Королева острова

Она подалась к нему еще немного ближе. Засмеялась над чем-то. Наверное, над одной из его шуток.

Келлс… Красавец, весь в белом.

Белый кафтан и длинный кремовый камзол с жемчужными и серебряными пуговицами ниспадали до бедер, прикрывая свободные бриджи. Ярко выделялись только черные вышитые спирали, сбегавшие по всей длине камзола. Миссис Рэндольф жаловалась, что ужасно трудно чистить хозяйские белые наряды. Она называла это «белым для богатеев».

Келлс вывел гостью через большие двери в сад. Женщина шла рядом, опираясь на его руку. Останется ли на его одежде пятно от ее пудры?

Возможно.

Она не должна быть с ним. Не должна.

Я попятилась, силой заставив себя не умчаться прочь.

Это мир Келлса, его вечер. Нельзя позволить моей ревности все испортить.

Демерара, 1772. Новые деньги

За три месяца еженедельных приемов в Обители я смертельно устала. Нынешний бал не стал исключением – он требовал больших затрат сил и напряжения, однако я узнала много нового. В первый миг, когда удалось вырваться на отдых, я вышла на крыльцо. Вдохнула прохладный ночной воздух и застыла недвижно, после того как много часов прислуживала на приеме, смотрела, как Келлс обхаживает вдову, поднимает за нее тост. Я будто окостенела.

Приблизились двое мужчин.

Тот, что помоложе, похлопал другого, старшего, по спине.

– С вами все хорошо, Фоден? Вам нужно скорее подышать воздухом.

– Это все духи. В носу засвербело. – Он закашлялся и встал рядом со мной у перил и столбиков, что обрамляли крыльцо.

Казалось, мужчина задыхается.

– Может, принести воды, сэр?

Джентльмен постарше, с белыми волосами и тростью, повернулся ко мне:

– Да, мисс. И еще лучше, если вы добавите туда немного рома.

– Ром вам не нужен, – вмешался его светловолосый спутник.

– Благодарю за заботу, но это только наше с юной леди дело. А теперь, мисс, выполняйте задание. Не обращайте внимания на капитана Оуэна. Половина воды, половина рома.

В столовой я отыскала бокал, с виду вроде бы нетронутый, но воды не заметила. Подумав, что господин может задохнуться, пока я мешкаю, я отправилась в кабинет Келлса, достала бутылку, которую хозяин держал за столом, и налила половину бокала. Не бегом, но и не мешкая, вернулась к джентльменам.

Как выяснилось, не слишком скоро.

Пожилой господин махнул тростью капитану Оуэну, которого я сочла красавчиком с этими светло-русыми волосами и алым камзолом.

– Присядь-ка, парень. Расскажи мне о своем последнем прожекте.

– Никакого прожекта, мистер Фоден, чистая прибыль.

Говорил капитан негромко и обращался к Фодену, а сам следил, как я несла ром.

– Вот это я и называю хорошим обслуживанием. Она знала, что на самом деле я не хочу воды.

– Помните, что сказал лекарь? – покачал головой капитан.

– Тот, которого я пережил? Нет. Мисс, и ему бокал принесите. Может, тогда он успокоится и расскажет, куда собирается ухнуть мои денежки.

Капитан Оуэн не отрывал взгляда от моего лица, словно был знаком со мной.

Испугавшись, что он узнал меня по танцам на берегу, я опустила глаза. Это было давно. Пожалуйста, не судите меня по моим грехам.

– Вам чего-нибудь нужно, мистер капитан? Ром?

– Боже, ты прекрасна. Твое лицо идеально. Глаза будто раскрашенное стекло.

Мои щеки загорелись, но не от смущения, а от удовольствия. Я ему понравилась. Я выбросила из головы, возможно, навсегда, старые присказки женщин у источника о том, что никто не любит деготь.

– Спасибо. Могу я вам чем-то помочь, капитан?

– Капитан Джон Оуэн. И нет, мисс…

– Мисс Долли.

Капитан Оуэн потянул отворот кафтана, поигрывая пуговицами с отделкой из ткани винного цвета, и шагнул вперед.

– Мисс Долли, может, вы сумеете ответить на вопрос? Келлс консультирует Совет по делам колоний. Он ничего не говорил о блокаде?

Блокада – это то, из-за чего тревожился па. Я пожала плечами, потом для верности покачала головой.

– Вот видите? Риска нет, Фоден. Британцы не станут снова перекрывать сообщение. За последние семь лет войны все слишком много потеряли из-за эмбарго.

Из кармана изумрудного камзола, украшенного черным шитьем и блестящими серебряными пуговицами, старик вытащил сигару, тонкую скрутку табака, обрезал кончик, сунул в рот и принялся похлопывать себя по карманам.

– Твой план выглядит рискованным, Оуэн. Не будет ли огонька, сэр?

Ужин окончился. Свечи на столах догорели.

– Я раздобуду и принесу.

Проходя мимо кабинета Келлса, я увидела приоткрытую дверь. Послышались голоса: негромко разговаривали хозяин и еще пара джентльменов.

– Мистер ван ден Вельден,– сказал Келлс,– я руководствуюсь наблюдениями или попросту использую здравый смысл, как сказал бы американец Томас Пейн[29 - Англо-американский писатель, философ, публицист, прозванный крестным отцом США.]: если мы издавна не привыкли считать что-либо плохим, оно и с виду становится будто бы правильным.

– Говорите так, словно выступаете против рабства, Келлс, – прогундосил чей-то голос.

– Полагаю, весьма любопытно, что американцы воюют за свободу. Католики желают освободиться от ограничений, которые англиканская церковь накладывает на их богослужения. Они поклоняются одному Богу, но подчиняются разным людям.

– Все куда хуже. Этому папе нельзя доверять.