?

Галя, уже остановившаяся у подруги, и обнявшая ее, повернула голову, и прошептала беззвучно: «Жених». А Лида словно услышала, или почувствовала – оттолкнула ее, и отняла руки от лица. Смотрела она теперь почти зло:

– Ну, да – пятый! Что уставились? Любила я его, понимаете? И остальных любила. Думаете – не бывает так?

Я как раз ничего не думал. И женщине верил – мало ли как в жизни бывает. В конце концов, это ее жизнь. Только вот переплелась она тут с нашими. Моей, в частности. Но утешать и оправдываться я не спешил. Ну, не психолог я ни разу. Сюда бы того попа, о котором Паша рассказывал. Так он с другими двумя в степи остался. Навсегда. Тут я степняков понимаю. Не оправдываю, а понимаю. С Черными тут… однозначно. А священники в черных рясах, да с поднятыми руками – наступают, молитвы поют, наверное. А здесь молитв нет, одни заклятия. Или проклятия. Вот парни, которые с луками и стрелами, и не выдержали. А потом и китаянок… «приватизировали». Опять в своем праве были? Ну, не знаю. Я вообще-то говорил уже, что расист немного. Так вот, девчат тех, конечно, жалко. Но китайцев я все равно не люблю. Не знаю, почему, но это факт. Ничего они мне плохого не сделали. Больше того – во всем китайском давно хожу, и не жалуюсь. Просто… слишком много его вокруг нас стало, китайского. Вот и здесь без них не обошлось. Ну, да ладно.

Совещание наше зашло в тупик. Как-то все нескладно получилось. Сдается, мне самому разруливать придется. Ну, хоть разместиться-то у них здесь спокойно, без скандалов, получится? Этот номер, вообще-то мой. То есть наш с Галей. У нас, между прочим, не то что медовый месяц – первая медовая неделя только началась.

Я встал с дивана, который оккупировал вместе с Галей; сделал всем приглашающий жест в сторону дверей. Галина вдруг замялась.

– Мы тут детей хотели поселить, – заявила она, – девочек. Тут удобнее – санузел свой, не надо бегать ночью в коридор.

Оп-па! А меня не спросили. А тут, между прочим, оружие боевое складировано; по большей части артефактное. Вопроса: «А где мы с тобой будем ночевать?», – я задать не успел. Галя сама на него ответила:

– Я думала, мы назад вернемся, в замок.

Я и сам предпочел бы понежиться в нашей ванной, да отдохнуть на той самой кровати, которая для нас с Галиной стала брачным ложем; если она мне, конечно, даст. В смысле, поспать. Но в свете того обстоятельства, что именно из этих покоев совершил побег искусник с ошейником на шее, и возможного появления там той самой команды с корабля, Галю я туда не пущу. А с утра и графская стража примчится: как же так – неучтенный лаз в замок! Кто им скажет? Да я же и скажу. Вот с утра дождусь, когда Вилим закончит встречу с предками, и во всем признаюсь. Ну, почти во всем.

– В замок я тебя больше не пущу, – категорично заявил я, – и всех остальных тоже. А здесь (я обвел взглядом большую комнату, из которой вели двери еще в четыре помещения) так и быть, пусть ночуют дети, как вы определили. Но – вместе с тобой. Статус, чтоб его продрало. Это ты, баронесса ван Столбова, пустишь к себе переночевать несчастных деток. Ну, и за этими вот мешками проследишь.

– А ты? – Галя, конечно, не допускала мысли, что я собрался ночевать в спальне, полной юных девочек.

Но в лице их учителя нарисовалось что-то очень нехорошее, причем в мой адрес. Наверное, вспомнил, как барон ван Горок щупал на рынке «товар».

– А ты… господин барон?

Последнее он выцедил из себя, потому что я успел перевести на него холодный взгляд. Который без слов говорил: «А это не твое дело, Сергей Николаевич». Но ответил все-таки Гале:

– Мне надо в замке дежурить. Графа отловить – он рано утром с какой-то церемонии должен ненадолго появиться. Потом свадьба; то, сё. Как бы меня не опередил кто – со своей интерпретацией событий… Это ты еще, Галчонок, не знаешь, что у меня на завтра дуэль назначена. До которой еще дожить нужно.

Последнее я, конечно, не озвучил. А учителю я вопрос все же задал, опять «включив» барона:

– А ты какой предмет преподавал?

Сергей Николаевич помялся; явно забыл уже то время, когда его по имени называли, без отчества, но ответил.

– Химию и биологию. А пятому «А» ботанику.

– Химию и биологию…? – протянул я заинтересованно.

Сергей Николаевич сделал попытку угадать, что именно заинтересовало меня. Заявил как-то чересчур вызывающе:

– Да, порох, если понадобится, изготовить смогу, – потом, после моей долгой паузы, которой я выражал недоумение (даже бровь изогнул; правда, сам не видел, как получилось), добавил, – это я рассказов Каланчи наслушался. То есть, Максима Погорелова. Он у нас фантастикой увлекается, про попаданцев. Вот я и…

– Понятно, – кивнул я, показывая, что разговор завершен, – идем вниз.

И пошел из комнаты, пропустив вперед Галю с Лидой. Чуть и для остальных не придержал дверь – так задумался про рослого паренька; точнее, про его фамилию. Один-то Погорелов у нас уже был – там, в Лесу остался.

А торговля внизу уже практически подошла к концу. Нет, неправильно выразился. Торговля только сейчас начнется. А пока стороны приводили к общему знаменателю запросы и возможности.

– Вот, – протянула мне листок Катя, – тут все подробно расписано.

Почерк у нее был замечательный; и писала она аккуратно, выделяя в нужных местах заглавные буквы, какие-то таблички. Даже восклицательные знаки поставила там, где, на ее взгляд (ну, или Альбины Александровны) я должен был остановить свое внимание. Писала она, естественно, по-русски, и терминами пользовалась нашими; в вольном переводе с имперского. По крайней мере, я такого продукта, как горох лущеный, в местном языке не знал. А в списке он присутствовал; с пометкой – одна тонна. Ну, и так дальше.

Поработали мои помощницы хорошо. И я им полностью доверял. Но просмотрел все листки, от первого до последнего – надо же показать, как я уважаю их труд. Два из них отделил.

– Вот здесь все мясное вычеркнуть. Мяса у нас и своего хватает.

Почему-то у меня не было ни капли сомнения, что племя Трех стрел явится для дачи мне клятвы на крови. Может, чтобы бой дать – последний, так сказать, и решительный. Или какую-нибудь увертку придумают. Но не явиться не посмеют. А у них мяса, и шерсти – на всю жизнь моей полутысяче хватит. Только сохранить не получится. Ну, посмотрим. Кстати, может, этот самый торгаш – Гардан его зовут, оказывается, – и со стадами, да табунами поможет. Купит, там, или найдет кого-нибудь, типа арендаторов. Я ведь тоже буду думать – как степняков от гнева графа дум Гарского освободить. От клятвы, говорят, не получится, но хоть в степь их вернуть.

Наконец, все списки утрясли; получилось, если переводить в «тонно-километры», почти сотня возов-фургонов.

– Что-то многовато, – подумал я, представляя, как сейчас изменится лицо Гардана, когда он узнает, куда именно вести караван.

– И куда, твоя милость, доставить эти возы? – купец чуть приподнялся, и поклонился над столом.

А потом рухнул назад, когда я ответил одним словом: «В Тубур».

Приплыли. Или приехали. В смысле, никуда купец теперь ехать не собирался. Он это готов был сказать, не взирая на мой возможный гнев. Но я поспешил успокоить его, совсем не ругая себя за такую вот шуточку. А что – совсем без улыбок жить, что ли? Хотя бы таких вот кривых, какую пытается изобразить торговец.

– Я уточню, Гардан. Не до самого замка, который граф ван Гарский подарил мне, а до начала ущелья, что ведет в него. По Большой Степи, в общем. В горы я сам товар повезу.

Торговец перевел дух. Как ему показалось, наверное, незаметно. И выпалил, явно добавляя большую, чем предполагал, маржу – за недавний испуг:

– Сорок золотых!

Вы думаете, что это очень мало? – за сотню подвод с товаром, трафик в две стороны, да еще охрану по степной дороге. Так вот – это очень много. Так много, что я… поднял глаза к потолку. И Гардан тоже, уткнувшись взглядом в кристалл, который прилежно испускал кванты света.

– Я мог бы взять кристаллами, – заявил он вдруг.

– Ну-ну, – поощрил я его взглядом; цены-то текущие на такой товар я так и не успел узнать.

– По золотому за большой кристалл. Или по шесть – полностью заряженных.

Я свистеть не стал (денег не будет!), хотя удивился изрядно. Уль Дениз для своего агента на рынке заряжал кристаллы вдвое дешевле. Или торговец тот, Чилим, обманывал, или золото за последние полгода сильно подешевело.

– Скорее, дефицит искусников, – решил я, едва удержавшись от того, чтобы взять в руки Галин айфон, так и лежащий на столе; он, кстати, уже мигал, показывая, что зарядка заканчивается.